– В общем, больше проблем с конкурирующими конторами, чем шансов на удачу, – сказал Лиор.
Сейчас, вступая в переговоры с Деи-Ле, Окс собирался пообещать дельцу уладить ряд вышеназванных проблем в обмен на билет до поселения содомитов и обратно.
– До поселения содомитов? – переспросил Деи-Ле, открыв рот и решив, что ослышался.
Окс кивнул.
– Твою мать! – не сдержался делец, утратив изысканность диалекта коренного жителя Квазара. – Ты совсем спятил?!
– Ты поможешь или мне найти кого-нибудь другого? – нарочито небрежно спросил Окс.
– Никого ты не найдешь другого, – отмахнулся Деи-Ле.
Окс выдержал паузу.
– Ты что, действительно готов отправиться в поселение содомитов ради очередного клиента, обратившегося в «Ксанет»? – растерянно уставился на него делец.
– Это просто работа, – соврал Окс, решив не рассказывать о планах встретиться с Эсфирь.
Деи-Ле снова выругался, активировал служебные системы, которые перекомпилировали здание так, что часть его, отделившись, проглотила одного из хозяев куба переносов.
– Снова ты! – усмехнулась женщина с лицом, скрытым неопределенным коэффициентом восприятия, когда увидела Окса.
– Вы знакомы? – Деи-Ле показалось, что в этот день удивлениям не будет конца.
– Она предлагала мне купить лицо с неопределенным коэффициентом восприятия, – сказал Окс, умолчав о предложении заключить договор переноса в обход Деи-Ле.
– От владельцев кубов всегда одни проблемы, – сокрушенно покачал головой делец, однако удивления слова Окса у него не вызвали.
Повернувшись к женщине, лицо которой постоянно менялось, он долго смотрел на нее, затем спросил, что она знает о поселении содомитов.
– Знаю достаточно, чтобы держаться подальше от этого проклятого места, – сказала Джиль-Ла.
– Видишь? – Деи-Ле повернулся к Оксу. – Она не сказала, что никогда не была там.
– Но и о том, что была, не говорила, – уточнила Джиль-Ла.
– Конечно, – согласно кивнул Деи-Ле. – Мне незачем знать то, что я не должен знать, – он снова повернулся к Оксу. – Я ненадолго покину вас, а вы тут… в общем… – делец так и не нашел нужных слов или специально предпочел не говорить ничего конкретного, лишь неловко бросил, что ближайшие пару дней Джиль-Ла работает на полной ставке.
– А твой процент как работодателя? – спросила женщина.
– Нет процента, – сказал Деи-Ле. – Считай, что следующие несколько дней ты работаешь по бонусной программе.
– По бонусной программе? – Джиль-Ла задумалась, покосилась на Окса, снова смерила внимательным взглядом своего работодателя и громко рассмеялась. – Вот пройдоха! Уверена, уже получил свое, верно?
– А ты не смотри на то, что принадлежит мне. Стремись к тому, что твое, – дал совет Деи-Ле, активировал служебные системы, пересобравшие здание так, что в сжавшейся комнате остались только Окс и Джиль-Ла.
Женщина с постоянно меняющимся лицом параноидально огляделась и активировала интегрированный в базовые ядра ТС протокол проверки слежения. Проецируемый образ вспыхнул, реагируя на изменения протоколов, мигнул несколько раз, замораживая работу переменного коэффициента восприятия, в результате чего на несколько секунд лицо женщины превратилось в каменную маску, отображая последнюю случайную комбинацию черт.
– Все чисто, – сказала Джиль-Ла, когда ее лицо снова начало меняться. – Можешь теперь сказать, куда на самом деле ты хочешь отправиться.
– В поселение содомитов, – сказал Окс, услышав грубую брань женщины на сленге Квазара, из которой сумел разобрать лишь пару фраз и случайных восприятий, но и этого хватило для общего понимания, за кого его принимает Джиль-Ла после подобных шуток.
– Это не шутка, – сказал Окс, надеясь, что не ошибся с переводом.
Женщина нахмурилась.
– Так ты понимаешь наш диалект? – спросила она.
– Совсем немного.
– Тогда запомни: то, что я сказала, не особенно вяжется с обманом или шуткой. Это скорее… – Джиль-Ла задумалась, подбирая эпитеты. – Это скорее извращенная и унизительная процедура, которой твои слова подвергают мой мозг в теле, оставленном в Размерности.
– Я так и подумал, но… у меня и в мыслях не было проделывать что-то подобное с твоим мозгом.
– Так ты действительно хочешь попасть в поселение содомитов?
– Да.
– И кто там? Возлюбленная? – Джиль-Ла окинула его внимательным взглядом, надеясь, что его образ, созданный точкой сборки, передавал вид настоящего тела. – Ребенок?
– Ребенок?
– Я подумала, что у тебя могут быть достаточно взрослые дети, которые стали содомитами.
– К счастью, нет.
– Что тогда? Хочешь найти там друзей? Удовлетворить грязные фантазии? Если так, то…
– Там находится старый друг. Когда-то давно она помогла мне встать на ноги, а теперь может помочь мальчику-нейропату и его отцу, который обратился в наше агентство.
– Так ты решаешь проблемы других?
– Типа того.
– И как женщина-содомит может помочь мальчику-нейропату?
– Она знает людей, которые разбираются в сторонних программах, написанных для официального модуля блокировки, разработанного Всемирной иерархией для нейропатов, чтобы проверять уровень эмпатии.
– Ненавижу все эти заморочки. Иногда мне кажется, что подобное происходит только в Размерности: нейропаты, модули блокировки, Ледник, вирусы в нейронных сетях…
– У нас нет адептов «Мункара и Накира».
– Адепты есть везде, вот только Квазар – это их дом, поэтому они охраняют его от бесчинств Всемирной иерархии, которая занимается лишь тем, что придумывает все новые и новые ограничения, лишая людей свободы выбора. О чем говорить, если они даже умереть не дают спокойно, приравняв действия суицидальных личностей к покушению на убийство. Бред! Кому какое дело?! Это ведь моя жизнь, что хочу, то и делаю.
– Лучше не напоминай мне об этом, – попросил Окс.
Джиль-Ла фыркнула, окинула его пристальным взглядом и сказала, что он не похож на самоубийцу.
– У меня был друг, бывший клиент агентства, который покончил с собой вчера.
– В Размерности?
– Нет, здесь.
– Обнулил ключ резонансов?
– Именно.
– Кажется, это становится модным. Думаю, скоро Иерархия пронюхает, что к чему, и внесет изменения в протоколы очистки системы во время перезагрузки Квазара.
– Сомневаюсь, что все будет так глобально.
– Я, если честно, тоже, но клирики все равно что-нибудь придумают.
– Скорее всего, просто ужесточат ответственность близких и друзей погибшего.
– Боишься за себя?
– Я сделал все, что в моих силах, чтобы отговорить его.
– Но ты знал.
– Да.
– И не сообщил о намерениях? Знаешь, есть закон, который обязует оставлять в подобных случаях сообщение на информационных щитах, чтобы система могла обработать информацию и принять меры… Нечто подобное требуют от официально зарегистрированных владельцев кубов переносов – оставлять на информационных щитах сведения о пассажирах. Хотя если делать все официально, то заработанного не хватит на обновление протоколов куба и доступ к информации о точках энергетической сцепки, чтобы можно было перемещаться по этому миру от одного жилого комплекса к другому.
– Моя знакомая из поселения содомитов говорит, что ученые близки к тому, чтобы создать новые виды подпространственных двигателей, эффективность которых во много раз превышает ныне существующие протоколы двигателей.
– Так ты предлагаешь мне доставить тебя в поселение содомитов в обмен на призрачную информацию одного из изгоев о каких-то там прототипах двигателей?
– Тебя это не устраивает?
– Устраивает, если сможешь доказать, что подобные разработки существуют, и показать отчеты хотя бы бета-тестирования продукта. До тех пор – это пустые слова.
– Тогда назови свою цену.
– Новый куб переносов плюс помощь моему брату, который увяз в долгах терминалам Энрофы, набрав авансов, но не успевая поставлять в соответствии с заключенным договором туристов, готовых воспользоваться клонами, чтобы попасть в Isistius labialis.
– Слишком большая цена, – качнул головой Окс. – К тому же Ксанет не работает в Квазаре.
– Ладно, тогда ограничимся новым кубом.
– Чем тебе не нравится тот, который уже есть?
– Боюсь, он не переживет очередной доработки, которая потребуется, если я возьмусь прокатить тебя до поселения содомитов и обратно.
– Не думал, что так сложно попасть в поселение содомитов.
– Попасть несложно, но для того чтобы выбраться, одного желания будет мало. Твоя подруга не рассказывала тебе об этом?
– Эсфирь говорила, что смогла вернуться благодаря разработкам альтернативного двигателя, которые проводил содомит-акеми по имени Сво-Дош.
– Сво-Дош? – оживилась Джиль-Ла. – Твоя подруга была знакома с акеми по имени Сво-Дош? Я не ослышалась?
– Нет.
– Ого!
– Ты его знаешь?
– Каждый хозяин куба переносов знает о том, кто такой Сво-Дош и чем успех его разработок грозит для нашего бизнеса.
– Так у нас, выходит, конфликт интересов?
– Конфликт интересов? – растерялась Джиль-Ла. – Нет никакого конфликта. Только представь, что будет, если я смогу получить подобную технологию?
– Сомневаюсь, что ты сможешь продать ее крупным разработчикам. У исследований есть своя темная история, так что…
– Продать? Зачем мне продавать такое сокровище? Я могу использовать разработку в личных целях.
– Не думаю, что удастся получить официальное разрешение…
– Перестань ворчать! Вы, жители Размерности, привыкли, что Иерархия во всем ограничивает ваши права. В Квазаре большинство этих законов не действует. Да и нет смысла соблюдать правила и нормы в мире, который подчиняется совершенно иным законам и формулам. Нам не нужно бояться продвижения Великого ледника, экономя каждый джоуль доступной энергии для борьбы с ним. Мы не прячем за нейронными образами прогнившие насквозь остовы жилых комплексов. Мы свободны от плоти и жидких чипов, которые управляют биологическими процессами человека. Если задуматься, то Размерность – это несовершенный вариант Квазара, промежуточное звено.