[649] Серторий дал врагу свои последние сражения под Калагуррисом, Оской, Илердой и Тарраконом (III, 4, 10). Первая из этих битв может быть идентифицирована с нападением повстанцев на вражеский лагерь под Калагуррисом в 74 г. (Арр. ВС, I, 112), с остальными же ясности нет. П. Р. Беньковский считает, что Серторий в это время захватил Тарракон, но вскоре потерял его. Тогда же, по мнению ученого, восставшие возвратили себе Валентию, т. к. Флор упоминает ее в числе городов, взятых римлянами лишь в конце войны (III, 22, 9)[650].
Но Страбон пишет лишь о боях вокруг Тарракона и не более, ни о каком взятии города речи нет. Что же касается Валентии, то сведения Флора также крайне неопределенны. Г. Альфёльди считает, что близ Тарракона Помпей одержал победу над восставшими, и тарраконцы, до того времени поддерживавшие Сертория, теперь перешли на сторону Помпея и даже воздвигли в честь него надпись (НАЕ, 487)[651]. Выше уже отмечалось, что нет оснований предполагать участие тарраконцев в восстании. Более вероятна иная реконструкция: Серторий, сохранявший на побережье только Дианий (Гемероскопейон)[652], попытался захватить такой крупный порт, как Тарракон, что облегчило бы ему контакты с Митридатом, но из-за противодействия Помпея успеха не добился. В благодарность за избавление от серторианской угрозы жители города, видимо, и воздвигли упомянутую надпись. Однако эти события могли иметь место и на год раньше.
Но, несмотря на все неудачи и явный перевес сил сената, повстанцы еще не были разгромлены. До гибели их вождя Метелл и Помпей так и не взяли Оску, Клунию, Дианий, Термесс, Паллантию, Калагуррис, Уксаму[653]. Лузитания, Дальняя Кельтиберия, земли северных ваккеев, илергетов, васконов еще контролировались инсургентами. У Сертория имелись шансы на продолжение борьбы еще в течение нескольких лет. В условиях, когда сенат не желал идти с ним на примирение, ему оставалось одно — сражаться до конца.
Бесполезно рассуждать о том, как долго мог еще сопротивляться Серторий. Удар судьбы настиг его не на поле брани — в 73 г. он был убит своими приближенными на пиру в Оске.
Источники по-разному изображают причины и ход событий. Диодор пишет, что Серторий стал действовать тиранически, притеснял испанцев, перестал считаться и с соратниками-римлянами, даже не приглашал их на застолья. В конце концов Перперна и Тарквиций составили заговор и убили его (XXXVII, 22а). Более подробен Аппиан. Он рассказывает о трениях Сертория с его римским окружением еще применительно к 74 г., о чем уже шла речь. Но тогда ситуация нормализовалась. В 73 г. полководец «по божьему попущению ни с того ни с сего перестал заниматься делами», предался роскоши и наслаждениям, из-за чего стал нередко терпеть неудачи. Поражения обострили в нем подозрительность и жестокость, он стал крут на расправу. Боясь стать ее жертвой, Перперна составил заговор против Сертория, который, однако, был раскрыт, а его участники казнены. Перперна, оставшийся почему-то неразоблаченным, организовал новый комплот, пригласил главнокомандующего на пир, подпоил его самого и охрану и всех перебил (Арр. ВС, I, 113).
Иная картина у Плутарха. Главным виновником трагедии изображается не Серторий, а Перперна. Мучимый тщеславием, Перперна считал, что именно он, потомок консулов, а не безродный муниципал, должен руководить повстанческой армией. Высокомерный нобиль повел агитацию среди других офицеров, говоря, что «мы составили здесь сенат, это название вызывает насмешки тех, кто его слышит, а вместе с тем на нас обрушиваются брань, приказы и повинности, словно на каких-то иберов и лузитан». Речи Перперны имели успех, но открыто выступать против Сертория опасались и предпочли сначала попытаться дискредитировать его в глазах испанцев. Якобы по приказу главнокомандующего они стали налагать на них тяжелые подати и суровые наказания, спровоцировавшие восстания туземцев. Серторий же в отместку за мятежи приказал частью казнить, частью продать в рабство учеников оскской школы. Тем временем один из злоумышленников, Манлий, проболтался мальчишке-любовнику о заговоре, о чем стало известно Перперне. Боясь дальнейшей утечки информации и разоблачения, последний решил действовать и пригласил Сертория на пир, во время которого тот был убит (Plut. Sert., 25–26).
Таким образом, Диодор и Аппиан считали, что мятежного полководца убили за его тиранические замашки, тогда как Плутарх видит причину заговора лишь во властолюбии Перперны. Однако эти версии не столько исключают, сколько дополняют друг друга. Плутарх фактически подтверждает жалобы Перперны на то, что Серторий не считается с соратниками (о том же писал и Диодор) — достаточно вспомнить, как он принял решение об условиях союза с Митридатом, отклонив мнение большинства. Да и сам Плутарх не опровергает слов Перперны, считая, очевидно, что в устах пристрастного и завистливого человека они немногого стоят. Иначе говоря, у заговорщиков были основания жаловаться на «сложный» характер главнокомандующего — вспомним также казни по обвинению в измене зимой 75–74 гг. Судя по Ливию, среди казненных были и невиновные (ер. 92)[654].
Но только ли в характере Сертория дело? Любопытно, что Аппиан, говоря о его жестокости и подозрительности, никак не иллюстрирует это. Зато, рассказывая о том, как Перперна усмирял войско после гибели Сертория, он куда более конкретен (ВС, I, 114; см. ниже). По-видимому, отрицательные качества главнокомандующего намеренно преувеличивались Перперной, вполне обоснованное подчас недовольство Сертория своими офицерами выдавалось за самодурство, грозящее в перспективе обернуться расправой. В качестве доказательства могли служить казни, упомянутые эпитоматором Ливия, когда пострадали и некоторые невиновные.
Главной же причиной заговора стало, очевидно, все же властолюбие Перперны. Плутарх пишет, будто по прибытии в Испанию он еще боялся войск сената, теперь же в результате побед Сертория почувствовал себя в безопасности и потому решился нанести удар (Sert., 25, 1). Думается, все было наоборот — авторитет главнокомандующего был подорван неудачами[655]. Ф. О. Спанн даже считает, что заговорщики были недовольны отказом Сертория от крупных сражений и переходом к непривычной для них партизанской войне — недаром Перперна, придя к власти, попытался разбить Помпея в генеральном сражении[656]. Однако источники не едины на сей счет: у Аппиана (ВС, I, 115) и Плутарха (Sert., 27, 2) инициатором упомянутой битвы изображается Перперна, в другом же месте у Плутарха (Pomp., 20, 2–3), а также у Фронтина (II, 5, 32) речь идет о подстроенной Помпеем засаде. Это заставляет нас усомниться в гипотезе Спанна.
Относительно целей заговорщиков выдвигались и иные гипотезы. Предполагалось, что они хотели договориться с полководцами сената в обмен на голову Сертория[657]. Однако в источниках сведений об этом нет, да и дальнейшие действия Перперны этому противоречат. Противоположную точку зрения высказал В. Ине: по его мнению, именно Серторий стремился к компромиссу с сенатом (ведь он предлагал сложить оружие и уйти в частную жизнь), а заговорщики выступали за продолжение войны[658]. Но маловероятно, что возможность примирения воспринималась в 73 г. как реальная — Метелл и Помпей отказывались от переговоров и раньше, когда повстанцы располагали несомненно большими силами.
Следует отметить, что после раскрытия первого заговора подозрительность Сертория не могла не усилиться — недаром он отказывался идти на роковой для него пир. Перперна наверняка использовал это для агитации против него. Недаром во время второго заговора в него оказались вовлечены почти все известные нам на тот момент уцелевшие соратники Сертория. Многие из них — если не большинство — были соратниками Перперны со времен восстания Лепида и, очевидно, разделяли его снобизм по отношению к «выскочке»-нурсийцу.
Так или иначе, мятежный проконсул был убит. Плутарх красочно описывает происшедшее. К Серторию ввели под видом гонца человека, сообщившего о крупной победе над врагом. Перперна объявил, что устраивает в честь этого пир и пригласил на него присутствующих — все они, кроме Сертория, были его сообщниками. Последний согласился прийти лишь после долгих уговоров — видимо, он почуял неладное. Нам известны имена многих участников пира — помимо Перперны и Сертория на нем присутствовали Антоний, Фабий Hispaniensis, Тарквиций, секретари Версий и Меценат. Во время застолья, когда гости уже основательно напились, «Перперна поднял чашу неразбавленного вина и, пригубив, со звоном уронил ее. Это был условный знак, и тут же Антоний, возлежавший рядом с Серторием, ударил его мечом. Серторий повернулся в его сторону и хотел было встать, но Антоний бросился ему на грудь и схватил за руки; лишенный возможности сопротивляться, Серторий умер под ударами множества заговорщиков» (Plut. Sert., 26, 5–6).
Итак, Перперна добился своего, устранив ненавистного «выскочку». Однако воины были возмущены совершившимся злодеянием. Когда было вскрыто завещание покойного, выяснилось, что он назначает его своим преемником[659], что лишь усилило недовольство, — Перперна убил человека, который так ему доверял! Новому главнокомандующему грозила расправа со стороны взбешенных солдат, (прежде всего, судя по контексту источника, римлян), но он энергично занялся пресечением беспорядков. Одних «смутьянов» Перперна подкупил, других улестил обещаниями, третьим пригрозил, а с наиболее непокорными расправился. Укрепив свое положение, он велел казнить даже собственного племянника и трех неизвестных нам знатных лиц (