Мы традиционно в роли белогвардейцев, стройными рядами цепью с винтовками наперевес, изображаем психическую атаку под барабанную дробь на позиции Красной Армии. Артиллерия бьет по нашим подразделениям, взрывы то там, то здесь, между шеренгами. Естественно, заряды заложены пиротехником заранее и помечены маленькими красными флажками, чтобы туда ни в коем случае не наступить. Об этом перед съемкой проводился специальный инструктаж. И вот мы с отрешенными минами идем в наступление, психологически подавляя красноармейцев своей уверенной безразличностью к смерти. Справа от меня Юра Тихонычев, приятель из моего взвода.
Вдруг… меня что-то подбросило вверх, ощущение было такое, что отрыв стоп от земли был на полтора-два метра. И так же плашмя, как лягушка, я всем телом шлепнулся об землю. Естественно, легкая контузия, но сознание работает, понимаю – что-то неладное с правой стороной лица. Правый глаз не видит, трогаю его рукой – никаких ощущений, как по бетонной стене. Трогаю лицо – не чувствую, как будто его нет. Первая мысль, что полголовы оторвало, а это не входило в мои планы. Помню, как подбежали люди, под руки помогли встать, дальше как в тумане. А вот Юре Тихонычеву повезло еще меньше. Я оказался левее эпицентра взрыва, а он именно в центре. Очевидно, впереди идущая шеренга сбила установленный красный флажок. Как рассказывали идущие в шеренге позади нас, меня отбросило вверх и влево взрывом, а Юру, как бревно, перевернувшееся ногами вверх, головой вниз. При этом,полы его шинели порвало на три части, до воротника. И перелом голени. Сапог пришлось разрезать, так как голень отекла настолько, что сапог снять было невозможно. Тихонычев попал в санчасть уже до конца съемок, травма серьезная. А мне отлепили всю глину от лица, которая въелась в кожу. Хорошо, что камней не было, иначе бы разнесло в мясо пол-лица. Глаз отыскали, промыли в течение трех дней, и снова в строй.
Еще повезло мне изобразить эпизодическую роль немецкого сержанта, командира пулеметного расчета при съемках периода Первой Мировой войны. Это уже благодаря знанию и фонетическим навыкам в немецком языке, которым я занимался на спецкурсах при МИДе до поступления в училище. Эпизод был такой: Киквидзе скачет, притворившись убитым, ноги в стременах, тело опрокинуто назад. Скачет мимо пулеметного расчета сидящего в окопе, который вел по нему огонь. Немецкий сержант встает, показывает пальцем на мертвого кавалериста и, смеясь, отпускает шуточки на немецком языке, в переводе: «Ну что, доскакался, допрыгался, больше не поднимешься». И тут Киквидзе бросает гранату прямо в это пулеметное гнездо… Еще раз пришлось пережить покушение на свое здоровье. Но тут уже все было предусмотрено и безопасно. Вскинув руки, с натуральными гримасами немецкие, тогда еще не фашистские, “партнеры попадали”. Мы уже так втянулись в процесс съемок, что выходить из той сказки и не хотелось, невзирая на собачий февральский мороз и ветрище. Были моменты, когда в разгар съемок на полигоне вдруг выскакивали танки Т-80, попадая в кадр. Это проводились плановые занятия с другими курсами. Ничего не поделаешь, приходилось снимать новые дубли, потому что танки третьего поколения в Гражданскую войну – это уже перебор, фантастический триллер, что-то от Голливуда. Между тем наступил месяц март. Потемнел снег, стих ветер, отпустил мороз, потекли ручьи. Кругом лужи и проталины. И, о чудо, появился прапорщик Лисаченко, который заботливо привез нам валенки. Огромные теплые армейские валенки. И теперь, хочешь-не хочешь, мы ходили по лужам в валенках… Высушивая портянки, и промокшие насквозь валенки, вспоминали про тяготы и лишения воинской службы со смехом. Да, воистину, чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона.
Часть 4
Шел 1980-й год. Наш курс уже прошел театральную стажировку на съемках фильма «Шальная пуля», и, по большому счету, каждый из нас теперь запросто мог бы играть роли в драматическом театре. Не случайно курсанты между собой называли наше КВТИУ- Театральным училищем с танковым уклоном. Удивительное совпадение, но 1980-й год по китайскому календарю оказался годом Обезьяны. А кто из всех животных китайского двенадцати-годичного цикла самый артистичный? Ну конечно, без вариантов, – Обезьяна. А также этот год был годом Олимпийских Игр, которые проводились в нашей великой стране, Советском Союзе. И нашу роту ждали новые вершины, теперь уже- Олимпиады. В этот период по всем теле- и радиоканалам звучали новые призывные песни о спорте, из каждого утюга слышались позывные: «Старт дает Москва!»
И вот наступил месяц май. Нашему курсу выпала почетная миссия участвовать в представлении открытия Олимпиады на республиканском стадионе в Киеве. Стадион огромный, на сто тысяч зрителей. Одно из грандиознейших спортивных сооружений Советского Союза. Первые репетиции проходили на площади перед стадионом. Мы теперь должны были играть роль подтянутых и молодцеватых спортсменов, выходящих с флагами в руках. При этом, перемещаясь в колонне по одному, совершать движения по кругу, по диагоналям и другим замысловатым траекториям, создавая зрелищность и красоту. Так что нас приобщали не только к суровой танковой профессии, но и прививали любовь к прекрасному через вот такие мероприятия.
Зрители никогда не догадаются, что Олимпийские Игры открывают не разрядники-спортсмены, а обычные курсанты военного училища. И если вы видите в кино массовые батальные сцены военного времени, то все массовки и немцев, и наших изображают те же курсанты. Курсанты отличаются неприхотливостью, выживанием и приспособляемостью в любых условиях. Гонорар им платить не надо. Они выполнят любые трюки, а если надо и вместо каскадеров. Поэтому если вы не были курсантом, то знайте, там везде были мы.
Наступил июнь, и мы приступили к тренировкам на самом стадионе. После учебного дня нас привезли на стадион и выпустили уже непосредственно на футбольное поле. Кроме нас, здесь собралось множество коллективов и групп, участвовавших в праздничной церемонии открытия. Были здесь и профессиональные танцевальные коллективы с очаровательными девушками, с которыми курсанты переглядывались и перемигивались с загадочными улыбками. И тут над дают команду: «Снять сапоги!» Это директор стадиона, побоявшись, что мы своей вездеходной обувью можем перепахать молодую зеленую травку футбольного поля, дал такую команду. Курсанты озадачились. Мы-то знаем, что такое поражающий фактор боевых отравляющих веществ, а директор, по всей видимости, не очень об этом был осведомлен. Но, приняв во внимание, что в замкнутом пространстве казармы, при отсутствии ветра и дождя, поражающее действие отравляющих веществ намного мощнее, мы покорно сняли сапоги и размотали портянки. Ведь на свежем воздухе концентрация будет не смертельная для гражданского населения.
Уже на следующую репетицию нам выдали спортивную олимпийскую форму и белые полукеды. Мы теперь выглядели как настоящие спортсмены, подтянутые, коротко подстриженные, образец советского олимпийца. Теперь можно было, не стесняясь, знакомиться с красивыми девчонками, правда, времени на это было крайне мало. По окончании тренировки нас тут же увозили в родное училище. На генеральной репетиции нам раздали разноцветные знамена всех советских спортивных обществ, и теперь зрелище обрело законченный вид. Спортсмены, вышагивая, гордо несли знамена, заполняя стадион красивыми фигурами всевозможных геометрических форм. С верхних рядов картина была особенно впечатляющая.
После генеральной репетиции мы как обычно погрузились в открытые ЗИЛы. Уже было жарковато, начало июля. Едем мы по центральным улицам нашего прекрасного Киева, который готовился, как и Москва, к принятию гостей-спортсменов со всей планеты, наслаждаемся зеленью и красотой преобразившейся столицы. На очередном светофоре наш ЗИЛ остановился, а рядом слева притормозило такси «Волга». Из открытого пассажирского окна вдруг высунулась голова неприятного молодого человека, который с издевательским куражом и кривой улыбкой крикнул, обращаясь к нам: «Ну, что, хрены лысые, чего вылупились?» Курсанты, ехавшие в прекраснейшем настроении, любуясь красотами улиц с олимпийской символикой, обсуждая прелести девчонок-танцовщиц, были не готовы к такому не ласковому обращению. Но военные люди мгновенно реагируют на изменение обстановки и способны принимать единственно правильное решение очень быстро. На следующем светофоре, когда машина такси вновь поравнялась с нашим кузовом, в открытое окно «Волги» полетел ураганом весь мусор, который курсанты только могли найти в кузове. Здесь были бумажные стаканчики от недопитой фанты, старые консервные банки, промасленная ветошь вместе с пылью тополей и так далее. Таксист бросился закрывать окна, судорожно вращая ручку. Электроприводов тогда еще не было. Но было поздно, – все собранное содержимое кузова в две секунды перекочевало на колени к злопыхателю и в салон такси. Настроение у курсантской братвы поднялось до небес, ведь добро опять победило зло, справедливость восторжествовала, а нехороший молодой человек очень быстро познакомился с понятием кармы и кармической расплатой за недобрые поступки.
В июле 1980-го года состоялось открытие Олимпиады на республиканском стадионе. Мы с честью выполнили все возложенные на нас задачи, порадовав зрителей красивым и зрелищным представлением. Оценки за летнюю сессию нам выставляли по среднему баллу текущих оценок, освободив от экзаменов. И здесь Кузя из первого взвода спросил: «А если у меня по математике два, два, три, три, два, два, какая оценка получится?» На что друг Немирич ответил: «Кузя, ты же выполнял важную государственную миссию, открывал Олимпиаду! Конечно же три поставят!»
Именно в год Олимпиады, впервые для советского обывателя появились бренды «Fanta» и «Pepsi». На том самом стадионе были установлены автоматы с заморскими напитками, и курсанты после выступления ломанулись к этим автоматам, как странники пустыни, измученные жаждой. Тогда и догадываться не могли о вредных прелестях этих буржуйских напитков. Много лет спустя, когда я уже уволился из Вооруженных Сил и работал по второй своей специальности-медицинской, мне пришлось реанимировать в поезде пассажира с острым приступом панкреатита. Оказывается, тот за час до приступа выпил полтора литра фанты…