— Ну, так что у тебя стряслось, Артем?
— Это не у меня, Егор Кузьмич. Это у вас случилось! — с напором начал было Павлов, но министр тут же поднял руку:
— Эй-эй! Ты чего прешь, как танк? Это тебе что, штурм Перекопа? Ты ко мне пришел, можно сказать, домой. Для меня работа — дом. Кабинет — квартира. Так вот и веди себя прилично.
Артем хотел было ответить встречной колкостью, но передумал и просто перешел к делу.
— Вас подставляют, Егор Кузьмич. Вы доверились откровенным жуликам. Они вас используют и прикрываются вашим именем.
— Это кто ж такие? — возмутился Ковтун.
— Да тот же Поклонский.
При упоминании этой фамилии шея министра вздулась и покрылась багровыми пятнами.
— Ну, положим, знаю Игоря Поклонского. А что он тебе? Чего натворил?
— Натворил? Он не школьник, чтобы «натворить». Он, скорее, наворотил.
— Не цепляйся ты к словам, Артем, — раздраженно отмахнулся Ковтун. — Что там с ним не так?
Артем не без труда подавил вспышку ярости. Он хорошо помнил свой прошлый разговор с министром, а потому чувствовал, что Ковтун знает, на чей дом Поклонский положил глаз. Но теперь в адвокате смешались все чувства, и он уже не твердо понимал, в чем цель его деятельности. Начав со спасения семейной собственности, он успел и помочь несчастным Губкиным, и — пока безрезультатно — вмешаться в судьбу Зойки Звездной, и найти убийцу отца, и защитить, пусть на время, соседку Варвару Штольц… и что теперь? Наказать Жучкова? Остановить Поклонского? Хоть чем-то помочь двум с лишним миллионам обманутых дольщиков — из тех, что так и стоят в бессрочном пикете у совершенно равнодушного к их судьбе министерства?..
— Ну, так что там с Поклонским? — напомнил о себе министр.
Артем посмотрел Ковтуну в глаза:
— Егор Кузьмич, вы ведь все знаете. Вы уже в прошлый раз поняли, что Поклонский посягнул именно на наш дом.
Министр встал с дивана и двинулся к рабочему столу. Забрался в крутящееся кресло и закряхтел:
— Экхе-кхе. При чем здесь Поклонский? Тем более что твой дом, Артем, все равно давно обречен.
— Как так? — не понял адвокат.
— Пойми, есть план…
— Какой еще план?!! — возмутился адвокат.
— А ты не рычи! Не рычи. Садись и слушай. План простой. Градостроительный. Все это место на Арбате должно быть застроено. Жилье вводится в срок до две тысячи пятнадцатого года. Не веришь? Погляди план. Утвержден в восьмидесятом году Советом Министров СССР. Это тебе не хрен собачий. Тогда власть знала, что делает.
— Ага. И коммунизм строила власть ваша, — огрызнулся Павлов.
— Э-э-э! Ну что ты за человек? Да. Если хочешь, мы строили коммунизм. И батя твой, между прочим, тоже строил. За это его Родина и партия двигали. И кем бы ты был, если бы не батя твой? — укоризненно откликнулся министр.
Артем покачал головой:
— Егор Кузьмич, при чем здесь это? Я вам привел факты. А вы мне — сказки про светлое будущее. Только я себя там не очень вижу. Отца моего там уже нет. А если так пойдет, то и мама с горя засохнет. Коммунисты строили на костях хотя бы светлое будущее — для всех! А что строите на наших костях вы?
Артем сидел вполоборота, уже не глядя на министра. Честно сказать, он не совсем понимал, каких решений он ждет от Ковтуна. Определенно в его власти было не только остановить снос дома, но и лишить Поклонского как новых строительных подрядов, так и лицензии. Но вот пойдет ли на это министр?
— Я дам тебе квартиру взамен, — с чувством кивнул Ковтун, снял телефонную трубку и начал набирать по «вертушке» какой-то номер, — шикарную трешку в новом элитном доме. И плевать, что твоя была не приватизирована…
Артем, прогоняя наваждение, тряхнул головой.
— Простите, Егор Кузьмич, а откуда вам известно, что квартира не приватизирована?
Взгляд министра дернулся и застыл.
— Откуда? Откуда? Сам же рассказывал…
— Неправда. Я вам этого не говорил, — с напором на слово «этого» перебил Артем.
Министр уставился на Артема, но смотрел он не на него, а в пустоту.
— Говорил… не говорил… какая разница? Ты не понимаешь, сынок, куда лезешь! Это тебе не олигархов спасать. Не шпионов защищать. И даже не с рейдерами бороться. Брось копать, Артем. А то сотрут в порошок, и даже я ничего разрулить не смогу.
Говорить было больше не о чем, и Павлов встал, развернулся и, не прощаясь, вышел.
Папироса
Проводив Артема печальным взглядом, Ковтун вдруг подумал, что именно так и уходит прошлое — не прощаясь. Когда-то они с отцом Артема сидели за одной партой. Затем, спустя годы, молодыми, счастливыми, полными веры в построение коммунизма на всей планете, встретились вновь и просидели за одной-единственной бутылочкой сухого вина всю ночь — было о чем поговорить. Спустя годы встретились еще раз — уже зрелыми, знающими цену и людям, и обещаниям, и все-таки верящими, что идеалы исполнимы, а жизнь посвящена правому делу. А сегодня… Ковтун вздохнул и предался единственному делу, пока еще не утратившему смысл, — подсчету денег, которые он планировал получить с девелоперов.
Поклонский его расстраивал. В него были вложены основные силы. Нет, министр лично Игоря не инвестировал, он просто переправил ему довольно серьезные банковские и инвестиционные потоки. Кормчие этих вливаний уже теребили Ковтуна, а момент был самый неблагоприятный. Кризис вовсю захватывал одну отрасль за другой: строительство захлебнулось в долгах, инвесткомпании разорялись, дольщики бунтовали, а риелторы исчезали.
Цифры министра не радовали, и он мрачно скомкал листок. Достал «беломорину» и закурил, что случалось крайне редко. Последний раз выкурил папироску после скорбной вести о гибели отца Артема. Расстроился за Андрея Андреевича. Перед этим, страшно сказать, курил в девяносто восьмом, в августе, когда дослуживал в Управлении капитального строительства Минобороны. Оказалось, что жена за неделю до краха вложила деньги в какую-то финансовую пирамиду. Та носила красивое название и вывеску, а дуры-подружки дули ей круглые сутки в уши о сверхприбылях и какой-то «системе» и «сети». Теперь вот пришло время для следующей папиросы.
Егор Кузьмич глянул на пачку «Беломора» и криво улыбнулся. Эту недокуренную пачку он возил с собой как талисман. Купил он ее в девяносто первом, после подавления путча и ареста гэкачепистов и только с одной целью — бросить раз и навсегда курить. С тех пор и хранил ее везде и всюду, перевозя из кабинета в кабинет вслед за назначениями.
Вспомнив о ГКЧП, Ковтун приоткрыл ящик стола и достал наградной пистолет. Это был «ТТ». По рукоятке шла дарственная надпись. Министр Язев лично вручил тогда самому молодому генералу Вооруженных Сил СССР этот пистолет с напутственными словами: «Чтоб защищал Родину, семью, себя. Благодарю за службу!»
Министр вздохнул. Если бы пистолетом можно было защититься от финансового кризиса, то он бы первый расстрелял мерзавца. А как убить какого-то там «Доу Джонса», который бесконечно падал и тянул мировую экономику за собой? Тем паче не дотянуться за океан до этого афериста Мэддофа. А ведь выходит, что и там повисли его, Егора Ковтуна, деньги, которые засранцы-девелоперы рассовывали по всему свету. Большинство из тех, кто обтирал пороги его приемной, уже расселились по солнечным островам в Индийском и Атлантическом океанах. Ищи теперь их свищи! Благо Поклонский здесь, под рукой. Да и команду пока слушает. Надо из него выдавить все, что еще можно выдавить.
— К вам Игорь Михайлович Поклонский, — мелодично доложила секретарь.
— Пусть заходит! — рявкнул Ковтун. — Строевым шагом!
БТИ
После разговора с министром время словно ускорило ход. Артем стремительно добрался до своего офиса на Ильинке и тут же набросился на помощницу:
— Катя, а почему до сих пор нет документов из БТИ?
Он обязан был понимать, что происходит с его квартирой.
— Артемий Андреевич, они говорят, срок исполнения заявки тридцать дней, — хлопнула ресницами девушка и тут же протянула ему полученный письменный ответ.
Павлов пробежал бумажку глазами.
— Вот же буквоеды! Придется ехать самому. — И через силу пошутил: — Может, не откажут, взирая на личность?
Преданная помощница шутку оценила:
— Вам? Ни за что!
Ее интонация говорила гораздо больше, чем слова, и Павлов благодарно кивнул и исчез в кабинете. Что ж, каждый начальник ценит преданность своих подчиненных. Особенно женскую расположенность. Уж очень помогает выживать. Поэтому, выслушав очередную порцию приятных для его обостренного самолюбия заверений, Артем сумел, наконец, сбросить тягостное чувство, оставшееся после разговора с Ковтуном, и даже вспомнил о своей заветной мечте.
Он давно лелеял забавную идею. Глядя на возникающие в городе специализированные женские компании типа «Женское такси», «Дамы-телохранители», «Женский ресторан», он захотел создать первую женскую адвокатскую фирму. И, естественно, возглавить ее. В принципе, для этого у него были все необходимые составляющие. Кроме одной — Павлов не был уверен в том, что вся эта затея не кончится тем, что адвокатессы съедят его живьем или, в лучшем случае, поджарят на медленном огне адвокатских досье.
«Стоп! — остановил себя Павлов. — А теперь соберись!»
Ему предстояло выудить из архива документы на приватизацию квартиры отца. Судя по отчету, Катя отправила вместе с запросом определение судьи Костыльковой о наложении ареста на дом. Но Павлов как-то сомневался, что в БТИ все сделают, как должно, — уж очень крупные силы были задействованы на «той» стороне.
Через полчаса обычной московской толчеи в пробках на светофорах и в узких заснеженных переулках адвокат добрался до здания Центрального БТИ. Но выяснить, в каком именно отделе должно храниться учетное дело, удалось, лишь изрядно поплутав по коридорам. Следует пояснить, что окошки приема и выдачи документов предназначены для простых смертных. Профессиональные работники юридической и правоохранительной системы никогда не опустятся до стояния в нескончаемых очередях. Эти путем двинулся и Павлов: забравшись во внутренний коридор Бюро, он отыскал дверь Главного специалиста, у которого, судя по территориальному разделению, должна была храниться заветная папка, толкнул дверь и без стука, не рискуя за излишнюю вежливость поплатиться жестким отказом, вошел.