Костылькова вонзила в Артема взгляд бутылочно-зеленых глаз:
— Bay! Борьба за собственность?
— Не только. Это квартира отца. А он… — К горлу подкатился жесткий ком, и Артем отвел глаза. — Его, в общем, убили неделю назад.
Судья понизила голос.
— Извините, не знала. Мои соболезнования, — тихо произнесла Костылькова. — И вы что… думаете, его… за квартиру? Ну, это как-то связано?
Артем вздохнул и развел руками:
— Я не знаю, что мне думать. Уж больно плотно наш дом обкладывают. Мне вроде как-то неудобно за себя биться. Но есть и соседи. Хотя, по правде, осталась всего одна вдова Штольц.
— Вот как? Дом в самом центре Москвы с двумя жильцами? Забавно. И вы по-прежнему считаете, что это случайность? — Судья усмехнулась. — Вроде бы вы не так наивны, Павлов…
Артем отметил, что, разговаривая с ним, она одновременно читает заявление Штольц и все время качает головой.
— Сейчас я уже ни в чем не уверен.
— Вот-вот… — Костылькова отложила заявление пенсионерки в сторону. — И вы думаете, что мое решение остановит захват?
— Надеюсь, — развел руками в стороны Артем. — По крайней мере, даст нам передышку — хотя бы на один-два дня.
Если честно, он очень рассчитывал, кроме юридического, еще и на психологический фактор. Если дать знать Поклонскому, что ему предстоит череда судов, тот может засбоить. Всех проблем это не решит, но время для следующих адвокатских шагов опять-таки даст.
В кубе
В стеклянном кубе шестьдесят шестого этажа восседал глава корпорации ИМПОКС. Кудрявый Игорь Михайлович Поклонский заряжался утренней энергией «чи». Его правая нога лежала на шее, левая подвернута под зад, и внешне он напоминал несуществующую, но присно поминаемую букву «зю». Руки сплетать в три узла он так и не научился, поэтому придумал собственную фигуру — «дабликс». Так в «зюдабликсе» могучий девелопер пытался наглотаться никому не видимой и не ведомой энергии. Его отвлек звонок начальника охраны по селектору:
— Игорь Михайлович, извините, что отвлекаю. К вам некий адвокат Павлов. Без записи. Гнать в шею?
Поклонский от неожиданности упустил ногу, и та с грохотом бухнулась на паркет.
— Ио-о! Куда гнать?! Кого гнать?! Я тебя самого… турну! Пусть проходит. — И не выдержал — напоследок выругался: — Держиморда!
— Кого держать? — засомневавшись в отданной команде и не расслышав конец фразы, на всякий случай переспросил начальник охраны.
Поклонский окончательно вышел из «дабликса» и зарычал:
— Чтоб тебя!!! Пропусти!!!
Он не стал объяснять подчиненному содержания пьесы «Ревизор», а лишь отметил в своей тетради на столе: «Нач. охр. — минус 300 у.е. Штраф за…» — задумался на секунду и решительно дописал: «… за невежество!!!» Бросил ручку и поправил прическу. Вернее, попытался примять выпирающие, как пружины из старого дивана, плотно скрученные рыжие кудряшки. Это было абсолютно бесполезно, но создавало ощущение, которое Игорь характеризовал как «привел себя в порядок». Он считал себя начитанным и интеллектуально развитым человеком. Поэтому помнил завет Экзюпери: «Привел себя в порядок — наведи порядок на своей планете». Или что-то в этом роде.
Тем временем Артем Павлов преодолевал уже третий, последний кордон защиты тела олигарха-строителя и уже прошел к секретарше, наводившей утренний макияж. Яркая полногрудая блондинка с чересчур откровенным вырезом кофточки выводила зигзаги алой помадой. Второе место в приемной пустовало. Девушка отлучилась по какой-то своей надобности, о чем свидетельствовала недопитая чашка кофе, от которой тоненькой струйкой тянулся ароматный дымок. Рука блондинки дрогнула, и она неожиданно заплакала. То есть из ее глаз вдруг выкатились демонстративно крупные слезины и шмякнулись на стол. Не заметить их стало бы верхом неучтивости.
— Простите, вам плохо? — участливо поинтересовался адвокат.
Девушка всхлипнула. Адвокат выглядел дружелюбно. Тем более она его видела каждое утро по телевизору. Вроде бы чужой человек, но готовый посочувствовать. А что еще нужно обиженной девушке? Доброе слово и блондинке приятно.
— Игорь Михайлович… наш президент… он… меня… меня… — Она снова заплакала.
Артем посмотрел на часы. В любое другое время он, пожалуй, согласился бы утешать ее и вытирать по капельке слезинки, выкатывающиеся из-под чуть припухших, но от этого еще более милых век. Сейчас же его ждала куда менее приятная встреча — с Поклонским. И все-таки… вмешавшись в судьбу этой девушки — пусть и одним вопросом, — приходилось идти дальше. Артем наклонился ближе.
— Не плачьте. Что произошло?
Та вытерла слезы, размазав тушь, и, глубоко вздохнув, наконец ответила:
— Он меня уволить хочет.
Артем мысленно перекрестился.
— Ах, вот оно что.
Все оказалось банально и просто. Будучи в дурном настроении, Поклонский дал разгон охране, но не исчерпал запал и заодно приговорил своих верных цыпочек-секретарш к расправе через увольнение по сокращению штатов.
— На кой ляд мне три смены секретарш? Да еще по две в каждой смене?
— Вы же сами, Игорь Михайлович, требовали круглосуточно… — оправдывался начальник кадровой службы.
Так вот и попали ни в чем не виноватые девушки под «сокращение».
Павлов подошел ближе к столу и взял ручку со стола. Подхватил какой-то листок и начал быстро писать. Блондинка сразу перестала плакать и любопытно заглядывала в рукопись адвоката:
— А что это?
— Это? Это ваша охранная грамота.
Адвокат ухмыльнулся, поставил точку и передал девушке. Та, распахнув огромные глаза, начала было читать, но тут же насупила бровки и сморщила носик. Отложила бумагу и обиженно подняла глаза на Павлова:
— Вы что написали? Издеваетесь? Зачем мне телефон налоговой, оперуполномоченные?
— Не спешите, — исполнился терпения Артем. — Вы своей рукой перепишите крупным почерком эти телефоны, имена и должности на отдельные листочки. Развесьте их на компьютер. Сюда вот, на монитор. На подставку для бумаг. Понятно?
Секретарша надулась:
— Не совсем.
— Дальше. Держите! — Артем выудил из своего объемного портфеля три брошюрки и протянул девушке. Та вновь оживилась, но, увидев названия, разочарованно фыркнула:
— Фф-ии. Кодексы…. Зачем?
— Положите их на столе так, чтобы было видно всем подходящим. Ясно? И главное, дайте мне ваш факс.
Блондинка зарделась и улыбнулась.
— А зачем? Вы можете и по телефону мне позвонить.
— Спасибо. Позвоню. Факс мне нужен, чтобы прислать вам несколько предложений о работе. Например, в Администрации президента. В Госдуме. В МВД. Ну, в общем, где смогу, там сделаю. Теперь понятно?
— Не-а! — честно призналась секретарша. Она уже не куксилась, а восторженно смотрела на развившего сумасшедшую активность адвоката. Ей нравилось, когда ради нее мужчины суетятся и что-то предпринимают. Особенно умное и красивое по названию. А здесь адвокат буквально сыпал умными словами и разными солидными названиями.
— Вы положите на столе все эти предложения. И на них сверху фломастером напишите цифры, означающие достаточную, по вашим представлениям, зарплату. Главное — не деньги, а организации. Теперь ясно?
Девушка хлопнула ресницами, ясно демонстрируя свое жизненное предназначение — быть зацелованной до смерти и умереть в мужских объятиях чистой и непросвещенной. А ведь Артему действительно хотелось помочь девушке сохранить работу.
— Смотрите. Телефоны оперуполномоченных, милиционеров, чекистов и налоговиков — все реальные, — честно объяснял адвокат. — На самом деле они есть во всех открытых справочниках. И люди эти тоже реальные, работают в этих ведомствах. Но если вас спросят, откуда у вас эти контакты, — не отвечайте. Или скажите, что это ваши знакомые. И все! Больше ни слова. Делайте загадочный вид. Кодексы должны лежать на столе все время. Факсы будут приходить — читайте их. Или хотя бы делайте вид, что внимательно изучаете. Напишите на них цифры, которые я сказал. Как будто это зарплата, которую вам предлагают. Все это создаст впечатление, что вы востребованный специалист, имеющий свои завязки в налоговой, МВД, ФСБ, Администрации.
Девушка заинтересовалась, но Артем видел: она еще не поняла, зачем это надо.
— Поклонский — человек схемы, — пояснил он. — Матрица, одним словом. Он тут же решит, что лучше вас не трогать, и не уволит. Ясно?
Павлов поглядел на часы. Задержка была неприлично долгой.
— Ага. Ясно.
Девушка не поняла всего до конца, но услышала главное: этот симпатичный адвокат пообещал, что Поклонский ее не уволит. Более ни о чем она и мечтать не собиралась. Ну, кроме новой шиншилловой шубки.
— Спа-си-бо! — и сложила губы трубочкой.
Павлов смутился; он хорошо знал этот жест. Сам иногда использовал. А теперь словно увидал свое отражение.
«А ведь и я — блондин…»
Девелопер
Артем толкнул дверь кабинета Поклонского. Она была единственным деревянным предметом в его обиталище. Три остальные стены были абсолютно прозрачные — стеклянные. Девелопер уже вышел из энергетического транса и восседал за огромным, как и сам хозяин кабинета, пластиково-стеклянным столом. Он был погружен в какие-то сложные вычисления и рисовал столбики из цифр и букв. Видимо, доходы его не радовали, и Поклонский грыз карандаш.
— Добрый день, Игорь Михайлович! Как обещал. — Артем без приглашения прошел к столу и примостился на неудобный прозрачный стул-полукресло.
— Ха! Приветствую! — широко улыбнулся Поклонский и, чуть привстав, протянул свою широкую, как лопата, ладонь. — Чем обязан?
Раньше они не раз пересекались, но не сталкивались. Оценить его как процессуального противника Поклонский тоже возможности не имел. А что касается публичности и известности, то девелопер и сам знал им цену. Товар этот был скоропортящийся и чаще всего недорогой.
Павлов ответил на рукопожатие, также чуть приподнявшись.
— Я видел подписанные вами бумаги, касающиеся сноса моего дома, — Артем, упреждая отговорки, выставил ладонь, — вы знаете, о каком доме речь. Я предлагаю вам остановить этот проект.