Иван Яковлевич прикинул, если попытаться в кого выстрелить, то можно и лошадей зацепить, они, без сомнения, приучены не бояться выстрелов, и только ржанием выдают свои чувства. Переживают за исход перестрелки, болеют за своих. Бах. Пак выждал передышку секундную в огне хунхузов, высунулся из-за берёзы и послал ещё одну смерть во врага. Трое осталось.
Тут один не выдерживает, вскакивает и двумя прыжками прячется за круп лошади коричневой. Лошадь при этом приседает, и хунхуз прыгает ей на круп. Лошадь не осёдлана, и ухватиться там китайцу не за что почти, он хватается за кусок войлока, к которому с двух сторон привешены большие сумки. Игреневая небольшая лошадка разворачивается и начинает уходить от стрелков. Ну, нет, отпускать хунхуза нельзя. Он подлюга поскачет к своим и предупредит их, и тогда на операции по принуждению их к миру можно ставить жирный крест.
Брехт, сделав поправку на низколетящие пули, бьёт длинной очередью из пулемёта. Высоко. Всадник уже полностью вскарабкался на лошадь и, припав к шее, пытается повернуть скотинку прочь от рощицы. Ту-ду-дух. На этот раз попал. Лошадь летит кувырком через голову. Ешкин по голове, ёксель-моксель, урчум-бурчум, ни фига себе, да что за неубиваемая порода лошадей выведена китайцами. Игреневая вскакивает на ноги и пытается снова убежать. Ту-ду-дух. Слабый ветерок сносит в сторону пороховую гарь. Всё, щёлкает затвор в затворной раме. Кончились в рожке патроны. Попал. Лошадь заваливает, а бегущий за ней хунхуз получает пулю в затылок от Пака. Бах.
Оставшиеся двое не стреляют. Ага, да ведь Арисака это не Калашников, в ней всего пять патронов в магазине, и он неотъёмный. То есть, теперь им надо достать из подсумка, который неизвестно где, патроны и устроить перезарядку. И это под прицелом пулемёта и снайпера. Стоит на это посмотреть.
Встают с поднятыми руками. Ого. Наивные. Ребята надеются на Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными. Ровно год назад вступила в силу, если память Ивану Яковлевичу не изменяет. Стоп, а Китай был среди подписавших? Или они уповают на Гаагскую конвенцию о законах и обычаях войны на суше от 18 октября 1907 года.
Брехт уже перезарядил Мадсен и дал очередь поверх голов товарищей из братского Китая, предупреждая, что тут шутить не будут.
Хунхузы присели и ещё выше руки задрали.
– Во фан зи. Сдаёмси.
Событие пятьдесят первое
Убивать людей нужно на белом полу. Вы не представляете, как смешно злятся следователи, когда у них не получается обвести тело мелом.
Он так красиво врал, что следователь начал продавать билеты на допросы.
Никто особо принимать почётную капитуляцию не бросился. Наконец, где-то через пару минут со стороны Пака послышался выкрик на китайском. За месяц Брехт овладел китайским в совершенстве. Ну, то есть совершенно не врубился в этот язык. Буквально несколько сот слов и выражений застряло в подкорке, или, где там китайские слова застревают. Основная же масса из второго уха вылетает. Те, которые прокричал хунхузам Бич в эту сотню не входили. И что самое неожиданное – китайцы их знали. Просто очевидно, что словарный запас у них больше, чем у Ивана Яковлевича.
Бандиты сделали десяток шагов вперёд и стали раздеваться. И тут Брехт понял опасения корейца. Неожиданно тот, что стоял правее и, значит, ближе к Паку, выхватил из-за пояса пистолет небольшой чёрный и начал стрелять в ту сторону, где будущий тесть Брехта и находился.
Гав, гав, гав. Звонко тявкал пистолет, скорее всего ТТ, или что-то на него сильно похожее, и когда все семь патронов закончились, китаец ушёл в перекат и зигзагом побежал к роще уже с ножом в руках. Вот ведь, неугомонный.
Бах. Глухо раздался винтовочный выстрел, и китаец повалился на землю в десятке метров от первого дерева.
Брехт же в это время наблюдал за вторым. Этот сидел, обхватив голову руками, и выл чего-то. Прямо палец на спусковом крючке скрючило у Ивана Яковлевича, так хотелось нажать и расплатиться за детей Штелле. Пересилил себя, язык важен, хоть узнать количество людей в банде и где точно находится, а то ведь совершенно не владея информацией, наобум пошли.
Выждав ещё немного времени, кореец снова прокричал последнему представителю рыжебородых ласковые слова. Даже дважды прокричал. После второго товарищ поднялся с колен и продолжил разоблачаться. Разделся до костюма Адама, то есть, пытался какой-то тряпочкой зелёной прикрыть своё недостойное достоинство. Пак на стеснительного душегуба рявкнул и эксгибиционист, отбросив тряпочку, потрусил к рощице.
Чего там делал дальше кореец с безбородым рыжебородым, Брехт не видел. Он смотрел на лежащих в разных живописных позах хунхузов, и в голове мысль билась, то об лоб, то об затылок. Что-то не так? Мать же ж, твою же ж! А где подранок стайер? Пуля ведь ему в ногу попала, и он должен быть жив. Иван Яковлевич, отсоединил магазин, разрядил пулемёт, достал из кобуры Маузер, взвёл его и, пригибаясь, стараясь, чтобы между ним и лежащим отдельно беглецом находился выживший в этой перестрелке красивый серый конь в чёрных пятнышках. Красавиц чубарый, стоял, низко наклонив голову, и пытался чего-то жевать у себя под ногами.
Оказывается, спортсмен далеконько успел отбежать, как бы, не сотню метров. Иван Яковлевич подходил к нему, чем ближе, тем медленнее, почти дошёл, когда позади раздался выстрел. Брехт, не раздумывая, бросился в траву. Выждал и обернулся. Вот идиот, блин! Васька пошёл лошадь добивать. А если бы один из тех, кого Бич из Арисаки положил, жив оказался? Дальнейшее интеллигента московского в шок повергло. Китайчонок ходил между хунхузами и не заморачиваясь проверкой, жив индивид или нет, пускал им пули в голову. Один дак и дёрнулся, причём сильно, может, вообще претворялся, даже издали это Иван Яковлевич увидел. Он махнул рукой на Ваську и снова двинулся к своему подранку. Только вставать не стал, пополз по-пластунски, хоть Маузер и сильно мешал. Дополз и ткнул стволом пистолета под рёбра. Китаец ойкнул и чего-то залопотал. Китаец???!!! Твою ж налево, да это японский переводчик, тот самый второй лейтенант. Он-то здесь откуда. Стоп. Сам себе думаю, а сам дальше иду, так тот якобы хунхуз, что стрелял из ТТ это тоже японский офицер. Ох, не на простую банду они наткнулись.
– А ну, встать! – прикрикнул Брехт на японца, тот даже попытался вскочить, но заорал и рухнул на землю, а потом завыл, точно как волк в мультике «Жил был пёс».
Иван Яковлевич осмотрел ногу, ничего не понятно, но сапог разворочен и всё вокруг кровью пропиталось. Как блин, блинский его в рощицу оттараканить? Для начала, Брехт проверил господина из страны восходящего солнца на наличие оружия. Было. Тоже ТТ. Какой-то сюр. Откуда у японцев столько наших пистолетов? Хотя, наши ведь вооружали китайцев, а те без боя сдались японцам в прошлом году. Вот и вооружай их. Сунув освобождённый из вражеского плена нашинский пистолет в карман, Брехт, как невесту приподнял мелкого японца и, встав, потащил его к алтарю. А нет, в рощу, сто процентов после допроса к месту упокоения. Повенчается со смертью.
Событие пятьдесят второе
– Вот мы недавно в горы поднялись, решили шашлык пожарить, а вот костер развести не смогли.
– Ну, наверное, высоко забрались, кислорода не хватало.
– Ты слышал, что умные люди говорят? Кислорода не хватало! А ты заладил – дрова нужны, дрова нужны.
Тронулись в путь только утром. Много чего нужно было сделать. Инструмента копательного нет и похоронить восемь человек просто невыполнимая задача, не ножичком же ковырять землю. Да и не хотелось никому. Потому прицепляли по двое к коню и отволакивали на полкилометра примерно. Почти два часа ушло пока всех раздели, перевезли и там холмиком сбросали. Иван Яковлевич всё же землекопательной работы не избежал. У шестерых бандитов были винтовки Арисака и у офицеров японских и главаря хунхузов пистолеты ТТ. Винтовки зарядить можно было, а вот все патроны в пистолетах были расстреляны. Кроме того, было и холодное оружие. У обоих японцев были сабли, а у почти всех хунхузов разного размера ножи. Вот, всё это Брехт и закопал не в самой рощице, а отсчитав пару десятков шагов строго на восток по компасу. Компасы теперь у всех были. Японцы поделились. Они же подарили Паку и Ваське карманные часы. Деньги тоже были и китайские и японские, но сумма не большая. Просто сунул Брехт до лучших времён в карман.
Гораздо более ценная вещь была передана сынами Ямато народным мстителям. У капитана нашёлся планшет с картой, на которой был указан лагерь Голодного Тигра. Прямо царский подарок.
Из расспросов второго лейтенанта и сдавшегося бандита определись с количеством хунхузов в лагере. Сорок четыре человека, не считая двух женщин и мужчины рыбака, что снабжал едой лагерь У Тин Луня. Он же и птицу бил, так что с голоду никто там не помирал, карасей было столько, что можно было ещё и торговать.
Сорок четыре и они шестерых пристрелили. Пять десятков человек. Не мало. Эти шестеро шли по заданию японцев совершить очередное нападение на начальство железнодорожной станции Маньчжурия и по возможности на рабочих, что будут ремонтировать или обслуживать пути вдали от станции. Всё то же, нужно запугать русских и вынудить продать железную дорогу Маньчжоу-го, как можно дешевле.
Получается, не наткнись они на этих товарищей и завтра очередного заместителя начальника станции отправили бы … А как у евреев рай называется? Нужно будет поинтересоваться у Матвея Абрамовича Дворжецкого, куда он по счастливой случайности не попал. А ведь родственников Штелле могли убить. Нет. Нужно кончать с этой бандой. Пока новую организуют японцы с китайцами, да и связных или кураторов этой банды они отправили в ад сковородки лизать.
По карте выходило, что от этой рощицы до небольшого выступа на самой северо-западной оконечности озера Далайнор, где хунхузы организовали свой лагерь двадцать три километра. Подойти надо в темноте, так что особо спешить некуда было. Т