Плутарх пишет, будто Серторий действовал среди лузитан как стратег-автократор (Sert., II, 1). Однако из дальнейшего изложения не видно, чтобы он обладали какими-либо полномочиями в отношении лузитан, кроме военных. Очевидно, Плутарх приписал ему власть, которую мятежный проконсул обрел впоследствии, когда захватил значительную часть Пиренейского п-ва[344].
Для укрепления своего авторитета Серторий стал выдавать себя за человека, общающегося с богами. Некий туземец, Спан, подарил ему (как следует из Плутарха, в надежде на вознаграждение) лань белой масти. Приручив животное, римлянин стал выдавать его за дар Дианы и уверял, что через нее боги сообщают ему об опасности или, напротив, об успехах его военачальников (Plut. Sert., 11; Арр. ВС, I, 110; Front., I, 11, 13; Gell., XV, 22,3–9; Plin. NH, VIII, 117; Val. Max., I, 2, 4). Иногда в этом видят проявление романтизма Сертория[345], но правильнее было бы, очевидно, объяснить использование в качестве священного животного именно лани тем, что ее культ был широко распространен на Пиренейском п-ве[346]. По мнению Л. Парети, римлянин почитался туземцами наравне с богами и входил в состав местного пантеона[347]. Однако такая точка зрения представляется ошибочной[348]. Скорее речь может идти о почитании Сертория как героя-пришельца, чем как бога, что имело место уже в конце III в. со Сципионом Африканским[349]. Но в любом случае благодаря описанному трюку Серторию удалось повысить свой авторитет в глазах лузитан и увеличить число своих союзников[350].
Однако и после этого мятежного проконсула поддерживали всего 20 лузитанских «полисов» (Plut. Sert., 12, 2), под которыми одни ученые понимают просто туземные общины[351], другие — укрепленные пункты (vici, castella)[352]. Вернее, по-видимому, первое толкование — в той ситуации важны были общины, поставлявшие воинов, а не укрепленные места. Независимо от того, как понимать в данном случае термин «полис», силы Сертория были весьма ограниченными: 2600 человек, «которых он называл римлянами (ους ωνομαζε ''Ρωμαιους)», 700 ливийцев, 4000 пеших и 700 конных лузитан, т. е. всего 8000 человек (loc. cit.). Не вполне понятно, кто подразумевается под теми, кого Серторий «называл римлянами». По мнению Моммзена, значительную часть их составляли перебежчики из отряда Пакциана или африканцы, вооруженные по римскому образцу[353]. Э. Габба же считает, что речь идет о римлянах и италийцах, названных одним именем, коль скоро они противопоставлены лузитанам и ливийцам[354]. Ю. Б. Циркин допускает, что часть их была испанцами, получившими от Сертория права римского гражданства[355]. Вероятно, в войске находились и римляне, и италийцы, и испанцы, получившие гражданство и превращавшиеся таким образом в римлян, что давало основания противопоставить всю эту группу ливийцам и лузитанам. Что же касается африканцев, которые могли быть вооружены по римскому образцу, то данное обстоятельство недостаточно, чтобы идентифицировать их с римско-италийскими и романизованными испанскими воинами.
Итак, в 80 г.[356] Серторий начал наступление на провинцию, имея всего лишь 8 тыс. чел. Плутарх пишет, будто в обеих провинциях ему противостояли 120 тыс. пехотинцев, 6 тыс. всадников и 2 тыс. лучников и пращников (Sert., 12, 2). Однако здесь греческий автор явно допускает характерное для него смещение в хронологии[357], описывая ситуацию 74 г., когда в Испании находилось более 10 легионов[358]. Под командованием пропретора Hispania Ulterior Луция Фуфидия находилось, судя по данным Саллюстия (Hist., I, 108), не менее 2 легионов (вряд ли, впрочем, и более). Если учесть, что наместник наверняка располагал и вспомогательными отрядами (auxilia), то его силы выглядят весьма внушительно — 15–20 тыс. чел. Однако мы не знаем реальной численности ни легионов, ни auxilia Фуфидия; не исключено, что в распоряжении пропретора на момент битвы с Серторием находилось не более 10–12 тыс. чел. Похоже, наместник не вполне владел ситуацией в провинции, коль скоро позволил лузитанам захватить гору Беллею (т. е. совершить достаточно глубокое вторжение в Бетику), а Серторию — пройти в Лузитанию. Возможно, это ободрило мятежного полководца и он, пренебрегая численным перевесом врага, решился нанести удар.
Первое известное нам сухопутное сражение Серторианской войны произошло на берегах Бетиса (совр. Гвадалквивир), по-видимому, близ Гиспалиса (совр. Севилья)[359]. Вероятно, именно к нему относится сохранившийся фрагмент «Истории» Саллюстия: «Вскоре прибывший с легионами Фуфидий, увидав столь высокие берега реки и всего одну переправу, очень трудную для сражающихся, признал, что все благоприятствует больше врагу, чем его людям» (I, 108)[360]. Если Фуфидий, несмотря на невыгодность позиции, все же дал бой, то неудивительно, почему потерпел поражение и потерял убитыми 2000 одних только римлян (Plut. Sert., 12, 3).
Последующие события вызывают разногласия у историков[361]. Некоторые из них считают, что после битвы Серторий ушел в Лузитанию — собственно, само сражение, по их мнению, состоялось на пути туда, и Фуфидий преграждал повстанцам путь[362]. Но ничем не доказывается, что мятежный проконсул сначала побывал в Лузитании и лишь потом нанес удар по провинции. К. Нойман же, напротив, предполагал, что благодаря победе на Бетисе мятежный полководец захватил плацдарм (Raum) на территории Дальней Испании[363]. Однако доказательств в пользу своей позиции ни тот, ни другой ученый не привели. Наиболее подробно разобрал этот вопрос И. Г. Гурин. По его мнению, Серторий овладел не просто плацдармом, а большей частью Hispania Ulterior[364]. Наиболее убедительные аргументы исследователя таковы. Прежде всего он отмечает, что Серторий не мог не воспользоваться одержанной победой. Кроме того, вряд ли была бы нужда в отправке в Испанию в 79 г. такого выдающегося военачальника, как Метелл Пий, если бы Серторий оставался в пределах Лузитании. Любопытно, то в 81 г., когда марианский проконсул владел Ближней Испанией, Сулла отправил против него Анния Луска, не числившегося среди лучших полководцев Рима. Наконец, Бетика была обложена Метеллом Пием контрибуцией (Ps.-Caes. Hisp., 42, 2) — явно с целью наказать ее за первоначальную поддержку Сертория.
Аргументы ученого представляются нам убедительными. К ним можно добавить следующие соображения. Если бы введенные Метеллом дополнительные налоги имели целью покрытие военных расходов, как полагал Р. Тувено[365], то вряд ли бы она выплачивалась в течение 10 лет по окончании войны, пока ее не отменил Цезарь (loc. cit.). Здесь явно напрашивается параллель с контрибуцией, наложенной Суллой на города Азии за поддержку ими Митридата (Plut. Sulla, 25,2; Luc, 4,1). Дополнительным аргументом в пользу захвата повстанцами значительной части Hispania Ulterior служит серторианская чеканка в Урсоне, Белоне, Миртиле (если, правда, верна аттрибуция соответствующих монет)[366].
Итак, ряд районов южной Испании на время оказался в руках Сертория. Данных о сопротивлении ему со стороны местного населения нет, однако это не значит, что оно оказывало ему поддержку. Дальнейшие события свидетельствуют скорее об обратном (см. ниже). Просто провинциалы предпочли покориться сильнейшему, за что впоследствии и были наказаны контрибуцией.
Положение на Пиренейском п-ове встревожило Суллу. Только что, казалось бы, закончившаяся гражданская война разгоралась с новой силой. На борьбу с Серторием диктатор направил в качестве проконсула Дальней Испании[367] своего коллегу по консулату 80 г., одного из лучших римских полководцев того времени Квинта Цецилия Метелла Пия.
Под его командованием находилось не менее 2 легионов (см.: Sall. Hist., I, 119), однако вполне вероятно, что их было 3 или даже 4, поскольку, как указывает П. А. Брант, выступивший в 78 г. против повстанцев наместник Нарбонской Галлии Луций Манлий располагал 3 легионами (Oros., V, 23, 4), Метелл же вряд ли имел меньше[368]. Возможно, в оперативном подчинении ему находился наместник Hispania Citerior Марк Домиций Кальвин, поскольку Саллюстий сообщает, что Метелл вызвал его «из Ближней Испании со всеми войсками, которые тот подготовил» (Hist., I, 111). Не исключено, впрочем, что проконсул Hispania Ulterior поступал так на основании своей auctoritas, а не каких-то официальных полномочий. Серторию угрожала опасность быть разгромленным силами наместников обеих провинций, состоявшими, по некоторым оценкам, не менее 40 тыс. одних только легионеров, не считая вспомогательных войск[369]