Каждый род войск имел свое народное определение: танкисты – траки, общевойсковики – петухи, за красные околыши и погоны, летчики – фанера, противовоздушная оборона – мухобои, связисты – пауки, моряки – полосатые матрасы и т.д. И вот как-то в перерыве между тренировочными проходами, играли наши хлопцы в игру «Чуча» или по-другому «Лапта». Это когда один стоит спиной, а несколько человек сзади; кто-то бьет по выставленной ладони ведущего, ведущий поворачивается, а все держат большой палец вверх. Ведущий должен угадать, кто ударил. Если угадал, то тот, на кого он указал, занимает его место. И таким ведущим оказался Женька Славинский. Кто-то решил подшутить и приложил усилие, превышающее дружеский хлопок. Как бы это был не Боря Степаненко, сейчас уже точно не вспомню. Джон, так звали Женьку, обиженно обернулся, но не угадал. И опять радостный хохот и пушечный удар по ладони. Джон повернулся, решительно достал из кармана патрон 7,62 миллиметра, дослал патрон в патронник автомата. Все охренели от такого поворота. На тренировки к параду мы ходили с оружием, но естественно без боеприпасов, а тут вдруг такая хохма, что всем стало не по себе. Очевидно Джон припрятал этот патрон после каких-то занятий по стрельбе. Через минуту все успокоились, Джон разрядил автомат, и тренировка продолжилась.
В каждом подразделении уровня роты или курса, согласно статистике, обязательно есть один или два стукача, которые регулярно докладывают в особый отдел о том, что говорят курсанты, что делают в свободное время и т.д. Узнают сослуживцы о них чаще всего в самом конце службы или учебы, а бывает и не узнают вовсе. С первого курса одного такого сексота мы вычислили, это курсант Оверченко. А вот второй агент особиста, до пятого курса был инкогнито. Он-то и застучал нашего Джона. Фамилия этого второго внештатного сотрудника особого отдела- Коровка. Фамилия как наказание. Хохотун, весельчак, всегда нос по ветру, где-то шепчутся, и он уже там, Такой свой, что никто и подумать не мог. Так благодаря сигналу недремлющего ока, наш Джон был отстранен от парада. Более того, ему готовили статью. Одна из рабочих версий особиста – это покушение на первого секретаря ЦК Компартии Украины, товарища Щербицкого. И только благодаря дяде Мише, Михаилу Федосеевичу, начальнику нашего училища, Джон не поехал на Колыму, а остался в училище, но был наказан индивидуальной муштрой по строевой подготовке под руководством начальника курса Заболотного и старшины. В парадном расчете Джона заменили, но жизнь так непредсказуема. За день до начала парада кто-то заболел, и Джона опять вернул в строй начальник курса вопреки распоряжению особиста. То есть формально Джона в строю не было, в списке парадного расчета не значился.
До начала парада остались считанные минуты. Замначальника факультета подполковник Размахов подбадривал курсантов, чеканя слова:
– Ребята, молодцы! Рука, нога, шинель! Петлицы! Руби асфальт! Десятая шеренга – боевая, ударная!
Из десятой шеренги раздался голос Шуры Ефремова:
– Самоходная!
– Самоходная! – под общий хохот подтвердил серьезно Размахов, не уловив двусмысленность слова. Для гражданских уточнение: «самоход» – это самовольная отлучка из части.
Подполковник Размахов обладал исключительно подвижным лицом. С его мимикой можно было иметь успех в комедийных фильмах, не уступая Луи де Фюнесу, обладателю «Оскаров». Проговаривая фразу, на каждом последующем слоге его рот занимал новое положение на лице, перемещаясь как бильярдный шар по столу. Но вот прозвучал встречный марш. Командующий парадом начал объезд войск, выстроившихся на Крещатике. Поздравления, мощное троекратное «Ура». Это довольно длительное мероприятие, так как киевский гарнизон был самым мощным гарнизоном в СССР по количеству войск и подразделений. Наконец звучит команда:
– К торжественному маршу! Побатальонно! Дистанция на одного линейного! Шагооом!… Марш!
Мощным накатом тяжелой бронетанковой поступью двинулась наша коробка. За пятьдесят метров до трибун звучит команда: «Счет!» Команду подает самый голосистый командир, и двести человек в коробке подхватывают: «Иии раз!» Одновременно коробка переходит на строевой шаг, с резким поворотом головы на правый фланг. Зрелище потрясающей красоты. Прошли мы, как всегда, лучше всех в гарнизоне. Только общевойсковое училище было наравне с нами. Они также утяжелили свои подковы по танковому образцу. После того, как мы прошли сто пятьдесят метров строевым шагом, последовала команда: «Иии два!», по которой все одновременно перешли на походный шаг. Но только у танкистов есть традиция, которой не было у других. В конце Крещатика с правой стороны располагается ресторан «Столичный», именно в нем начинала свою карьеру певица Любовь Успенская. Невзирая на запрет начальника курса, неизвестно от кого вновь прозвучала команда:”Официант! Счёт! Иии раз!!!» И двести пар сапог перешли на строевой шаг с поворотом головы направо, отдавая почести ресторану «Столичный», в котором по традиции ежегодно отмечали выпуск молодые лейтенанты КВТИУ. А неизвестным, подавшим команду перед рестораном, был не числившийся в списке парадного расчета Женя Славинский.
Часть 3
Как говорят легенды, еще при Петре Первом было введено правило для военных инженеров: «Кто сдал сопромат, тот может жениться». Сопромат – сопротивление материалов – это наука о прочности и надежности деталей машин и конструкций. Как раз мы разгрызли этот орешек, сдав экзамен по сопромату, а наши опытные отцы-командиры наставляли нас по вопросу будущей офицерской службы. Они говорили о том, что молодому лейтенанту-выпускнику нужно заранее подумать о будущей боевой подруге. А то приедет такой лейтенант, скажем, в забытый богом военный округ, так называли Забайкальский военный округ или Туркестан, а там его в гарнизоне встречают две косые, хромые или полупьяные бурятки, которые только и ждут, чтобы выйти замуж. Еще варианты – официантки из офицерской или солдатской столовой. В общем, выбор небогатый. А боевая подруга, согласно неписаным правилам, должна обладать определенными качествами, а именно: всячески поддерживать своего мужа, способствуя его карьерному росту и успехам в службе, способность переносить тяготы и лишения воинской службы вместе с мужем, обеспечивая прочный семейный тыл. Легко осваивать новые профессии. Например, закончив музыкальное училище и дирижерско-хоровой факультет института культуры, научиться паять и лудить бортсети танков и БМП, как это было впоследствии с моей второй половиной. Мы даже переписывали в блокнотики шуточный устав жены курсанта и офицера, составленный опытом предыдущих поколений. Такой блокнотик, чудом переживший много переездов по гарнизонам и городам, сохранился у меня и по сей день. В общем, нам, третьекурсникам, грамотно втолковывали о преимуществах женатиков-лейтенантов. Еще один плюс в том, что семейным предоставляли жилую площадь, комнату или квартиру. А неженатые, как правило, попадали в офицерскую общагу, где дым коромыслом, вечерние пьянки и преферанс. Перспективы не очень радужные. Таким образом, начиная с третьего курса график образования семейных пар и вступающих в партию КПСС резко пополз вверх.
Женился и Лешка Чащин, приятель из четвертого взвода. Леха женился по любви. Так как он гитарист нашего курсового вокально-инструментального ансамбля, то и познакомился он со своей подругой на одном из выступлений. Она очаровала его своей внешностью и красным платьем. А он, естественно, завоевал симпатию музыкальным репертуаром и обаянием. Но вышло так, что кроме искренних чувств, Лешке повезло еще и как прагматику. Неожиданно оказалось, что Мышка, так он ласково называл свою подругу, живет в отдельной квартире прямо напротив училища. И с тех пор половина четвертого взвода, уходя в увольнение, переодевалась именно там в гражданскую одежду. Бесплатная гардеробная, где могли накормить, налить чаю или еще чего-нибудь покрепче. Но однажды терпение Мышки исчерпалось, и возникла, как это всегда бывает, первая семейная ссора. Леха всячески пытался исправить ситуацию: он взял гитару, ассистентов в группу поддержки, Вальку Гелевея и Женьку Славинского, и весь вечер пел серенады в подъезде под дверью Мышки. Дверь не открывалась. Утомившемуся от непрерывных серенад Леше ассистенты то и дело подливали в стаканчик топливо, не забывая и про себя. Надо сказать, что любому нормальному человеку не под силу было бы слушать этот концерт в течение нескольких часов, но жители подъезда не решались нарушить стоны Орфея, так как знали, что отец Мышки – высокопоставленный чин уголовного розыска, и не желали связываться с ним. Сделав перерыв, чтобы сбегать в училище на вечернюю поверку, группа амигос снова вернулась на исходную, дабы вызвать сострадание обиженной супруги. Пытка для всего подъезда продолжилась до двух часов ночи. Убедившись в непреклонности молодой женщины, все трое пошли на выход, в училище. Пошли, правда, только двое, потому что тело Алексея, обмякнув, обрело полную невесомость. Подхватив его под руки, обессиленного от страданий и возлияний, хлопцы смекнули, что через центральный вход им не пройти незамеченными. Приняли решение войти с боковой стороны, через второй КПП. Однако, на втором КПП ворота не открывались. Подумали, как бы перебросить тело через забор? Но если упадет, то ведь переломается. Вариант отпал. И поскольку Леха был не амбал, а довольно худощавый, то решили протолкнуть его в щель под воротами. Уложили тело и давай его туда пропихивать. Поскольку была зима, холодно, зимняя форма одежды, шинель, то первые попытки оказались безрезультатными. Слишком уж узким был просвет между воротами и асфальтом. Поразмыслив нетрезвыми мыслями, Валик предложил: «Давай снимем с него шинель?» Сняли шинель и давай с удвоенной энергией пропихивать тело в узкую подворотную щель. Опять безрезультатно. Тогда приняли последнее решение: раздели бедного Леху до нижнего белья, сняв зимнее полушерстяное обмундирование, и кое-как внатяг протолкнули безжизненное тело под воротами. Все это время Мышка из своего окна наблюдала эту картину, ведь ее квартира находилась прямо напротив второго КПП. И смех, и сострадание – все смешалось в ее чувствах. Прощение Леха все же заработал, а на утро он с удивлением обнаружил на своем теле и лице кровавые потертости, оставшиеся от скольжения по асфальту. Но настоящие друзья успокоили его, рассказав, через какие тернии ему пришлось пройти ради высокой любви.