Родители испытующе смотрели на нее: во взгляде матери открыто читалась тревога, отец же скрывал свои переживания под напускной злостью.
– Сегодня у тебя прием у психолога, – наконец произнес отец. – Мы позвоним ему и сообщим об этом инциденте. Нам нужен… нам нужен план. Мы должны знать, что с этим делать.
Затем, прежде чем Альма сумела его остановить, отец поднял с пола футляр с квинтескопом.
– Это я забираю, – сказал он, направляясь к двери. – Не знаю, чем ты там, по-твоему, занималась, но теперь все кончено.
Глава 76
«Пятый угол» преобразился. Стертые таблички отполировали, и теперь слова на них сверкали золотом и выглядели безукоризненно. Лестницы, перекладина за перекладиной, были вымыты начисто, и надписи на них ярко блестели. Впервые за очень-очень долгое время прохожие смогли увидеть, что находится внутри «Пятого угла». Все четыре витрины квадратного здания сверкали, прозрачные и чистые, вымытые изнутри и снаружи.
Что бы увидел любопытный житель Фор-Пойнтса, если бы заглянул внутрь?
Он не увидел бы ни пыли, ни грязи, ни мусора, ни хлама.
Нет-нет. Он увидел бы деревянные полы, отражающие солнечный свет и едва мерцающий голубоватый лучик. Он увидел бы и множество полок, на которых выставили некогда выброшенные никчемные вещицы, с любовью превращенные в нечто стоящее.
В «Пятом углу» были книги с новыми обложками, воздушные змеи с появившимися недавно хвостами и чайные сервизы, которыми гордилась бы сама королева.
Прохожий увидел бы дом – дом для тех, кто потерялся и лишился своего – построенный тем, кто когда-то сам заплутал и не смог вернуться; это обиталище создала для себя Звезда, когда Вселенная отняла ее собственное.
Он даже мог бы заметить самого Лавочника. Сейчас он находился внутри, у своего верстака.
Тик-так, тики-так – отбивает время такт, – отмеряло секунды множество вновь заработавших часов.
Скрип-скряб, скрипи-скряб – потянулась строчек рябь, – ходило по бумаге перо Лавочника.
Целый день он писал письма своим друзьям Хранителям. Все они были упавшими Звездами – теми, кто решил остаться здесь, на Земле, вместо того чтобы возвращаться домой. Они, как и сам Лавочник, обрели новый дом и новую цель – спасать тех, кто упал. Он встретился с каждым из них, прежде чем начался этот поиск, но все же хотел в последний раз сказать им, как много друзья значат для него.
Затем часы забили, зазвонили и закуковали. Лавочник отложил перо. Он надел свой щедро заплатанный цилиндр и натянул перчатки.
Пора было отправляться на встречу.
Глава 77
Спать было уже некогда. Однако, несмотря на бессонную ночь, Альма не чувствовала усталости. Она была слишком зла, чтобы отдыхать.
Быстрыми порывистыми движениями Альма собиралась в школу. Она резко выдвигала ящики комода и хлопала дверцами шкафа, потом быстро оделась и потопала вниз. Мысли, словно грозовая туча, сгущались у нее в голове, пока родители в полном молчании везли ее в школу.
В обед Альме было слишком стыдно рассказывать Хьюго и Ширин о том, что ее поймали и что ей назначен прием у психолога. Пока они говорили о пещере, камне и дальнейших планах, она пялилась на свой жареный сыр и все еще злилась. День тянулся медленно, и постепенно дало о себе знать другое чувство.
Страх.
Альма боялась идти к психологу. Как знать, что он поведает ей о ней самой. А вдруг психолог расскажет ей то, чего она сама не хотела бы знать, или заявит, что все то, о чем она думает в худшие моменты жизни, на самом деле правда? Что ей тогда делать?
Психолог подробно объяснил ее родителям, как попасть в его кабинет, хотя тот находился прямо в школе. Альма обрадовалась этим указаниям, когда спустилась по коридору, о существовании которого и не подозревала до этого дня. Она прошла мимо классной комнаты, заваленной стульями и сломанными партами, неисправного туалета и черного хода в спортзал, прежде чем нашла то, что искала.
Дверь оказалась меньше, чем обычно. Вокруг ручки застыли пятна, а внизу – подтеки, как будто туда плеснули грязной воды. Не было похоже, что эта дверь ведет в кабинет психолога, – скорее уж, в чулан.
Если бы не надпись.
На приклеенном к двери черном листе бумаги золотыми буквами значилось: «ДОКТОР ПЭРРИ, ИЛЛЮМИНИСТ[10]». Надпись завершала одинокая голубая звездочка.
Не такую табличку Альма ожидала увидеть на двери в кабинет школьного психолога.
Ей не хотелось стучать. Все, чего ей хотелось, – это убежать.
Поэтому она просто стояла у входа, так ничего и не делая.
А потом дверь неожиданно распахнулась, и за ней показался доктор Пэрри, иллюминист.
Он был очень низкого роста, хотя заплатанный коричневый цилиндр добавлял ему по меньшей мере пару сантиметров. Психолог носил очки с толстенными стеклами в латунной оправе, но, несмотря на линзы, его глаза были необычайно большими и голубыми. Одет он был в твидовый фрак, клетчатый жилет и белую рубашку с пожелтевшим гофрированным воротником. На руках были разные перчатки: одна – из белого хлопка, другая – вязаная и розового цвета. На ногах – фиолетовые ковбойские сапоги. Из-под них выглядывали носки с неоново-желтыми смайликами.
Маленький рост и странный выбор одежды – не все, что было необычного во внешности доктора Пэрри. Похоже, что он еще и пользовался косметикой. Нет, подводки для глаз и помады не было, только несколько слоев тонального крема на лице и шее, как будто он использовал свою кожу вместо холста.
Психолог кого-то напоминал Альме – даже сразу несколько человек, – но прежде чем она успела произнести хоть слово, иллюминист высоко и пронзительно рассмеялся.
– Альма! – воскликнул он, и его голос разнесся по пустым коридорам. – Входи, входи, не будем терять ни минуты!
Он проводил девочку внутрь, в помещение, которое и впрямь оказалось чуланом. Полки были уставлены флаконами с распылителями и рулонами бумажных полотенец. Со стен свисали метлы и совки. Причина грязных подтеков на двери – желтое ведро для мытья полов – стояла в углу в небольшой лужице.
Посередине втиснулись два металлических стула. Альма села на один из них, доктор Пэрри – на другой. Над ними висела голая лампочка.
– Итак, – сказал он, глядя на нее из-за очков своими голубыми глазами, сиявшими так ярко и пронзительно, что Альме пришлось отвести взгляд. – Ты здесь.
– Я должна была прийти, – произнесла она, разглядывая бутылки с чистящим средством «Супер-пупер», – так ведь?
– Да! – согласился доктор. – Точно, именно так. И я этому очень рад.
Альма перевела взгляд с полок на психолога. Он и правда выглядел счастливым. Он хлопал в ладоши руками в перчатках и лыбился, как ребенок, которому подарили коробку чупа-чупсов и котят.
– Почему вы счастливы?
– Потому что я познакомился с тобой! – ответил доктор Пэрри. – У меня появился шанс поговорить и узнать Альму Лукас получше.
– Мне кажется, – ответила она, – вы будете разочарованы.
Альма снова принялась разглядывать чистящие средства, но краем глаза она видела, что иллюминист изучающе смотрит на нее. Затем психолог медленно и тяжело вздохнул.
– Год выдался непростым, не так ли? – спросил он, и теперь его голос был очень тихим, как песня в приглушенном радиоприемнике.
Причины не говорить с доктором Пэрри оставались все теми же, и Альма не могла от них отмахнуться. Она злилась и боялась. Но где-то глубоко внутри, среди запутанных клубков из боли и тьмы, вспыхнул крошечный огонек.
Альма нерешительно кивнула.
– Я понимаю, что значит покинуть свой дом, – продолжил доктор Пэрри. – Мне тоже пришлось так поступить, как, думаю, и всем остальным. В этом мире действительно может быть очень холодно и одиноко.
Альма снова кивнула. Она почувствовала, как глаза наполняются слезами. Это было глупо, и она не должна была плакать, но огонек внутри нее вновь вспыхнул, на этот раз ярче.
– Может, расскажешь мне, душечка, – начал иллюминист, – что привело тебя сюда?
Внутренний свет еще ни разу не подводил Альму. Куда бы он ни вел ее, происходило только хорошее. Она не хотела следовать за ним, но, возможно, ей стоило изменить свое решение.
И словно в ответ на эти мысли ее внутренний свет засиял с новой силой.
Альма глубоко вдохнула. Пусть она сильно злилась и боялась, но все же собиралась исполнить то, что могла сделать только она.
Альма собиралась рассказать правду.
Глава 78
– Иногда мне становится очень-очень страшно, – произнесла Альма. – Я сказала родителям, что такое больше не происходит, но на самом деле это не так.
– А, ясненько-ясненько, – заметил доктор Пэрри. – Ты знаешь, почему так сказала родителям?
Альма покачала головой, а затем кивнула:
– Потому что я не знаю, как все исправить. Родители хотят, чтобы я стала лучше. Это не значит, что меня накажут или что-то вроде этого. Нет, не в этом дело. Но если бы они знали, что мои страхи все еще не прекратились, то были бы огорчены.
Доктор Пэрри кивал в такт ее словам, затем остановился и нахмурился. Он начал копаться в карманах фрака и залез в карманы жилета. Затем психолог поднял обтянутый перчаткой палец вверх, сунул руку в ботинок и вынул оттуда маленькую, завернутую в фольгу конфетку.
– Ириски, – сказал он. – С ними лучше думается. Будешь?
– Нет, спасибо, – ответила Альма. Конфетки из ботинок не вызывали аппетита.
Доктор Пэрри развернул ириску, закинул ее в рот и задумчиво пососал.
– Люди, – произнес он, – такие чудесные существа. И такие сложные. Особенно те, кто заботится о нас. – Конфетка выпячивала то одну разрисованную щеку, то другую, перекатываясь туда-сюда. – Тебе известно, что я разговаривал с твоими родителями? Да, именно так. Они очень хотят тебе помочь. Хочешь знать еще кое-что? Они понятия не имеют, что делать.