Тут дрезина как раз начала, замедляясь, подниматься на холм, и он смог отплеваться. Мишка смахнул слезы и ободряюще улыбнулся. На вершине невысокого холма они на миг замерли, и Атила залюбовался пейзажем: горы в сизоватой дымке, скалы, протыкающие вершинами облака, сочно-зеленый луг с глянцевыми озерами и синей лентой реки.
И тут же, качнувшись, полетели вниз. Дрезина за несколько секунд набрала такую скорость, что снова хлынули слезы, и пейзаж смазался.
– Ааааа! Ооооууууу! – орал Мишка, вытаращив глаза.
Вроде, въехали в лес – неслись теперь через что-то зеленое, хлестали ветки, и на нос Мишке шлепнулся огромный слизняк – он завопил, замахал руками, чуть не вылетел с дрезины, Атила ухватил его за куртку, прижал к рычагу. Дыхание перехватывало. Внезапно Мишка, смотрящий вперед, снова закричал, да так, что Егор обернулся. Рельсы чуть дальше вставали дыбом и делали «мертвую петлю» как на «американских горках». Только в вагончике аттракциона ты пристегнут, а здесь – нет, хоть зубами за железо и товарища хватайся, а задницей – за платформу.
Они завопили хором. На носу у Мишки все еще держался слизняк, слегка расплющенный встречным ветром. Перед петлей дрезина разогналась, а взбираясь вверх, на несколько секунд замедлилась – и Атила снова смог оценить красоту пейзажа.
Горы впереди. Горы, совершенно неуместные в средней полосе Новозонья, но такие шикарные… Острые пики, прячущиеся под облаками, долины, скрытые туманом, ледники и оползни, бурые склоны, непроходимые леса, гордые одинокие кедры, чудом закрепившиеся в расщелинах, бездонные пропасти, из которых поднимается пар…
Дрезина рванула вниз, пронеслась через петлю – так, что желудок свело, и орать уже было невозможно. Атила стиснул зубы и зажмурился. Если сейчас выпадут из нее, мозгов не соберешь…
Вестибулярный аппарат взбесился, Атила аж икнул. Вроде бы, снова поехали, как положено – почти вертикально к земле, но хотя бы не вверх тормашками. Скорость оставалась огромной, зато уже меньше трясло.
Дрезина нырнула под сень деревьев. На лицо налипла паутина вместе с пауками, и убрать их он не мог, потому что держался изо всех сил. Рельсы закрутились винтом, желудок снова оказался во рту…
…Торможение было таким резким, что они все же слетели с дрезины и покатились кувырком по насыпи. Дрезина замерла впереди, возле узкой бетонной платформы, а рельсы тянулись дальше, на невысокий холм.
Атила сорвал паутину с лица, Мишка избавился от слизня, и они, не отряхиваясь, рванули по склону наверх, держась за траву и оскальзываясь на мелком щебне. Карабкаться пришлось метра четыре. Внизу покачивались верхушки деревьев.
Мишка добрался до платформы первым.
– Шахты! – крикнул он.
Атила подбежал следом и тоже прочел надпись «Ша…ты» – белым по голубому, на покосившемся указателе. Была здесь и будочка кассира – окно заколочено, ни следа жизни. Ветер гонял по бетону железнодорожной платформы опавшие листья.
Вокруг была только девственная природа, горы и лес. Пахло травой и ржавым железом.
– И где этот модуль, или что оно там должно быть? – спросил Большой.
Атила сверился с картой: идти предстояло на северо-восток. Там, примерно метрах в двухстах от платформы, стояла плотная стена тумана.
– Когда ехали, я в той стороне видел свечение ярче дневного, – сказал Мишка, тоже заметив туман, – будто лазерное шоу. Нам туда, да?
– Наверное. Я слева вспышки видел. Надо думать, скифы попали в поле аномалий. Мы разъехались на той стрелке, но в любом случае они через какое-то время будут здесь, локомотив пошустрее дрезины. Надо спрятаться.
– Зачем?
– Их много, – пояснил Атила, – если в здешних лесах есть мутанты, они сагрятся на отряд. Поэтому пусть идут вперед. А спрячемся вот в этой будке, а? Там и…
Договорить он не успел: донесся гудок локомотива, и над лесом появился столб дыма.
Атила кинулся в будке, увлекая приятеля за собой. Дверь была заколочена досками, и они принялись отдирать их в четыре руки, постоянно озираясь: а если скифы заметят? К счастью, гвозди расшатались, и освободить дверь удалось сравнительно быстро. Побросав доски внутрь, забрались сами и закрылись. В тишине слышно было тяжелое дыхание Мишки, Атила пнул его в бок, прошептал «Тише» и сам тоже постарался дышать неслышно.
Вот застучали колеса, локомотив загудел и, свистя и дребезжа, подполз к платформе. Атила приник к щели в стене будки. Пахло жженым углем, огромные колеса медленно поворачивались. Монстру тепловозостроения было, должно быть, далеко за сто лет. Когда состав остановился, из него посыпались скифы: Монгол, Герыч, Волчара и всего двое быков, Обезьян и второй, незнакомый. Атиле вдруг пришло в голову неожиданное: а что, если у последних уже промыты мозги, и они не личности, а роботы?
– Направо, – бурчал Герыч, – направо! Надо было налево! Анномалии чертовы! Едва живы остались!
Вид у него был еще похлеще, чем у Атилы с Большим – нос распух, ресницы и брови сгорели…
– Замолчи, – Монгол скрипнул зубами. – Достал стенать. Значит, так. Нам на северо-восток вот этим маршрутом…
Атила не видел карту на ПДА Монгола, собственная имелась. Единственное, чего у него не было – ключа, существующего в игре в одном экземпляре, того, что скифы забрали у поверженного Старика. Именно он, как понимал Атила, и запускал модуль.
Скифы, недовольно бурча, построились и спустились с платформы, и Атила переместился к противоположной стене, чтобы проследить за ними. Они удалялись в сторону тумана, при ближайшем рассмотрении вовсе не плотно-белого, а отливающего всеми оттенками радуги. На карте эта область была скрыта даже от Пионера Новозонья.
– За ними, – скомандовал он. – Только тихо.
В лесу, куда зашли скифы, раздались выстрелы, кто-то истошно заверещал. Как и предполагал Атила, отряд разбудил обитавших здесь мутантов. Съехав на задницах по насыпи, они с Большим увидели первый труп – мутант напоминал обезьяну, то есть, уменьшенную копию Старика. Когти и зубы впечатляли. Впереди по-прежнему воевали, теперь скифы палили из всех стволов и, видимо, применяли артефакты, там громко и гулко бухало, трещало, и местные твари орали, будто их поджаривают заживо.
Атила придержал Большого: не нужно спешить. Пусть скифы сперва разберутся.
Через некоторое время звуки стихли. Скифы не жалели ни сил, ни дорогих читов, ни боеприпасов – теперь через вековой лес пролегала если не просека, то расчищенная широкая тропа. Атила подозревал, что прорубить ее можно только с использованием незаконных технологий. Тут и там валялись тела мутантов (клан «Зеленых» этого не простил бы, вырезал бы скифов подчистую!), воняло горелым мясом. Атила решил, что не хотел бы видеть это побоище, пусть даже убивали всяких тварей.
Они с Большим, хотя и спешили, но пытались соблюдать дистанцию. Поэтому на поляну, где стоял модуль, выскочили, когда серебристая капля внеземного аппарата уже приготовилась взлететь – турбины ревели, а вытянутый, обтекаемый корпус подрагивал. Скифов видно не было: они находились внутри и собирались свалить отсюда.
Глава 19
Проинструктировав Атилу, Яна вышла через терминал, скинула «Экстру». Одеваясь на ходу, она направилась к Горику, который развлекал Гайку, открывая ей секреты программирования.
– Горик, – позвала Яна. – Мне нужно еще позвонить другу и ехать.
– Идем, – он поднялся – длинный, нелепый, смущенный, – близоруко прищурился. – Мне девочка все рассказала про вирус. Я что-то такое подозревал, честно, и потому с недавнего времени входил в вирт осторожно, без полного погружения. Сочувствую вам. Если нужна моя помощь…
Яна улыбнулась:
– Спасибо. Твоя помощь и так бесценна. А теперь пойдем в твою потайную комнату, мне опять надо позвонить.
Вячеслав не отвечал на звонок, видимо, спал. Яна набрала его еще два раза и сдалась, зашагала к выходу, сжимая кулаки. Хотелось что-то делать, бежать вперед с саблей наголо! Только что теперь делать?
– Четыре утра, – Горик указал на настенные часы, подошел к Яне, приобнял за плечи: – Понимаю, что проблемы, но поспи хотя бы немного, в семь я тебя разбужу. Утро вечера мудренее, а ночи – и подавно.
Яна взмахнула руками:
– Все равно не смогу спать…
Горик покивал и отвел ее туда, где лежали Атила с Большим. Усадил на койку, поднял валяющуюся на полу Янину «Экстру», перекинул через локоть.
– Поспи, силы тебе понадобятся.
В этот момент Мишка в оболочке замахал руками, задергался, заорал так, что через шлем было слышно, – Яна вскочила и ударилась головой, зашипела. Атила тоже дергался, но меньше.
– Ладно, Горик, посплю, только не забудь меня разбудить. Это вопрос жизни и смерти.
Не раздеваясь, Яна улеглась на койку и повернулась лицом к стене, чтобы закрыть глаза от рассеянного света люминесцентных ламп. И вырубилась почти сразу.
В семь Горик еле ее добудился. Умывшись в туалете, обклеенном старинными плакатами, Яна вышла в комнату, где Горик ночью так мило беседовал с Гайкой.
Сейчас гости разошлись, и Гайка заняла второй диван. Горик кивнул на нее:
– Очень талантливая девочка.
– Девочку мама с папой потеряли, – проворчала Яна и направилась к выходу, отмечая, что в мужских брюках на два размера больше она похожа на городскую сумасшедшую. Ладно, пока в машине едешь – никто не видит.
Бывает, предчувствие точит, как червячок – румяное яблоко, даже когда, казалось бы, все благополучно. Тянет за подол, путается под ногами, препятствия подсовывает: не ходи, куда собралась, ничего хорошего тебя там не ждет.
Чем ближе Яна подъезжала к зданию компании «Игромиры», тем больше ею овладевала апатия, желание свернуться калачиком, спрятаться от всего мира под одеялом и не двигаться, чтоб беды не накликать.
Если это выходной, то легко отложить поездку к друзьям, свидание или шопинг. Если же от тебя зависит сохранность собственного рассудка и благополучие близких, никуда не денешься.