Синергик обернулся, долго смотрел на пульсирующую черноту, затем разродился неожиданным «спасибо».
«Уже что-то», – подумала Малак и спросила синергика, что он делал в вентиляционной шахте.
– Хотел пробраться в транспортный отсек, – сказал он. – Анализ ситуации показал, что это наиболее безопасный способ, но система вентиляционных тоннелей оказалась слишком сложной, а отдельной карты у меня не было, поэтому…
– Я знаю, как пробраться по шахтам в транспортный отсек, – сказала Малак.
– У тебя есть карта?
– У меня есть мозг.
– У меня тоже есть мозг.
– У тебя он в груди, а у меня в голове.
– В груди надежнее.
– Может, и надежнее, но создали синергиков люди. К тому же не забывай, что я сейчас спасла тебя, а не наоборот. Я нужна тебе, а ты нужен мне.
– Не понимаю, зачем я нужен тебе, – признался синергик.
– Единственный свободный путь к транспортной секции вел через шахту, которую преградил пространственный провал, – призналась Малак. – Есть еще один путь, но там установлена решетка, которую мне не снять, а ты… – она опустила глаза, посмотрев на руки биомашины. – Ты ведь только внешне похож на человека, верно?
– Тебя интересует, смогу ли я разрушить преграду? – спросил синергик.
Малак кивнула.
– Нужно проверить на месте.
– Хорошо, – Малак помялась, не решаясь повернуться к машине спиной, но затем все-таки взяла себя в руки.
Глава шестнадцатая
Измененная Сарсом игровая схема «Мекки» немного спутала планы Думаха и Шамс, хотя они и не готовились к чему-то подобному. Группа Лок-Кли, начавшая сотрудничество с Адриилом, сообщила технической группе все необходимые данные касательно Сарса. Симеон и Мо-Джо лично проконсультировали Думаха и Шамс во время сеанса связи. Вот только… Никто не предполагал, что Сарс вместо поглощения игровой площадки посредством замещения и переформирования основным систем, делая их частью себя, станет преобразовывать «Мекку».
Разрыв защитного поля удалось создать в районе построенных Прай-Ми островов, где должны были проводиться запрещенные законом эксперименты с первыми образцами жидких чипов и нейронных сетей, зарождавшихся в период, взятый за основу при создании «Мекки». Игра начиналась с кораблекрушения, после чего участники попадали на враждебную территорию, кишащую опасными животными, биоэнергетическими роботами и контрабандистами. Думах видел на тестовых запусках шторм, из-за которого корабль с игроками выбрасывает на берег, и завидовал гению Прай-Ми, не только разработавшему, но и реализовавшему столь грандиозную идею. Во время пробных запусков, чтобы не раскрывать всех секретов, было решено распределить часть проектов исключительно между сотрудниками «Мекки», засекретив детали. Думаху достался остров, куда выбрасывает корабль с игроками.
Позднее, обсуждая с Шамс детали вверенной ей, закрытой для простых тестеров локации, они сошлись в убеждении, что Прай-Ми и его брат проделали действительно грандиозную работу, уделив огромное внимание не только мелочам, но и прочувствовав настроения игроков, держа их в постоянном напряжении (а что же будет дальше?), но не перегибая палку запутанностью сюжетных линий.
– Есть, конечно, мелкие нестыковки в виде женщин-инквизиторов в эротических кожаных нарядах, но справедливости ради нужно отметить, что братья хотели исправить эти нюансы, – сказала Шамс, закончив тестирование своей локации.
Думах долго рассказывал ей о детально проработанной флоре и фауне острова, стараясь не думать о том, что на игровой локации материка животных растений еще больше. Он проверил около дюжины видов деревьев, с удивлением отметив, что они не плод воображения Прай-Ми, а реальные копии тех, что существовали на Земле до наступления Великого ледника.
– А реки – это вообще что-то! – признался Думах. – Никогда не думал, что с помощью нейронных сетей можно добиться подобной реалистичности…
Сейчас, проникая в «Мекку», чтобы вернуть контроль над проектом, он ожидал, что снова окунется в живописный природный мир, но вместо этого его встретила бескрайняя ледяная пустыня, в которую превратил локацию Сарс. Холод иглами впился в кожу. Если зарегистрированным игрокам предлагались термокостюмы и прочие варианты спасения, то для непрошеных гостей места в модернизированном игровом мире не было. Подчиненные Сарсом системы контроля не собирались давать ни одного шанса на спасение.
– Что будем делать? – спросил представитель агентства «Энеида», стуча зубами.
Шамс и Думах переглянулись. Думать нужно было быстро, потому что тела клонов начинали уступать всепроникающему холоду. Без термокостюмов они продержатся максимум четверть часа.
– Считаю, что нам повезло, – неожиданно оживился Думах. – Если системы не видят нас, не включаясь в игровой процесс, то, скорее всего, и защитные системы не сработают.
– Это лишь полбеды, – скривилась Шамс, напоминая о холоде.
– Не забывай, что мы не привязаны к игровой схеме «Мекки», – сказал Думах, начиная отбирать необходимые для задуманного инструменты с магнитной тележки. – Мы как призраки, понимаешь?
– Призраки не чувствуют холод, – скривилась Шамс.
– Зато призраки умеют появляться из пустоты, как это только что сделали мы, – улыбнулся Думах, протянул Шамс дезинтегратор металлов и велел достать из него блок управления.
– Дезинтегратор, вообще-то, понадобится нам, когда доберемся до места прямого подключения к системам контроля, – напомнил Дакоу. – Без него мы не сможем ликвидировать защитный кожух.
– Рад, что ты так хорошо осведомлен о нашей миссии, – сказал Думах, окинув восстановившегося после серьезного ранения представителя агентства «Энеида» хмурым взглядом. – Но если мы сейчас не решим проблему холода, то не сможем добраться до аварийного центра управления «Меккой». Какой нам тогда прок от дезинтегратора? – Он помялся и добавил: – К тому же, если ничего не напутать, то все можно будет собрать заново.
– И все равно я не понимаю, что ты задумал, – призналась Шамс, послушно выполняя просьбу Думаха: снимала замерзающими пальцами защитные кожухи с дезинтегратора. Работа была мелкой, и она понимала, что через пару минут руки замерзнут так сильно, что она не справится с задачей.
– Ты слишком долго работала с проектами Подпространства! – натянуто рассмеялся карлик в теле гиганта-клона, стараясь не стучать зубами. – Мир энергии пластичен и многогранен, а здесь, в Размерности, все просто и монументально, – он говорил, копаясь в громоздком преобразователе нейронных полей, позволившем пройти сквозь нейронный барьер из ремонтных полостей на территорию «Мекки». – Материальный мир имеет каркас, базу, на которой благодаря нейронным сетям строится современный мир. По такому же принципу собираются игровые площадки… – Думах прервался, взял у Шамс блок управления дезинтегратором и начал подключать его к раскуроченному преобразователю. – Чтобы покинуть «Голод», нам потребовалось пройти сквозь защитный барьер станции общественного транспорта и оказаться в пневмотоннелях. Для проникновения на территорию «Мекки» пришлось взламывать основные защитные системы, но суть осталась той же – игровой мир не ограничивается размерами игровой площадки, как это обычно бывает в Подпространстве. Если отключить нейронные сети, то мы не вывалимся из системы, а просто перестанем видеть созданные разработчиками образы и не сможем взаимодействовать с силовыми полями. Это правило применительно как к Размерности, так и к любой игровой площадке… Мы использовали этот принцип, чтобы проникнуть сюда…
– Так ты хочешь отключить нейронные сети игровой локации? – недоверчиво спросил якудза.
– Всего лишь снизить восприятия и потоки кинетической энергии, поступающие на жидкие чипы, интегрированные нашим игровым клонам, – пояснил Думах. – Отключение нейронных сетей требует непосредственного контакта с генератором, до которого мы не успеем добраться. К тому же подобное вызовет защитную реакцию адаптивных алгоритмов. А если мы поставим фильтр на наши жидкие чипы, снизив воздействие процентов на семьдесят, то это поможет нам не выпасть из системы, но и не подчиняться большинству установленных правил.
– Стать призраками, – улыбнулась Шамс.
– Что-то типа того, – кивнул Думах и, не дожидаясь согласия, активировал свое изобретение.
Белая ледяная пустыня вздрогнула. Волна искажений прокатилась по небу, растаяв за горизонтом. Четкость смазалась. Мир начал таять, превращаясь в туманную дымку, за которой отчетливо проступали элементы созданного для игровой площадки каркаса. Оптический обман держался дольше других нейронных систем восприятия, но затем не устоял и он, превратив высокое синее небо в строительный каркас, нависший в паре метров над головой. Среди переплетенных между собой стропил и балок сохранились блеклые синие переливы, напоминавшие клубы не то пара, не то дыма. Нечто подобное произошло и со льдом под ногами. Иллюзия вековых льдов рухнула, открыв взгляду площадку, усеянную искусственными неровностями, созданными из арматуры. Когда здесь были образы, то они выполняли роль камней, бугров, поваленных деревьев. Теперь Сарс построил образ локации так, чтобы эти неровности вписались в ландшафт ледяной пустыни.
Что касается холода, то эффект, как и ожидал Думах, начал уступать место естественной температуре на игровой площадке – неблагоприятной для жизни, но и не обещавшей смерть в ближайшие пятнадцать минут.
– Как себя чувствуете? – спросил Думах.
Смерил оценивающим взглядом Дакоу, затем Шамс.
– Кажется, все в норме, – сказал представитель агентства «Энеида».
– Я старался не перейти барьер, за которым отключатся системы контроля жизнеобеспечения, выполняемые жидким чипом, – заметил Думах, объясняя оставшиеся призрачные образы игровой площадки. – Но если кто-то почувствует, что организм работает как-то не так, то сразу говорите – я исключу его на время из системы подавления нейронных сетей и попытаюсь установить другие параметры фильтрации.