Легкомысленная стрекоза на глазах превратилась в трудолюбивую пчелку, и ни замужество, ни второй, еще довольно маленький, к тому же чужой ребенок ее не тяготили. Как бы не было неприятно это осознавать, но я отдавала себе отчет, что моя младшая сестра оказалась человеком с гораздо более открытым, большим и щедрым сердцем, чем я сама. У Натальи Кузнецовой хватило сил пожертвовать своим комфортом и привычками для того, чтобы иметь полноценную семью, так почему же Елена Кузнецова так сильно противилась тому же самому? На этот вопрос у меня не находилось ответа.
Как назло, намеки на материнство поджидали меня повсюду. Заходя в лифт, я наталкивалась на молоденькую беременную соседку, которую муж заботливо сопровождал в женскую консультацию. В клинике, где мы с Виталием проходили обследование, я встретила уже двух возрастных беременных, с одной из которых даже поговорила.
– Не боитесь? – спросила я, кивая на довольно большой и тяжелый живот, который она поддерживала двумя руками. – Мне вот страшновато решиться.
– А чего же тут бояться? – удивилась моя собеседница. – У меня муж прекрасный. Так обо мне заботится, все, что надо, делает. Даже если со мной что случится, так он ребеночка на ноги поднимет. А уж если нам обоим Господь какую нехорошую судьбу уготовил, так у меня старших двое. Сыну двадцать два, я его сразу после школы родила, совсем молоденькая была, глупая. Вот тогда действительно страшно было, не то что сейчас. А доченьке шестнадцать. И они оба с нетерпением братика ждут и помогать готовы. Нет, не страшно. Радостно.
Именно после этого разговора я поняла, что страшусь еще и Сашкиной реакции на известие о моей возможной беременности. В конце концов, моя дочь всю жизнь росла единственным ребенком в семье. Конечно, у Натки Арсений смирился с появлением в их семье Настюши, но ему было девять лет, а не девятнадцать. Моя дочь, того и гляди, сама соберется заводить семью и ребенка, так что вряд ли известие о том, что ее престарелая мамаша собирается в роддом, встретит с радостью.
Я решила, что как-нибудь надо обсудить с Александрой эту тему, ненавязчиво выяснить, как она относится к поздним родам родителей, у которых уже выросли дети, но решиться на этот разговор, все хитрости которого были бы шиты белыми нитками, не могла. Пока же я продолжала натыкаться в магазинах на распродажу одежды для грудничков, в интернете на рекламу памперсов и детского питания, в телевизоре на фильмы, в которых героини узнавали, что ждут ребенка, а на улицах на беременных женщин всех возрастов.
У меня было стойкое ощущение, что Вселенная посылает мне сигналы, свидетельствуя о единственно правильном выборе. Или это она, наоборот, слала мне предупреждения, которых я пока не могла расшифровать? И даже мой помощник Дима, от которого я уж никак не могла ждать подвоха, в одно прекрасное утро встретил меня отсутствующим взглядом и дрожащими руками.
После того как он рассыпал кофе и разбил свою чашку, я поинтересовалась, что, собственно говоря, случилось.
– Ой, Еленсергеевна, представляете, мне вчера Женька сообщила, что у нас будет ребенок. Она, оказывается, уже две недели подозревала, только мне ничего не говорила. Сначала была не уверена, а потом боялась признаться. Вот ведь дурочка. Как будто я могу быть против. Я, конечно, пока не думал, что уже пришла пора становиться отцом. Собирался все-таки сдать этот квалификационный экзамен, перейти в судьи. Все-таки солидности больше, да и зарплата другая. Да и предложение Женьке хотелось сделать неожиданно, в торжественной обстановке, по поводу какого-нибудь важного праздника. Подготовить все красиво, как вы, женщины, любите. Но раз уж так случилось, то я даже рад. Вы меня сегодня отпустите пораньше? Я хочу съездить и купить Жене кольцо. Сделаю предложение сегодня же вечером. Конечно, время еще есть, ей рожать только через семь месяцев, я спросил, но нужно же как следует подготовиться к этому самому главному событию в жизни!
Обычно немногословный, мой помощник болтал без умолку, из чего я сделала вывод, что он находится под глубоким впечатлением и сильно волнуется. Сказанное им в очередной раз натолкнуло меня на мысль о том, что мой возлюбленный делать мне предложение по-прежнему не торопится. Может, тоже ждет, чтобы «так случилось»? Нет же у него сомнений, что мы с ребенком будем жить все вместе в его квартире. А штамп в паспорте… Разве он имеет какое-то значение.
Отпустив Диму с работы пораньше, сама я осталась разгребать бумажные завалы. Чувствовала, что меня накрывает накопившееся раздражение. Да что это со мной, в самом-то деле. Никто меня насильно рожать не заставит, пока я добровольно не приму такое решение, а значит, моему устоявшемуся укладу жизни ничего не угрожает. Будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала надо переезд пережить и в новой квартире окончательно обосноваться. Скорее всего, именно из-за этого у меня нервы совсем расшалились. Всем известно, какой консерватор судья Кузнецова и как она терпеть не может любые перемены.
Бумаг накопилось много, я никуда не торопилась, потому что у Виталия сегодня были какие-то важные деловые переговоры и встречаться мы не собирались. Когда зазвонил телефон, я вздрогнула и посмотрела на часы, показывавшие половину девятого. Вот же заработалась. Звонила Натка, и я неожиданно встревожилась, хотя звонок в такое время был самым обычным делом.
– Привет, – сказала я, стараясь придать голосу беспечности и не выдать внезапной тревоги, – ничего не случилось?
– Случилось, – мрачно ответила Натка.
Сердце ухнуло куда-то в пятки и заколотилось там, заставляя мелко-мелко дрожать ноги.
– Что такое? С детьми что-то?
– Лена, ты уже квиток на оплату коммунальных услуг видела?
Признаться, я ничего не поняла. Причем тут коммунальные услуги?
– Какой квиток, Наташ? Ты понятнее формулировать можешь?
– Да куда уж понятнее. – Голос сестры стал совсем убитым. – Мы сегодня достали из почтового ящика квитанцию на оплату коммуналки за прошлый месяц. Точнее, Костя достал, когда с работы шел, но это неважно.
Точно. Неважно. Мне захотелось немедленно задушить свою младшую сестрицу, которая, к ее счастью, сейчас была вне зоны досягаемости.
– Лена, с учетом того, что мы живем в этой квартире неполный месяц, у нас к оплате шестнадцать тысяч. Мы с Костей прикинули, что если целый месяц брать, то двадцать две – двадцать четыре получается. Это же ужас какой-то.
Суммы, озвучиваемые Наткой, были какие-то астрономические. В старой нашей квартире мы с Сашкой укладывались в четыре тысячи летом и в шесть зимой. Впрочем, новая таганцевская квартира состояла из четырех комнат плюс кухни-столовой, немаленького коридора, просторной ванной комнаты и вполне приличных двух балконов, так что при таком метраже изначально предполагалось, что коммуналка дешевой не будет. Но больше двадцати тысяч она быть не могла. В конце концов, все коммунальные услуги оплачиваются по утвержденным нормативам, которые меняются не чаще двух раз в год.
– Наташ, а ты ничего не путаешь? – спросила я устало. За плечами был рабочий день, и разбираться в коммунальных тонкостях мне сейчас не хотелось.
– Лена, ты свой квиток видела?
– Нет, – честно призналась я. – Правда, я дня два почтовый ящик не проверяла. Все руки не доходили, точнее, ноги.
– А ты проверь. И тогда узнаешь, путаю я или нет. Лена, ты как хочешь, но с этим нужно разбираться. А я сама не справлюсь. Тут либо какая-то ошибка, либо управляющая компания совсем оборзела. Хотя нет, тут же нет управляющей компании.
– Как это нет? – удивилась я. – Ты хочешь сказать, что таким крупным комплексом никто не управляет? Так не бывает.
– Да нет же. У них тут создано это, как его, ТСЖ, вот как. Товарищество собственников жилья.
– Да? Не знала. Ну, и что? Так многие делают. Берут дом в собственное управление, создают юридическое лицо для ТСЖ, выбирают правление из числа собственников, которое и ведет все дела, а на годовом собрании отчитывается о своей работе.
– А то, что не может быть счет на коммунальные услуги такого размера. У нас вроде в подъездах полы золотыми плитками не выложены, и швейцары в ливреях у входа не стоят. Воду и канализацию мы по счетчикам оплачиваем, отопление тоже, и с того времени, как мы сюда переехали, батареи ни одного дня теплыми не были, их выключили уже. Электричество – по счетчику, и оно у нас благодаря электрическим плитам по сниженному тарифу. Вот я и спрашиваю, что еще это самое ТСЖ туда напихало, что сумма такая астрономическая получилась.
– Наташ, а ты чего так раскипятилась-то? – удивилась я. – Ну, пришел ошибочный квиток. Тем более что вы только что переехали, и вам могли какие-то общие траты присчитать, которые накопились. Зимой-то квартира отапли– валась, пока в ней ремонт шел. Недешевый, между прочим. Ты разберись сначала, а потом кипишуй.
Положив трубку, я сложила все свои папки и бумаги и поехала домой. Чем мне еще нравилось мое новое место жительства, так это большой и удобной парковкой. В нашем старом дворе я все время искала свободное место, чтобы поставить машину. Построенный в середине двадцатого века дом был явно не приспособлен для современных реалий, в котором практически в каждой квартире была машина, а кое-где даже по две. В «Моем РАЙ-ОНе» же изначально парковка закладывалась именно с таким расчетом, а потому припарковаться можно было всегда. Я находила место для своей «старушки», во сколько бы ни приехала.
Перед тем как сесть в лифт, я проверила почтовый ящик, однако никаких квитанций на оплату коммунальных услуг в нем не обнаружила. Странно, их что, не в один день разносят? Пожалуй, если в течение нескольких дней квитанцию не принесут, нужно будет этим вопросом озаботиться, копить долги мне не хотелось, в этих вопросах я крайне щепетильна.
Я вызвала лифт, но, когда он пришел, шагнуть в него не успела, дверь подъезда открылась и в него ворвалась моя младшая сестра.
– В окно увидела, как ты подъехала, – деловито сообщила она. – Пошли.