Таким образом, две основные группы участников движения — римско-италийских эмигрантов и испанцев — можно разделить на четыре подгруппы. 1. Те, кто бежал в Испанию от сулланцев, несомненно, хотели вернуться в Италию, отомстить обидчикам и восстановить свой социальный статус. Как показали дальнейшие события, они сражались очень упорно и прекратили сопротивление лишь после гибели Сертория и Перперны, т. е. когда повстанческая армия перестала существовать как целое. 2. Те из Hispanienses, кто участвовал в восстании, делали это либо из страха перед силой Сертория, либо симпатизируя его «либеральной» политике (снижение налогов, отмена постоев и т. п.). 3. То же можно сказать и о романизованных и романизующихся туземцах, но они, кроме того, мечтали о повышении своего социального статуса вплоть до получения римского гражданства. И те и другие (т. е. группы 2 и 3) могли отпасть от повстанцев в случае их неудач. 4. Наконец, многие испанские племена еще не утратили надежд на возвращение независимости, формальной или фактической (в духе Гракхова договора 179 г.). Большинство их было готово сражаться до конца.
Что представляла собой повстанческая армия — важнейшая опора власти Сертория?
В ее состав входили испанцы (Plut. Sert., 12–14; Арр. ВС, I, 112), африканцы (Plut. Sert., 12,2; 13,5; 19, 4), римляне и италики (Plut. Sert., 15; Арр. ВС, 1, 109; 112). По мнению многих ученых, большинство ее составляли испанцы, прежде всего кельтиберы и лузитаны[516], незнакомые с римскими военными порядками и прежде всего римской дисциплиной[517]. Иначе полагает И. Г. Гурин. На основании данных Ливия (XCI) он указывает, что в 77–75 гг. (самый разгар войны) существовало две крупных повстанческих армии — в Дальней Испании под командованием Гиртулея и в Ближней во главе с Серторием. Интересное, хотя и небесспорное наблюдение сделал И. Г. Гурин. В битве при Италике, происшедшей в 76 или 75 г., Гиртулей потерял 20 тыс. чел. (Oros., V, 23, 10). Причем это, скорее всего, была лишь часть его армии, которая насчитывала никак не меньше 30–40 тыс. чел. Лузитаны могли выставить не более 8–10 тыс. чел., а потому вполне вероятно, что остальную часть составляли жители романизированного юга Испании. Иными словами, как минимум 20–22 тыс. романизованых туземцев (а то и Hispanienses) сражались в армии Гиртулея. Что же касается армии Сертория, то здесь И. Г. Гурин ссылается на пассаж Плутарха о битве при Сукроне (Валенсийская равнина): мятежный проконсул дал бой под вечер, чтобы затруднить его противникам ориентацию на местности (Sert., 19, 2). Отсюда вытекает, по мнению ученого, что «основную массу войск Сертория в Ближней Испании в это время составляли уроженцы восточного побережья Испании и они же явно составляли подавляющее большинство среди туземных солдат»[518].
Однако эти построения представляются нам достаточно умозрительными. То, что армия Гиртулея насчитывала гораздо больше 20 тыс. чел., очень вероятно. Но совершенно необязательно, что большую их часть составляли жители романизованного юга. Конечно, какая-то часть недовольных провинциалов в его войске быть могла, но вряд ли счет шел на десятки тысяч. Нельзя исключить, что Гиртулей получал подкрепление от Сертория.
Еще более уязвимы рассуждения о составе армии самого Сертория. Сообщение Плутарха может и не передавать истинных мыслей полководца перед сражением. К тому же совершенно не требовалось, чтобы большинство его воинов разбиралось в местной топографии — достаточно было, чтобы ее знала определенная часть офицеров.
Строго говоря, вопрос о соотношении этнических элементов в повстанческой армии при нынешнем состоянии источников разрешить невозможно, тем более что соотношение это в ходе войны менялось. Ясно, что во время боев с Метеллом в 79–78 гг. у Сертория преобладали лузитаны. В 77–76 гг. положение, несомненно, изменилось: в его армии влились тысячи, если не десятки тысяч кельтиберов, а также не менее 20 тыс. римлян, пришедших с Перперной. К тому же, как уже указывалось, усилился «стихийный» приток эмигрантов, бежавших от сулланских убийств и конфискаций, но их число неизвестно. К концу войны, когда этот приток иссяк, а из сколь-либо романизованных районов повстанцев почти полностью вытеснили, то доля римлян и италийцев в повстанческой армии должна была заметно снизиться.
Что же касается общей численности сил инсургентов, то источники называют две цифры: 150 тыс. чел. (Plut. Pomp., 19, 4), 60 тыс. пехоты и 8 тыс. конницы (Oros., V, 23,9). С некоторыми оговорками исследователи принимают данные Орозия[519]. Но и можно предполагать, что эти сведения не совсем верны: они относятся к битве при Лавроне и призваны оправдать поражение Помпея, который против 68 тыс. повстанцев мог выставить лишь 31 тыс.[520] Однако отсюда отнюдь не вытекает, что такова была общая численность серторианской армии. К тому же надо помнить, что в разное время она не оставалась одинаковой.
Немного известно и об организации повстанческих сил. В источниках упоминаются когорты (Plut. Sert., 15, 2; Арр. ВС, I, 109; Front., II, 3, 5; 5, 31), но о существовании легионов данных нет. Логично, впрочем, думать, что они были[521]: в армии Сертория насчитывалось не менее 20 тыс. римско-италийских воинов, что позволяло сформировать как минимум 4 легиона. Можно было включить в их состав и романизованных испанцев[522]. Ф. О. Спанн пишет, что Серторий организовал кельтиберов в «нечто похожее на римские легионы», но с их собственным оружием, а некоторых экипировал как римскую тяжелую пехоту[523].
Командные должности, как уверяет Плутарх, находились в руках римлян (Sert., 22,4). Однако И. Г. Гурин ссылается на другой пассаж того же автора (20, 2), а также текст Авла Геллия (XV, 22, 8), где говорится об испанских вождях, входивших в окружение Сертория и потому явно занимавших высокие посты[524]. Думается, что туземные отряды действительно возглавлялись местными вождями. Правда, при них в ряде случаев должны были состоять римские инструкторы, ибо Серторий, по словам Плутарха, ввел у испанцев «римское вооружение, военный строй, сигналы и команды» (Sert., 14, 1). Неясно, однако, распространялись ли эти нововведения на конницу.
В повстанческой армии царила строгая дисциплина. Уже говорилось о расквартировании войск на зиму за пределами городов и предполагаемой оплате населению оказываемых им услуг. За попытку изнасилования испанской женщины при штурме Лаврона Серторий велел казнить (децимировать?) целую когорту, где служил насильник, хотя вся она состояла из римлян (Арр. ВС, I, 109). Правда, нет сведений о подобных строгостях по отношению к испанцам — очевидно, они просто не потерпели бы такого обращения. Но в словах Плутарха о превращении туземных шаек в настоящее войско (Sert., 14,1) можно усмотреть указание на то, что уровень дисциплины повысился и у них. Прежде всего это может относиться к дружинникам Сертория, счет которых шел на тысячи[525].
Дискуссионен вопрос о боеспособности серторианской армии. Одни исследователи считают, что она уступала регулярным римским войскам (прежде всего по уровню дисциплины) и годилась лишь для партизанской войны[526]. Другие, напротив, высоко оценивают ее боевые качества. Ф. Дж. Уайзмен, например, утверждает, что Серторию удалось создать из горцев войска, «равноценные римским легионам»[527]. И. Г. Гурин указывает, что повстанческая армия обладала хорошей управляемостью, высоким уровнем дисциплины, могла совершать длительные переходы, а затем на равных выдерживать бой с регулярными римскими частями. Ученый ссылается на сообщение Вегеция (I, 7) о том, что Серторий назначал высококвалифицированных вербовщиков. Все это свидетельствует о высокой боеспособности повстанческих сил[528].
Решение вопроса затрудняет опять-таки неясность данных источников. Известно, правда, что Серторий приказывал Гиртулею не вступать в бой с Метеллом, который превосходит его дарованиями и качеством войска (Liu., XCI). И действительно, Гиртулей был позднее наголову разгромлен Метеллом. В то же время прежде он одерживал решительные победы над Домицием Кальвином и Луцием Манлием. В 75 г. Серторий вел бои с войсками сената с переменным успехом, но не потерпел крупных неудач в битвах. Видимо, пока в его армии было достаточное число римско-италийских воинов, он давал фронтальные сражения вражеским легионам, позднее же из-за потерь такая практика стала нецелесообразной и была заменена «малой войной». В любом случае боеспособность его войск, хотя и позволяла ему выдерживать сражения с армиями сената, оказалась недостаточной, чтобы разгромить сильнейшие из них — Метелла и Помпея. В итоге это привело к проигрышу войны.
Каковы же были дальнейшие планы Сертория? «Этот изгнанник, — по мнению Шультена, — вынашивал идею создания Антирима, чтобы оттуда постепенно вырвать у олигархии остальной римский мир и присоединить к своей испанской империи»[529]. В то же время П. Тревес указывает, что «Серторий никогда не замышлял грандиозного плана похода на Рим»[530]. Правильнее, видимо, сказать, что у нас нет об этом сведений. Постоянно находиться в Испании не имело смысла. Однако ясно, что поход на Рим был возможен лишь при наличии внушительного числа римско-италийских воинов в армии повстанцев — явиться в Италию во главе лишь испанских отрядов Серторий не решился бы и по военным, и по политическим соображениям. С прибытием войска Перперны у него появилось достаточно римлян и италийцев. Но почти вслед за ними на Пиренейский п-в вступила и армия Помпея. В этих условиях последние надежды на поход в Италию, если они и были, рухнули.