– Мне миллион не нужен. Мне нужен серебряный доллар.
– Кило топазов! – в отчаянии взвыл черт.
Семен молчал.
– Отдавай гуся, а то разорвем! Вон нас тут сколько!
– Доллар. Серебряный, – Семен Орестович был непреклонен.
Черт опять удалился на совещание. Вернулся минут через десять.
– Возьмешь контрольный пакет «Газпрома»?
– Уважаемый, ты же не хочешь торговаться до петухов? – возразил ему Семен.
– Резонно, – с большой долей уважения в голосе пробормотал покупатель. – Ладно, подожди пару минут, будет тебе серебряный бакс.
Черт лихо свистнул. Надгробная плита вблизи от Семена Орестовича поднялась, и из земли вылезло нечто громадное.
Черт, да это же натуральный козел! Тут не Гоголем, тут уже больше Гойей пахнет!
– Этот, что ли, такой упрямец? – зловеще проблеял козел.
– Этот, этот, – уныло ответил черт.
– Ну, ладно… Хотели мы тебя разорвать, да уж больно ты нам понравился, – заявил козел. – Держи, вот он, серебряный бакс. Неразменный! В Америку, что ли, намылился?
Семен молчал.
– Да-а, упрямый… Ладно, братаны, я вижу, вы не виноваты. Инструктора у него… На!
На ладонь нашего счастливца легла монета, блестевшая даже в темноте и показавшаяся ему неожиданно тяжелой.
– Давай гусака!
Семен протянул жареную птицу козлу. Тот схватил ее, лихо гикнул – и кладбище опустело.
Обратный путь – всего-то метров двести – прошел без приключений. Вернувшись, Семен – не без некоторой дрожи в организме – тут же завалился спать, даже не раздеваясь. Утром, выпив сразу три таблетки анальгина, он вынул доллар из кармана. Бакс как бакс, вон и дата чеканки: 1898 год. Антиквариат!
А вечером состоялась уже совсем привычная встреча с домовым.
Глава восьмая
Стоматологическая поликлиника находилась в пятнадцати минутах ходьбы от Кладбищенской. Так что связываться с капризной старушкой «Волгой» Семен не стал, пошел пешком. Он заранее узнал, что у главного врача сегодня приемный день, и записался не к участковому зубодралу, а к Паше Эмке. Этот немец, давным-давно растерявший свои германские корни, был одноклассником Семена Орестовича, пока после семилетки не подался в медицинское училище – аж на Урал куда-то. Когда Сеня окончил школу, Паша приехал домой уже зубным техником, а потом, сколотив на золотых зубах какую-то сумму и счастливо избежав внимания ОБХСС, окончил Московский стоматологический. Не виделись они лет двадцать пять и никогда особо не дружили, но Семен надеялся на память о школе.
И в самом деле помогло – ждать нашему герою не пришлось: лишь только что заведенную на него карточку медсестра занесла в кабинет, как тут же вышла и назвала его фамилию. Бабуси, из которых очередь и состояла, проглотили неожиданность молча, без обычного в таких случаях ворчания. Видать, главврача побаивались даже пациенты.
– Ну что, Семен, узнаешь? – с порога спросил его сидящий за столом гигант в белом халате.
Семен не покривил душой: он действительно не узнал Пашу, такого когда-то стройного, хотя и не очень высокого, паренька в этом лысом исполине. Тот захохотал:
– Да Павел я, Павел Эмке, учились мы вместе! – вот когда он встал, Семен, наконец, понял, в чем дело: роста у Паши не прибавилось, зато объема… Но не только брюхо, нет; плечи тоже больше бы подошли человеку даже и двухметрового роста. В общем, что-то вроде профессора Челленджера – сидящий он был выше, чем стоящий, – только вот лысый и безбородый.
– Я знал, знал, что ты вернулся, да вот встретиться никак не получалось, – продолжал Паша. – К тебе заявляться неудобно, а сам ты уж который месяц нелюдимом живешь. Как живешь-то, кстати? Чем заниматься собираешься?
– Живу… нормально живу, Паша. Нормально. А заниматься ничем и не собираюсь. Надоело. Пенсию я выработал, буду ждать возраста, а деньги… есть деньги, в банке лежат, живу на проценты.
– Хорошо устроился! – снова захохотал главврач. – Чего пришел-то? Зубы болят?
– Да не то что болят… Я слышал, сейчас эмаль восстанавливают?
– Правильно слышал! Садись, пока буду смотреть, буду и рассказывать. Небось, не знаешь, кто из наших где и как?
…Через сорок минут Семен уже шагал домой, вооруженный не только белыми зубами, но и полной информацией о живых и мертвых одноклассниках (вторых оказалось куда как больше, – что ж поделать, такое поколение, – печально подумал Семен Орестович, – спились…), а также договоренностью о поездке в субботу на «ломовскую дачу» в компании Павла, заместителя начальника местной милиции Николая Куняцкого из параллельного класса, Сашки Слободского, местного бизнесмена – этот действительно был одноклассником, вместе школу оканчивали, – и, главное, патологоанатома из райбольницы Олега Вартанова, – тот вообще в другой школе учился, но был их ровесником, и когда-то Семен очень хорошо его знал. Компанию мужикам должны были составить пять медсестричек. Семен заикнулся о машине, но Паша махнул рукой:
– Привезут и отвезут!
Тогда Семен пообещал взять на себя выпивку. Павел откровенно обиделся:
– Нынче мы тебя принимаем! Твоя очередь еще придет!
…И все-таки, когда Семен Орестович извлек из старого рюкзака бутылку «Арарата» и три банки крабов, восторгу собутыльников не было предела.
Пикник, прямо скажем, удался.
«Ломовская дача» когда-то была действительно дачей местного толстосума Ломова, после революции исчезнувшего, как тень зари – в никуда. Потом здесь располагался пионерский лагерь, пока не сгорел, а поскольку сгорел он в разгар перестройки, никто его не восстановил и уже не собирался. Прелестный же уголок на излучине почти заросшей речки стал излюбленным местом отдыха всех, кто имел автомобиль и желание прокатиться «на природу». Семен оказался на пикнике «столичной штучкой», о его скромных и давних успехах здесь помнили, всячески преувеличивая их, о его неудачах не говорили, а образ жизни, который он вел, вызывал у старых-новых приятелей просто-таки восхищение.
– Нет, брат, – обращаясь к майору милиции, в который раз заявлял Слободской, – вот это жизнь! Работать не надо, семьи нет, чем хочешь, тем и занимаешься! Я бы немедленно все бросил, если бы возможность была!
– Ну и бросай! – отвечал майор. – Что, у тебя денег мало, или как? Клади в банк, живи на проценты, жене в зубы хороший куш кинь – отстанет, дочка у тебя замужем… Вперед!
– Нет, нельзя… – печалился Александр. – Загрызут!
– Кто это тебя загрызет? – удивлялся стоматолог. – Жена, что ли?
– Нет, не жена… – грустил Сашка.
– А кто же?
– Он знает… – кивал бизнесмен в сторону мента.
Чуть погодя он все же развеселился:
– А помнишь, Сеня, Циклопа? Учителя астрономии? А свою коронку помнишь? На каждом уроке ты ее задавал: «Почему Луна имеет бледный вид?»
– За что и получил тройку в аттестат, – пробурчал Семен.
– Выпьем за астрономию! – закричал предприниматель, разливая по стаканам водку.
Вартанов тем временем, не обращая внимания на заигрывающих с ним медсестричек, пытал Семена:
– Не может быть, чтоб ты не писал! Ну признайся! Твои книжки у меня до сих пор лежат! Как он начинал! – заорал Олег на весь пляж.
– За это и бибамус! – ответствовал ему коллега зубник.
– Пишешь? Ну скажи – пишешь?
– Пишу маленько, – якобы нехотя отвечал Семен Орестович.
– И что пишешь – снова фантастику?
– Ну, почти. Кстати, ты ведь патологоанатом?
– Так точно! – дурашливо заорал Вартанов. – Покажешь, что пишешь?
– А ты? Покойничка покажешь?
– Мало ты их насмотрелся на своей Кладбищенской? Зачем тебе покойник? Какой тебе покойник?
– Мне нужен самоубийца. Для повести. Описать надо, – заплетающимся языком заявил Семен Орестович. («Не переигрываю ли?» – пронеслась вполне трезвая мысль.)
– Ну, ты даешь! Запросто! Этого добра сейчас хватает. Я тебе позвоню, как будет. Приедешь, посмотришь.
– Вкусы у вас, братцы! – с отвращением пробормотал бизнесмен. Он единственный проявил интерес к этому разговору. Милиционер отдыхал на заднем сиденье машины, а зубодрал уединился с двумя девицами. Три оставшиеся хихикали, о чем-то тихо переговариваясь…
– Так не забудь, сразу позвони, – вылезая из «скорой помощи» возле своего дома, напомнил Семен Олегу.
– Ой, да не забуду, – бормотал тот, борясь со сном, – а и забуду – невелика беда. К нам в морг этих жмуриков со всего района возят. Одного не увидишь – другой не убежит…
Одна из девиц не снесла все-таки мужского пренебрежения и навязалась к Семену ночевать, упирая на то, что снимает комнату и так поздно хозяйка ее не пустит. «Действительно, не на улице же девчонку оставлять», – лицемерно подумал Семен… У девицы в сумке оказался греческий коньяк, и по этой причине хозяин не помнил, что у него было с гостьей и было ли что-нибудь. Как выяснилось утром, не помнила этого и медсестра. Он обнаружил ее у раковины – она поливала себе затылок холодной водой. Увидев Семена, медичка заявила:
– Жи-ва-плащ!
Семен глубоко задумался. «Видно, дает знать, что она жива – а я жив? – и что ей нужен плащ. Какой плащ?! А-ах, она же в пыльнике пришла…».
– А зачем тебе плащ?
– На работу. Оп-паздываю.
– Какая еще работа? Сегодня воскресенье.
– Да-а? – восхитилась девица. – Тогда давай похмеляться!
Воскресенье они превзошли нечувствительно. К вечеру шалавка все же куда-то убралась, и Семен облегченно лег спать в одиночестве.
Через пару дней ему позвонил Олег.
– Ты все еще жаждешь полюбоваться на самоубийцу?
– А то!
– Подгребай. Сразу два свеженьких. Баба отравилась уксусной кислотой, молодая, да скотник с хутора повесился – жена опохмелиться не дала.
– Слушай, а где твоя контора находится?
– Ах да… Красную больницу знаешь? Вот там и нахожусь. Спросишь любого медика.
Семен пошел было в сарай, где стояла «Волга», но вдруг резко остановился. Автомобиль играл в его планах существенную роль, и «засвечивать» его преждевременно не стоило.