И вот следствие свело маршруты Палумбо и "Васи Крюкова": воскресенье, храм Людовига Французского - именно там они были в одно время в одном месте.
- Наглец, - повторил Блеер, - да я сколько в столовой рядом обедов съел!
- Не девушка, - задумчиво отметил Минцев, - шатен, от четырнадцати до восемнадцати, без особых примет.
- Самыми глазастыми оказались прихожанки, - у Витольда на губах проскользнула тонкая улыбка, - кстати, на католической службе объект вел себя уверенно, показал хорошее знание обрядности.
- Да он вообще... - махнул рукой Блеер, - универсал, мать его... Значит так, Жора, мой совет: надо выделять подростков и молодых людей, имеющих привязку к "зоне А" в отдельную группу и рассматривать их через лупу. Лермонтовский, Дзержинского, Фонтанка и Обводный - вот наш основной квадрат поиска. Школы, институты, техникумы. Проживающие и работающие там...
- Военмех, артиллерийская академия, техноложка, ВМА, - начал перечислять Жора на память, - шесть общаг других институтов. Пятнадцать школ, из них в трех работали американцы. Четыре техникума. Гарнизонный оркестр. Три воинские части. Всех, включая близкое окружение, проверили на почерк - пусто... Сейчас проверяем проживающих здесь, но учащихся в других районах. Пока тоже ничего.
- Надо выводить почерк за скобки, - подумав, решил Блеер, - он довольно ловко прикрывается от нас - видно понимание нашей работы. Да даже взять организацию закладок и информирование нас о них. Но письма пишутся от руки - значит он по какой-то причине уверен в том, что мы его по почерку не найдем. Нет! - Владлен Николаевич прихлопнул ладонью по столу, - нет, Георгий, нет. Так легко он не попадется. Не вычеркивайте из списков тех, у кого не нашли такого почерка.
- Да я и не вычеркиваю, - сказал Минцев, - изучаем всех.
- Знаете, что меня смущает? - Витольд сложил ладони перед лицом и задумчиво ткнулся в них носом. - Он же мог сохранить инкогнито, если бы поехал на поездах. Очевидно, и это вытекает из его манипуляций со свидетельством о рождении, он понимал опасность полета на самолете. Мы действительно смогли в итоге восстановить его маршрут и определить, где он пересекся с итальянцем. Он понимал, что мы получим дополнительную информацию о нем. Но все равно выбрал самолет. Почему?
- Не может залегендировать свое отсутствие ночью, - уверенно сказал Блеер. - По причине воскресного дня необходимость легендирования для работы маловероятна. Остается семья. Следовательно, она не в курсе. Жора - это подросток. Не знаю, откуда он такой взялся, но никаких "до восемнадцати".
Телефон издал деликатную трель.
- Да? - отозвался в трубку Блеер, - пусть заходит.
Посмотрел с легкой усмешкой на Минцева:
- Твою с вокзала привезли.
- Да не моя она пока... - смущенно заелозил на стуле Минцев
- Ну-ну... - открыто ухмыльнулся Блеер.
Дверь энергично распахнулась, в комнату шагнула Чернобурка.
- Товарищ генерал, капитан Лапкина по вашему приказанию прибыла! - молодцевато отрапортовала Светлана, невольно косясь на приосанившегося Минцева.
- Здравствуйте, товарищ капитан, - протянул руку Блеер, - давайте, присаживайтесь к столу, не стесняйтесь. Перекусите, и мы ждем подробного рассказа. Пошло не по плану, но, в итоге, успешно?
Доклад затянулся на полтора часа, офицеров интересовали мельчайшие детали. Пузатый самовар, с медалями и двуглавым орлом, пришлось заправлять заново, а на замену закончившимся бутербродам были выставлены шоколадно-вафельные тортики.
- Ну что же, - подвел итог Блеер, - достойно и с хорошей перспективой. Эта Мэри точно не играла?
- Уверена - нет, - твердо ответила Чернобурка, - я ее уже хорошо знаю, всякой видела. Да она утром, как прошедший вечер вспомнила - рыдать принялась: просила не выдавать ее в КГБ - очень Сибири боится. Уже и палатку над нами скатывают, и автобус пришел, а она все слезами заливается. Еле успокоила. Так обнявшись потом в автобусе и ехали - не отцеплялась никак.
- Хорошо, - усмехнулся генерал, - это надо обязательно продолжить. Перспективная американка, но играть ее надо в длинную. Выгуливайте эту рыжулю дальше, обещайте сделать все, чтобы она могла приехать в следующую экспедицию.
- Кстати... - вмешался Витольд, - а как вы обосновали, что не доложите в Комитет? Вы же преданы Советскому союзу?
- Ну... - неуверенно передернула плечами Светлана, - особого вреда она нанести не успела, искренне раскаивается, любит нашу страну... Мы же подруги? А тогда я должна помочь ей перешагнуть через это ее прошлое. Да она и сама к тому готова: у нее вчера фенечка перетерлась и потерялась - а это важный знак! Она теперь как чистый лист, прошлое перевернуто... Да и вообще, она - хороший человек. А хорошие люди и нашей стране нужны, и мне...
- Она это приняла? - придирчиво уточнил психолог.
- Да, - мотнула челкой Лапкина, - я же не врала.
- Света, - вступил Минцев, - а ты не посмотрела, на чем этот фазан крыло себе сломал? Он же трезв был. Так выглядит, что кто-то еще там работал.
Лапкина чуть покраснела.
- Нет, не до того было. Сначала с Мэри показания снимала, и все мысли только об этом были, а утром ее же до самого отъезда успокаивала. Да и вообще... Мне эта мысль только в автобусе пришла.
- Ну и ладно, - добродушно сказал Блеер, - главное - дело сделано. И, Светлана, большое дело, важное для всех нас. Могу сказать, что доклад об этом будет делаться лично товарищу Андропову.
Владлен Николаевич выбрался из-за стола и пересел на соседний с Лапкиной стул.
- Светлана Витальевна, - сказал он доверительным тоном, - вам в институте преподавать не надоело?
У Чернобурки удивленно дрогнула нижняя челюсть.
- Переходите к нам на постоянную работу, - предложил генерал, - вон, Георгию в группу толковые офицеры нужны, и вы по всем параметрам подходите, - он выдержал паузу, дав Жоре и Светлане обменяться быстрыми взглядами, и продолжил: - Вы идеально залегендированы под развертывающуюся операцию. Нам предстоит очень предметно поработать с молодежью Ленинского района. Мы бы вас летом повысили до старшего инструктора райкома, будете курировать комсомол, заниматься молодежью. Новые формы работы... Фотовыставки, поддержка всяких нестандартных начинаний... Вот эти поисковые экспедиции - и мы поддержим, и из райкома идут сигналы о желании работать с этим почином. Григорий Васильевич, - тут Блеер многозначительно кивнул куда-то в сторону Смольного, - также готов поддержать. Нужное дело, со всех сторон. И павших похороним по-человечески, и молодежь воспитаем. И, заметьте, тут появляется еще и очень интересное новое поле для вербовки иностранцев. Тут же не только американцы... И немцев западных можно привлечь, и датчан, и французов... Кто только против нас не воевал. Очень перспективное направление, и как раз в области ваших интересов: новые методы идейно-политической вербовки. Преподавать, конечно, хорошо, но живая работа во сто крат лучше. Подумайте об этом, Светлана.
- Я... - голос у Чернобурки дрогнул. Она посмотрела на Минцева, увидела что-то в его глазах и покраснела, - я согласна.
Вторник 9 мая 1978 года, вечер
Ленинград, Измайловский пр.
...
Вторник 9 мая 1978 года, день
Вашингтон, 17 улица.
"Ох и страшная бабища", - внутренне содрогнулся Збигнев, принимая папку со входящими, - "но не дура, не дура...".
- Да? - слегка приподнял левую бровь и посмотрел сквозь переминающуюся сотрудницу.
В голосе проскользнула легкая неприязнь: несмотря на невысокий ее рост и широкий стол между ними, эта женщина умудрилась угрожающе нависнуть над ним.
- Мистер Бжезинский, - она чуть склонила голову набок, став до неприличия похожей на сову, - я взяла на себя смелость направить вам одну свою идею. Прошу прощения, но...
Збигнев нетерпеливо кивнул, прерывая, и открыл папку:
- Хорошо, Мадлена, я посмотрю.
- Три последних листа, - уточнила она и обозначила пухлым мизинцем легкий указующий жест.
- Обязательно.
Ее губы натянулись на зубы - вероятно, она считала это улыбкой. Бжезинский торопливо уткнулся в первый попавшийся документ, и помощница, наконец, удалилась.
"Отослать назад к Маски10?" - уже не в первый раз за весну пришла к нему эта мысль. - "Раздражает, причем - серьезно, как воспалившаяся заусеница".
Неприятие вызывало и манеры, и облик стервозной, страшноватой дамы Корбеловой11. Судя по сплетням, что притаскивала из политэмигрантских кругов жена, эта бабища сейчас благополучно "догрызала" своего мужа - внук газетного магната посмел не оправдать ее надежд.
Сегодня идея спихнуть Мадлену обратно в бюджетный комитет Сената показалась Бжезинскому особо привлекательной.
"Решено: если ничего важного не написала, то отправлю назад, перекладывать бумажки".
Он решил не откладывать, сразу вытащил последние листы и вчитался.
- Хм... - чуть скрипнуло, принимая его спину, массивное кожаное кресло. Збиг закинул ладони за затылок и уставился в окно.
Через неширокую дорогу, на крыше Западного крыла Белого Дома деловито копошились рабочие. Совсем рядом - можно даже различить брызги белой краски на темно-синих комбинезонах. Чуть дальше, за западной колоннадой, сквозь приоткрытое в парадную столовую окно были видны суетящиеся перед приемом официанты. Резвился по кронам теплый ветер, и рвались с флагштоков на север звездно-полосатые полотнища - над Белым Домом, Федеральным судом, банком Америки, Казначейством...
Самый центр мира - как сцена для симфонического оркестра власти, в котором он - эмигрант с неизжитым славянским акцентом, играет не последнюю скрипку. Да-ле-ко не последнюю!
Он довольно ухмыльнулся, отворачиваясь. Закинул ногу на ногу, поддернул идеально наглаженную штанину и перечитал текст.
"Нет", - подумал с легким сожалением, - "остается. Умна и не чистоплюйка. Других на кровь натаскивать надо, а эта - сама готова в горло вцепиться. Из наших, из тех, для кого "Carthaginem esse delendam"12 - не далекая история, а самое что ни на есть настоящее. Так что... Пусть остается. Буду терпеть. Такие - нужны".