– Альма! – воскликнула Ширин.
Она бросилась к ней через всю комнату, но когда увидела, что у подруги перевязаны руки, то притормозила и начала падать на спину. К счастью, кресло смягчило ее падение.
– Можете пообщаться здесь пять минут, – сказал папа. – Я установлю таймер.
Мама Альмы, вставшая со своего места возле дочери, поглядела на него, подняв брови.
– Хорошо, не буду ничего устанавливать и приду потом за вами, – согласился папа.
– Оки-доки, Альма-Лама-Динь-Дон? – спросила мама Альмы.
– Оки-доки, – согласилась Альма, удивленная уже тем, что ей вообще разрешили поговорить с Ширин и Хьюго хотя бы минутку.
Родители вышли из комнаты, а друзья сели по обе стороны от нее. Ширин при этом двигалась до смешного медленно.
– Мои родители буквально с катушек слетели, – начала она. – Я под домашним арестом до конца своих дней. Меня даже Фарах отчитала!
– Тогда что ты здесь делаешь? – спросила Альма. – Ты же не… не сбежала из дома?
– Боже, нет! – воскликнула Ширин. – Я пока не совсем страх потеряла. Меня ждут снаружи. Родители привезли нас сюда, потому что я сказала, что хочу извиниться. Они, типа, поощряют признание собственных ошибок и всякое такое. – Ширин закатила глаза, а затем ухмыльнулась. – Плюс их вроде как впечатлил мой рассказ о сверхновой, элементах, квинтэссенции и обо всем, что я узнала. И Фарах хочет наблюдать за звездами с нами! По их словам, они еще ни разу не видели, чтобы я хоть на чем-то была так… ну… сосредоточена.
– Я приехал, потому что мне позвонила Ширин, – произнес Хьюго. – По телефону. Не думаю, что мама бы меня отпустила, но мне еще никто никогда не звонил по телефону, – он слегка пожал плечами. – А еще… ну… дела с Маркусом… все стало немного лучше, чем было.
Альма улыбнулась друзьям. Похоже, не только с ней сегодня провели беседу. Затем она нахмурилась, вспомнив о четвертом члене команды, который отсутствовал.
– Кто-нибудь из вас говорил с Дастином? – спросила она.
Хьюго закачал головой, и его кудри затряслись в такт.
– Ты знаешь, что я наорал на него? – спросил он. – Раньше я так никогда не делал.
– Я тоже очень разозлилась на него, – призналась Ширин. – Но он не хотел навредить Альме.
– Знаю, – ответил Хьюго, сдвигая очки на переносице. – Думаю, это не единственная причина, по которой я накричал на него. Я злюсь уже давно, – он пожал плечами, – хоть и знаю, что тоже не всегда был ему хорошим другом.
– Ага, вам двоим точно нужно поговорить, – согласилась Ширин. – И нам с Дастином, наверное, тоже. Но его способ мне все равно не кажется правильным. Огонь – элемент Альмы, а не его.
Сидеть вот так с друзьями было все равно что с родными. Но теперь на Альму нахлынули воспоминания о прошлой ночи.
– Я тоже так думала, – она уставилась на свои забинтованные руки: положенная крест-накрест белая повязка напоминала бесконечный лабиринт, выцветшее птичье гнездо. – Но я ошиблась и все испортила. У меня нет элемента.
После ее слов повисла тишина. Когда Альма наконец подняла глаза, то обнаружила, что Хьюго, прищурившись, смотрит на нее через очки-щиток, а Ширин, сморщив носик, тянет себя за косы в разные стороны.
– Ты должна перестать так о себе говорить, – произнес Хьюго. – Потому что это все неправда.
– Да, неправда! – воскликнула Ширин. – Я знаю, что огонь – твой элемент. Ты поверила в Старлинг и убедила в ее существовании нас. Именно благодаря тебе мы все время шли вперед!
Альма всплеснула руками:
– Но тогда почему я не сумела добыть огонь? Это был наш последний шанс, а теперь мы ничего не можем поделать!
– Может быть, да, а может, и нет. Я не готова сдаться, – заметила Ширин.
– Я тоже, – сказал Хьюго. – Думаю, и ты, Альма. Ты не бросишь Старлинг сейчас. Только не ты.
Альма все еще сидела, вытянув руки, и пыталась подобрать слова, когда из соседней комнаты появился отец.
– Время вышло, – подытожил он.
Глава 84
После того как друзья ушли, Альма отправилась спать. Родители разрешили ей сегодня ночевать в комнате.
– Но мы будем тебя проверять, Альма, – сказал папа. – Тебе придется заново заслужить наше доверие.
В спальне она выключила свет и раздвинула шторы. Свет звезд проникал в комнату, отражаясь от контейнеров с элементами, стоящих у нее на полке. Без квинтескопа земля походила на пыльный камень. Вода была грязной и неподвижной. А контейнер с воздухом казался абсолютно пустым: лишь крылья ветряной мельницы внутри едва покачивались.
Друзья не хотели, чтобы она бросала попытки, но Альма сомневалась, что у нее что-то получится.
– Прости меня, Старлинг, – прошептала она, стоя перед закрытым окном. – Я не знаю, что еще сделать.
Затем раздался стук – уже второй за сегодняшний вечер, – и в окне возникло нахмуренное лицо Дастина.
Не дожидаясь, пока он постучит снова, Альма со всех ног бросилась к окну, стараясь делать все бесшумно, чтобы родители или Джеймс не услышали. Окно все еще было заблокировано болтами, которые прикрутили мама с папой, но она открыла его на доступные ей пятнадцать сантиметров.
– Эй, ты что, разговаривала сама с собой? – спросил Дастин, глядя на нее в щелку.
– Тс-с-с, – прошептала Альма. – Да.
– Ты частенько так делаешь, – заметил он.
– Знаю, – ответила Альма. – Откуда ты здесь взялся?
Она вдруг заметила, что выглядит Дастин ужасно. Под глазами появились темные круги, он кусал губу, а руки постоянно то сжимались в кулаки, то разжимались, и так снова и снова.
– Я залез сюда. Я просто… Я хотел перед тобой извиниться. Прости за все: я давил на тебя в тот день и орал. И этот… этот костер… – Дастин покачал головой, глядя вниз. – Мне так стыдно из-за того, что случилось. Мама сказала, ты сильно обожглась.
– Мама?
– Да, моя мама. Она была твоей медсестрой.
Альма подумала о той женщине с седоватыми светлыми волосами, собранными в конский хвост, которая с таким знанием дела ухаживала за ней прошлой ночью и так нежно с ней разговаривала. Неужели это мама Дастина?
– Мне показалось, у нее тоже бывают проблемы со страхами, – сказала Альма.
Дастин пожал плечами:
– Да, но это же не происходит целыми сутками. Она обычный человек с обычной работой. В общем, прости меня. Не знаю, почему я… почему я грубо себя веду. Так было всегда.
– Всегда? Вряд ли люди рождаются грубиянами, – произнесла Альма, отгоняя от себя мысли о том, что сказал Дастин о своей маме. Все это можно было обдумать позже.
– Не знаю, я не думал об этом, – ответил он, цепляясь за карниз. – Просто я никогда… ну… знаешь, вот Ширин все время улыбается. А Хьюго… ну, он всегда во всем прав и, кажется, знает все на свете.
– Я тоже не такая, как они, – сказала Альма. – Я не могу все время быть счастливой. И я не всегда бываю права.
– Но у тебя есть другие классные качества, – возразил Дастин. – Ты подаешь блестящие идеи, и… у тебя сильная вера. Это не всем дано.
Об этом же ей говорили Ширин и Хьюго. Альма не знала, что и думать, поэтому промолвила:
– Ну, а ты спас меня в Дип-Даунсе.
– Только потому, я сам был виноват, – пробормотал Дастин. – А потом и ты меня спасла.
– Это было смело с твоей стороны, – возразила Альма. – Ты очень храбрый и… – она попыталась найти еще хоть одно положительное качество в Дастине, – решительный. Ты пытался нам помочь.
– Но вы не хотели этого. Мне пришлось следить за вами.
Этого Альма не могла отрицать.
– Да, – согласилась она. – И тебе известно почему. Но, думаю, теперь мы стали лучше понимать друг друга. Я рада, что ты присоединился к поиску. Нам нужен кто-то храбрый и решительный.
Дастин молчал целую минуту.
– Лучше бы я был все время счастлив, – произнес он. – Или знал все на свете.
– Никто не может быть счастлив все время, – сказала Альма, слегка улыбаясь – ведь она сейчас повторяла то, что ей самой говорили не раз. – И уж точно никто не может знать все на свете. Невозможно все уметь. Для этого и нужны друзья. Но и ты должен быть им хорошим другом.
Дастин, похоже, задумался об этом. Затем он опустил голову и начал рыться в вещах, которые принес с собой на крышу. Через некоторое время Дастин снова посмотрел на нее и вытянул руку.
В ней была банка бронзового цвета с медным треугольником на округлой стороне и таким же шипом, торчащим из верхушки. Шип соединялся с пучком медных проводов, находящихся на дне банки.
Контейнер для хранения огня.
– Я нашел его некоторое время назад, – объяснил Дастин, – в «Пятом углу». Мне казалось, что нужно поджечь верхушку, как свечу, после чего огонь опустится к этим проводкам. Когда мы были у Хьюго, я подумал… я подумал, что, если ты разожжешь огонь, у меня получится поймать пламя в контейнер. Мне хотелось сделать это самому, чтобы… ну, знаешь, стать частью астрономического кружка, наверное. Но, думаю, я должен отдать это тебе.
– Почему ты так думаешь? – спросила Альма.
Дастин поставил контейнер на подоконник.
– Я торчу здесь уже долго, – ответил он, – и пришел, потому что мне показалось… мне показалось, что я увидел свет за окном.
Альма охнула.
– Он был красно-золотым? – спросила она, едва осмеливаясь надеяться.
– Нет, – покачал головой Дастин. – Он был голубым. Ну, в общем, я пошел за ним, и он привел меня сюда, к твоему дому. Сперва мне хотелось сразу извиниться, но потом стало тревожно. Поэтому я зашел за дом и увидел кратер, о котором вы мне рассказывали. Там был твой квинтескоп: ты в курсе, где забыла его? Вот. – Он поднял прибор с крыши и просунул его в щель. – В общем, я посмотрел в него и как будто снова увидел тот свет, только в этот раз он действительно был каким-то красновато-золотым. Но свечение исходило из твоего дома. Это была не звезда, а ты, Альма. Я увидел тебя в окне. И ты вся светилась.
Глава 85
Лавочник не знал, выдержит ли он.
Сегодня он уже один раз выходил: отвел первого Элементаля к дому третьего. Вернувшись в «Пятый угол», он повалился на нижнюю ступеньку винтовой лестницы в окружении кукол, часов, книг, ваз, одеял и воздушных змеев. В итоге Лавочник сумел отмыть и отполировать до блеска каждую вещицу и навел порядок в своем доме.