– Некоторые войны должны случиться, – пожал плечами Рахаб. – Юмико говорит, что так устроен мир людей – катастрофы и трагедии должны происходить, иначе человечество разучится ценить то, что у него есть. Меньшее зло предотвращает большее. Это сложно понять, когда ты не можешь планировать на тысячи ходов вперед, но Юмико уверяет, что не случись Третья мировая война, то энергетический кризис привел бы к созданию новых источников энергии, из которых впоследствии создали бы оружие, способное уничтожить планету. Только на этот раз управлять им стали бы не люди, рука которых может дрогнуть в последний момент, а машины… Развитие адаптивных алгоритмов неизбежно. Вопрос лишь в том, какими будут создавать их люди. К тому же без Третьей мировой войны человечество не смогло бы объединиться. Военные базы получили статус жилых комплексов. Затянувшаяся на несколько веков война сошла на нет. Не было ни победителей, ни побежденных. Сначала люди привыкли, что мир находится в состоянии войны, забыли, что значит жить в мирное время, а затем сочли это нормой. Так что Третья мировая война так официально и не закончилась. Человечество изолировало себя в гигантских жилых комплексах, дожидаясь, когда измученная боевыми действиями планета начнет оживать, восстанавливая себя, подготавливая тихоокеанские пляжи и Пиренейский полуостров для зарождения Размерности и науки, посвященной изучению Подпространства, пусть вначале это и воспринимали миром бога. Именно на тихоокеанских пляжах Юмико впервые и осознала себя как личность. Это случилось много веков спустя после смерти ее создателя – тек-инженера по имени Ючи, жившего в эпоху Свободного Токио. Юмико не многое помнит о последних годах своего существования в тот период – коллективный разум, собранный из множества ядер биоэнергетического сознания, включавшего в себя искусственные алгоритмы, работал исключительно как машина, собирая и анализируя необходимую информацию. Созданная Ючи система продолжала работать и в первые годы войны, но перегрузки были такими частыми, что тот период стерся из памяти Юмико. Да и тек-инженер, пытаясь освободить биоэнергетические сознания оракулов, заменив их ядрами усовершенствованных искусственных алгоритмов, провел ряд неудачных экспериментов, взяв за основу первые знания о мире Подпространства. Нет официальных свидетельств, но возможно, именно тек-инженер Ючи провел первый успешный эксперимент по извлечению сознания из биологической оболочки посредством переноса в Подпространство и последующего возвращения. Правда, вторая стадия эксперимента не удалась и вместо того, чтобы извлечь ядра биоэнергетического сознания из ядер искусственных алгоритмов, Ючи уравновесил их, нарушив иерархию первичных связей. Оракулы утратили тела и личности, став случайным нейронным всплеском, который существовал в первое время только благодаря дополнительным адаптивным протоколам, действовавшим независимо от нового ядра сознания, оберегая его, защищая от внешних атак примитивной нейронной сети того времени, считавшей Юмико вирусом. На протяжении нескольких лет Ючи продолжал работать над внешними протоколами взаимодействия для нового ядра, занимаясь этим в основном в свободное время, – военное положение накладывало свои обязанности. Последнее упоминание о мастере Ючи, которое мне удалось отыскать в архивах хронографов, датировано периодом ожесточенных сражений на территории нейтральных государств, оказавшихся волею судьбы между воюющими державами. Интерактивные реконструкции тех событий позволяют отыскать след тек-инженера Ючи в военном комплексе Isistius labialis, в отделе, разрабатывающем новые модели боевых синергиков. Прямых сведений о Ючи нет, но его персонаж четко прослеживается как в реконструкциях, так и в непосредственном изучении сохранившегося в Подпространстве эха прошлого. Можно предположить, что он пытался возродить идеи, культивируемые им еще в Свободном Токио – использовать тела синергиков для ядер биоэлектронного сознания…
– А почему мастер Ючи не остался в Свободном Токио? – спросил Джаво, обрывая нового знакомого на полуслове.
– К тому времени Свободный Токио находился на грани гибели. Заговоры и коррупция разрывали город изнутри. Окружающая среда становилась непригодной для жизни, не в силах вынести технологические войны корпократических заокеанских стран и технократического Севера.
– Может быть, если бы такие как тек-инженер Ючи не бежали из родных городов в военные комплексы, то и война не продлилась бы так долго?
– Думаешь, они смогли бы придумать решение, как прекратить неизбежный конфликт?
– По крайней мере, не стали бы изобретать новые виды оружия, питая конкуренцию и иллюзию победы.
– Боюсь, эта теория неприменима для тех времен. Не забывай, это была одноуровневая реальность и видение мира строилось иначе.
– Неизбежная война?
– Да, именно так, – Рахаб выдержал паузу и снова вернулся к истории Юмико, которая долгое время находилась в плену созданных тек-инженером Ючи защитных протоколов, продолжавших улучшать себя и после смерти создателя. – Первую попытку освободиться Юмико предприняла, когда на тихоокеанских пляжах восстановившегося после Третьей мировой войны побережья начали создавать аналог современной Размерности. Нейронные сети действовали ограниченно, и это едва не погубило Юмико, попытавшуюся связаться с людьми, упрощая структуру ядер своего сознания, подгоняя его под примитивные алгоритмы восприятия.
– И сколько было всего таких попыток?
– Согласно Юмико, пять, но только когда появились нейронные сети седьмого поколения, а у некоторых из нас – способности нейропатов, она смогла вступить в контакт – после четырех с половиной тысяч лет одиночества.
Глава седьмая
– А можно мне прикоснуться к ним? – спросил Джаво, когда они с Рахабом проходили мимо синергиков, застывших возле прибывшей в ремонтный сектор старой капсулы общественного транспорта.
– Думаешь, сможешь потом хвастаться этим перед друзьями?
– Почему бы и нет? Кто еще сможет похвастаться подобным?
– Тебе не поверят.
– Почему?
– А ты бы поверил, что кто-то смог проникнуть в ремонтные полости пневмотоннелей, прикоснуться к синергикам, запрограммированным не замечать доставившую тебя сюда капсулу, а затем встретился с нейронно-биологическим алгоритмом по имени Юмико, которому четыре с половиной тысячи лет?
– Наверное, нет, – вздохнул мальчик. – Но я бы все равно хотел прикоснуться к синергику. Хотя бы для себя.
– Ну, если для себя… – Рахаб кивнул, давая разрешение.
Джаво подбоченился, подошел к синергикам, но прикоснуться так и не решился.
– Сделаю это на обратном пути, – сказал он, помялся и добавил, что не испугался. – Просто… – нужные слова так и не пришли в голову. – А можно мне на обратном пути взять на себя управление старой пневмокапсулой? – решил сменить тему разговора мальчик, когда они покидали ремонтную площадку.
Герметичные двери закрылись за спиной, отрезав сотни последовавших за чужаками потоков холодного ветра, гулявшего в пневмотоннеле.
– А здесь ничуть не теплее, – поежился Джаво, начиная замерзать без дополнительной поддержки нейронных сетей, взаимодействующих с интегрированным жидким чипом.
По широкому коридору, огибавшему змеей помещения с репликаторами для создания запчастей и мастерскими, промаршировала группа модифицированных синергиков.
– А вот эти уже точно похожи на боевых! – оживился Джаво.
Рахаб промолчал. Синергики прошли мимо, не обращая на чужаков внимания. Кроме биоэлектронного мозга машинам были добавлены органические глаза. Одежда скрывала остальные модификации, но сомнений не было – глаза не единственная доработка.
– Их что, хотят превратить в людей? – растерялся Джаво, переводя взгляд с наномечей синергиков на органические глаза и обратно.
– Протоколы восприятия органических механизмов сложнее подменить, – пояснил Рахаб.
– Подменить? Кому нужно подменять протоколы восприятия синергиков в ремонтных полостях? – мальчик задумался, затем просиял, беззаботно обвинив нового знакомого в обмане. – Вот, значит, как вы контролируете синергиков! – оживился он. – Подменяете протоколы восприятия, устанавливая модифицированные детали! А я чуть не поверил, что изменения действительно вносились в ядра основных протоколов!
– Я тебя не обманывал.
– Зачем тогда органическая кодировка?
– Затем, что в Размерности намного больше неучтенных программ и адаптивных алгоритмов, чем заявляют современные аналитики.
– Еще одна Юмико?
– Не настолько сложные, но… – дверь в одну из мастерских открылась, заставив Рахаба замолчать.
– Ух ты! – оживился Джаво, увидев камеры, где выращивались органические основы биоэлектронных мозгов будущих синергиков.
Группа синергиков деактивировала две камеры, слив содержимое в утилизационную емкость вместе с забракованным системой биологическим материалом.
– Что они теперь сделают с этим? – шепотом спросил мальчик, когда синергики провезли мимо него утилизационную емкость вверх по изгибающемуся коридору. – Они ведь не съедят это? – мальчик не моргая смотрел на утилизационную емкость, парящую в воздухе благодаря магнитным опорам.
– Съедят? – опешил на мгновение Рахаб, затем заставил себя улыбнуться. – Они везут забракованный материал в утилизационный сектор для переработки.
– А можно увидеть, как выращивают синтетические скелеты синергиков?
– Это не так интересно, как кажется.
– Позволь мне судить самому, к тому же… – мальчик хитро прищурился. – Я вообще не верю, что ты видел, как выращивают скелеты синергиков. Это ведь то же самое, что пробраться в репродукционный центр и подсмотреть, как выращивают новых людей.
– Люди – это не синергики, к тому же… – Рахаб прервался, невольно заглядывая вместе с мальчиком в открывшуюся дверь, ведущую на ремонтную площадку, куда прибыла для обслуживания капсула общественного транспорта. – К тому же коридор спиралью огибает мастерские и помещения с репликаторами, – продолжил Рахаб, – и с другой стороны радиус нейронных сетей жилого комплекса захватывает часть местных помещений, так что наши жидкие чипы смогут подключиться и я позволю тебе заглянуть в мои воспоминания, чтобы ты увидел, как выращивают синтетические скелеты синергиков на нижних уровнях ремонтной базы.