Не говоря спасибо, сажусь в машину и подъезжаю к соседнему дому, но не покидаю салон. Может зря я всё это затеяла? Но я просто не смогу нормально жить, если не буду понимать, что происходит. Смотрю на себя в зеркало заднего вида и говорю:
— Не трусь. Всё получится.
Перевожу взгляд на дом, он голубой и двухэтажный, с подстриженным газоном и милой качелью на нем. До боли в суставах сжимаю руль, но всё же отпускаю его. Решившись, выхожу из машины, но не успеваю от неё и на шаг отойти, как входная дверь дома Оллфордов открывается, и Лойс выбегает на крыльцо, крича кому-то за своей спиной:
— Да пошла ты к черту, ведьма!
Сбегает со ступенек и идет в мою сторону. Бросает на меня взгляд и… ничего. Она просто идет дальше. Но это точно Лойс. Она меня не узнала! Или сделала вид, что не узнала, на той стороне все были отличными актерами, заслуживающими Оскара.
— Лойс? — начинаю я.
Девушка останавливается у выхода с участка и, хмуря брови, смотрит на меня. Одна, две, три секунды.
— Мы знакомы?
Эти два слова ставят меня в ступор. Она не знает меня. Не помнит. Почему-то я верю в её растерянность.
— Да, думаю, да. — неуверенно говорю я.
— Что это значит? — поднимает глаза к небу и устало произносит. — Вообще-то я тороплюсь.
— Извини, — решаю брать быка за рога. Мне, по сути, терять нечего. — А где ты была последние несколько дней?
— Тебе-то что? — Лойс настороженно смотрит на меня и, естественно, оценивает машину.
— Просто я познакомилась с тобой немного больше недели назад и…
Договорить мне не удается, девушка громко смеётся. Но смех наигранный и печальный.
— Ты меня с кем-то путаешь, неделю назад я была изолирована. — пожимает плечами. — И если ты семь дней назад не лежала в психушке, то мы не могли познакомиться.
Вот черт! Лойс только сбивает меня с толку. Принимаю последнюю попытку.
— А когда ты была в больнице, ничего странного не происходило?
— Ты издеваешься? Это психбольница, там психи, и они все очень странные. Да и ты странная.
Погружаюсь в свои мысли и не замечаю, как Лойс отходит от меня к дому и кричит:
— Диди!
Что она сказала!? Обхожу машину, сердце бьется о ребра, руки сжаты в кулаки. Она точно сказала это чертово имя! Вижу, что на руках у Лойс сидит черная кошка. Это и есть Диди. Я никак не могла знать того, что кошку Лойс, живущую в соседнем штате, зовут Диди.
Злая шутка, будучи там, они всё знали, а я бродила в неведении. Здесь же, видимо, наоборот. Я всё помню, а они нет. Но почему Лойс здесь, хотя её не было в Центре Всего? А Рэя нет, но в центре он точно присутствовал.
Лойс куда-то исчезает, а я возвращаюсь в машину.
Эта поездка дала мне главный ответ.
Я не сошла с ума.
Нужно найти других, может кто-то помнит меня.
Или не искать? И продолжать жить? Может просто оставить всё, как есть? Я жива, я снова дома. Что же ещё нужно?
Рингтон телефона заставляет меня вздрогнуть. На дисплее красуется: "Мама".
— Алло.
Из трубки доносится ее обеспокоенный голос:
— Джо, ты где?
Бросаю взгляд на дом Оллфордов и отвечаю:
— Навещала подругу. — не люблю лгать маме. — Через пять часов буду дома.
— Пять часов?
— Да, она живет далеко и… мама, мне это было нужно. — тоже правда.
— Хорошо, я уже дома…
Мама продолжает рассказывать про встречу, которая прошла успешно, я улыбаясь, смотрю на дорогу, по которой едет черный внедорожник с наглухо затонированными окнами. Сердце замирает. Эта машина стоит кучу денег, не думаю, что в этом захудалом городе соберется такая сумма. Задерживаю дыхание, машина проезжает мимо, но немного тормозит возле меня. Вот черт! Я параноик. Завожу машину, прощаюсь с мамой и дождавшись, когда внедорожник заедет за крайний дом, срываюсь с места и покидаю город.
Нет, я больше не буду пытаться понять, что случилось. Не буду и всё! Достаточно! Хватит! Стоп!
Через тридцать минут как я покинула город, увидела в зеркале заднего вида тот самый внедорожник. Я запомнила номера и не сомневалась, что это именно он. Прибавив скорость попыталась оторваться, но черный зверь приближался. На шоссе кроме нас никого нет. Ни одной чертовой машины, следовательно, ни одного свидетеля. Свидетеля чего? Сжимая руль ещё сильнее, давлю на педаль газа, скорость больше допустимой в два раза. "Только не отвлекайся от дороги, только не отвлекайся". Черная машина не отстает, а только приближается. Черт! Сердце колотится, на лбу выступает пот. Машина уже за мной. Десять метров не больше.
Девять, семь, пять.
С громким "Фуух" внедорожник улетает вперед, оставив меня далеко позади.
Параноик! Я па-ра-но-ик!
Сбавляю скорость до приемлемой и восстанавливаю дыхание. Плечи опускаются, откидываюсь на спинку и, делая глубокие вдохи и выдохи, успокаиваю себя.
Проехать мимо таблички с названием "Хард" я смогла только в сумерках. Солнце уже скрылось за горизонтом. Проезжая мимо дома Рэя, я немного притормозила, увидела ту же картину, что и раньше: заброшенный дом, отросший газон и старая никому не нужная газета.
Прибыв домой, я сразу же ушла в душ. А потом мы с мамой разместились на диване с коробками отменного мороженного.
— Эта сделка обеспечит нас на долгое время. Как минимум на год. — мама так воодушевлена, что я не могу сдерживать улыбки и отправляю их одну за одной.
Но есть одна мысль, которую я откладывала, но чувствую, что мне нужно чем-то заняться. Хочу быть полезной. Отставляю мороженное и говорю:
— Мне нужно найти работу.
Мама отрицательно качает головой.
— Тебе нужно отдохнуть, ты и так слишком много пережила.
— Пережила ли?
— Что?
— Нет, ничего.
Ложась ночью в постель и бросив взгляд в окно, я ощутила волну беспокойства. Встала с кровати и подошла к окну. Выглянув на улицу, тут же отпрянула от него. Я не параноик! Тот же самый черный внедорожник! Он стоит прямо напротив моего окна!
Вот чёрт!
Кто-то следит за мной. Сердце уходит в пятки, но я решаюсь на глупый поступок. Дом на сигнализации, вроде бояться нечего, но… пока я не узнаю, кто в черном джипе — не успокоюсь. Я буду только надумывать и надумывать, и в конечном счете всё же сойду с ума.
Спустившись на первый этаж, открыла сейф, находящийся над каминной полкой, и достала пистолет. Это мамино оружие, дядя настоял, хотя его невестка и была против оружия в доме.
Проверила патроны, спрятала оружие на спину и уверенным шагом направилась из дома. В пижаме, не потрудившись одеться и даже обуться, иду по холодным гладким камням, которые составляют из себя неширокую тропинку за пределы нашего имения. Машина стоит. Там точно кто-то есть. Кто это? Сердце сбежало и бьется где-то в районе живота. Подхожу к автомобилю, который вселяет в меня вселенский ужас, и стучу в окно водителя. Невозможно рассмотреть кто там, но я знаю… чувствую, что на меня смотрят. Мне страшно, но пистолет в моей руке обещает: "Ты в безопасности". Стучу ещё раз. Машина оживает и срывается с места, слишком быстро уезжая в конец улицы. Оставшись одна, эмоционально сгорев, опускаюсь на асфальт. Меня трясет так, что пистолет вот-вот выпадет, хотя нет. Не выпадет. Пальцы впились в него до побелевших костяшек. Пистолет заберу к себе в комнату, иначе ни о каком сне не может быть и речи.
Стараясь не думать о чрезмерной глупости моего поступка, поднимаюсь наверх. Но мысль о том, что отныне слежка знает, что я знаю о них, не приносит никакого успокоения.
Глава двадцатая
Пятого июня я всё же посетила психолога. Какое-то время молодая женщина, не вызывающая доверия (хотя у меня все не вызывают доверия), молча смотрела на меня, потом профессионально пыталась вывести на разговор. Я не поддавалась.
Я бы вообще никогда к ней не обратилась, но утром четвертого июня медсестра, посещающая меня каждый день, пришла не одна, вместе с ней явился жуткий доктор из больницы и настоятельно велел обратиться за помощью. Я согласилась пойти, но говорить о том, что я знаю, не собираюсь.
Я не принимаю лекарства, не разговариваю с психологом и больше не пытаюсь разобраться в том, что произошло.
Как бы я не внушала себе, что оставила всё позади и продолжаю жить дальше, но нервозность и постоянное ощущение, что за мной следят, никуда не делись. Черный внедорожник я больше не видела. Это должно бы принести успокоение, но данность наводит ещё больше страха. Ведь теперь я не знаю, за кем из незнакомцев скрывается преследователь.
"Параноик" — скажете вы, и будете абсолютно правы. Каждый день, засыпая и просыпаясь, я чувствую, что что-то грядет. Что-то страшное и масштабное. Сама внутри себя взращиваю зерно паники, заботливо поливая каждый день и без того достаточно большой росток.
Сегодня шестое июня две тысячи двадцать первого года.
День рождения меня.
Время шесть сорок пять. Сижу на стуле перед зеркалом, наношу легкий макияж. "Вот тебе и двадцать один", раньше я хотела закатить вечеринку и позвать друзей, приобретенных в кампусе и пару местных девчонок, но сейчас я ничего не хочу.
Вечером за столом соберемся я, мама, папа и Эрн. На этом — всё. Я уже решила, что после посиделок с ними, прямой наводкой отправлюсь в бар и позволю себе пару-тройку коктейлей. Посижу в потоке шумной толпы и, возможно, попытаюсь влиться и почувствовать хоть что-то, кроме страха.
Настроения нет. Но я заставляю улыбку появиться. Неправдоподобно. Уголки губ опускаются, и я пробую снова. Это не для меня — для мамы. Ей и так будет нелегко сегодня. Первый "семейный" ужин после ухода отца. Думаю, всем будет неуютно, даже Эрну.
Весь день мы провели с мамой. Ходили по магазинам, на четыре часа зависли в салоне красоты, я подравняла каре, сделав его немного короче, покрыла ногти красным лаком и даже успела на небольшой массаж плечевой зоны. В какой-то момент я поняла, что улыбаюсь искренне. Мамин позитивный настрой и постоянные слова о том, что "девочка выросла", заставили почувствовать себя гораздо лучше, чем утром.