Вывернула карманы, они были пусты. Потом показала плечики с белыми блузками — там даже карманов не было, и сложить некуда. Ещё на одних плечиках висел красивый чёрный кожаный пиджак, совсем новый.
— Ух ты, какой он классный! — Кьяра не удержалась от того, чтобы потрогать мягкую кожу.
— Это я незадолго до всего купила. Ценники ободрала, а Лупо сказала, что в секонде. Я ж не говорила ему, где работаю, и сколько мне платят.
— Разумно, — согласилась Кьяра.
— Трусы тоже будете смотреть? — спросила Франческа, отвернувшись.
— Сама посмотри предметно, — пробурчал Октавио.
— А чего смотреть, в них карманов нет.
Кьяра заметила быстрый взгляд, брошенный им на полку с нижним бельём. Ему интересно, что Франческа надевает под джинсы? Хи-хи.
Как раз тем временем дошли до джинсов. Их было четыре пары, одни с заклёпками, одни с живописными дырами, и двое нормальных. Франческа вытащила их кучей с полки и хотела положить на стол, но одни выскользнули из рук и со стуком упали на пол.
— Что это там? — тут же среагировал Октавио.
— А я откуда знаю? Это тонкие летние, я их с прошлого года не надевала, повода не было. А гулять я сейчас не хожу. Они на той квартире в шкафу лежали, и тут в шкафу лежат.
— Так посмотри, — он прямо впился взглядом в эти джинсы.
Франческа подняла их с полу, стала проверять карманы.
— Стойте, там что-то есть. Но там ничего не должно было быть, они после стирки, я перед стиркой всегда проверяю карманы! — она побледнела и смотрела на них расширенными от испуга глазами.
— Дай сюда, — скомандовал Октавио. — Если эта вещь там столько времени лежала, то не должна быть особенно опасной — наверное.
Франческа нерешительно протянула ему штаны. Он подмигнул, сунул руку в карман и достал круглую металлическую штуку с цепочкой.
— Что это? — Кьяра с таким раньше не встречалась.
— Как что? Часы, — сообщил Октавио с таким видом, будто у него самого их по кругляшу в каждом кармане. — Да ладно, у меня таких нет. Я у монсеньора видел. Он когда собирается на важные мероприятия, кладёт такую штуку в карман жилета. Смотрите, они, наверное, серебряные!
Октавио нажал на кнопку сбоку, но ничего не произошло. Он потряс, пошевелил — никакой реакции.
— Они сломанные, — нерешительно сказала Франческа.
— Или с подвохом, — покачала головой Кьяра.
— Короче, я понял. Пошли к Артуро.
— Точно, — согласилась Кьяра.
— Кто это — Артуро? — не поняла Франческа.
— Ты не знаешь Артуро? У тебя никогда ничего не ломалось? — удивился Октавио.
— Она не в курсе, что в этом случае идут к Артуро, — рассмеялась Кьяра.
Артуро нашёлся, где ему и было положено найтись — в гараже, в ремонтной мастерской. Ему было под семьдесят, у него не ходили ноги, и он передвигался в кресле на колёсах, но со зрением и с руками у него всё было получше многих молодых. Болтали, что он раньше был военным механиком, или конструктором, Кьяра не знала деталей. Кажется, свою серьёзную травму он получил где-то в Африке. Но работать руками не разучился, и любой механизм подчинялся ему, как миленький. Ему вечно тащили разные неработающие приборы, и он их разбирал, чистил, паял, и возвращал работающими. Ещё никто лучше него не мог диагностировать поломку в машине — поэтому и мастерская у него располагалась в отнорке гаража. Но с машинами он сам возился редко — обычно смотрел, говорил, что и где, по его мнению, а ремонтом потом занимался кто-нибудь другой.
Механические часы ему были обычно на один зуб, как говорится. Он их очень любил и возился с ними с удовольствием.
— Привет, дядя Артуро, а мы к тебе с подарочком! — радостно завопил Октавио.
— Привет, юный Октавио, и вам, барышни, тоже привет, — Артуро отложил лупу, через которую рассматривал какие-то шестеренки на столе, и поднял голову.
Кьяре уже случалось здесь бывать — когда с помощью дона Лодовико она купила скутер, условием его дальнейшей работы был как раз ремонт Артуро. И Артуро помог, конечно, в первую очередь потому, что его попросил дон Лодовико. А Кьяра потом ему осторожненько убралась в мастерской — чтобы ничего нигде не испортить.
И сейчас возле шестерёнок стояла большая, на поллитра, не меньше, кружка с остывшим уже чаем — это у него было в обычае. Артуро любил хороший развесной чай и ему обычно притаскивали в качестве оплаты за работу — или бонуса к оплате, если работа была серьёзная. В кружке сверху плавала металлическая стружка.
— Скажи, дядя Артуро, что ты думаешь вот об этом предмете? — Октавио положил ему на стол часы.
— Думаю, что это часы, — сказал тот.
— А то мы сами не знаем, — хмыкнул Октавио.
— Хорошие, дорогие часы. Швейцарские. Старенькие — годов тридцатых, наверное, — тут он попытался открыть, и часы снова не открылись.
Тогда мастер взял какую-то тонкую металлическую штуку, что-то ею поддел и подцепил, и крышка отскочила. Артуро положил часы под лампу, и все четыре головы наклонились над столом.
Кьяра ничего необычного не увидела — часы, ну да, большие, циферблат как с перламутром, цифры римские, стрелочки ажурные, но по всему — обычные часы. Зачем их так прятали?
— Дядя Артуро, скажи, эти часы из чего?
— Корпус — скорее всего серебро. Что внутри — надо смотреть. Ну а теперь признавайтесь, мелочь, кого ограбили и что вообще хотите?
— Хотим узнать, есть ли в этих часах что-то особенное, — с готовностью ответил Октавио. — Если сможешь что-нибудь внятное нам сказать — я попрошу у монсеньора для тебя премию, — он ещё и подмигнул для достоверности.
— Ладно, разберу и почищу. Глядишь, что и раскроется. А чьи часы-то? Барышни, кого-то из вас?
— Эти часы сейчас в разработке по нашему делу, — тут же сообщил Октавио. — То есть по делу службы безопасности.
— Ух ты, важный какой, — фыркнул Артуро, но тут же подмигнул Кьяре — всё, мол, нормально. — Погляжу. Приходите завтра вечером, что узнаю — расскажу.
— Спасибо тебе, — серьёзно сказал Октавио. — А если вдруг что срочное — звони мне, хорошо? Я тут же прилечу.
— Ладно, ладно, — пробурчал Артуро и уткнулся своим носом-картошкой в лупу.
— А может, тебе свежего чаю принести? — нахмурилась Кьяра. — И с сахаром, а то пить чай со стружкой как-то некруто, я считаю.
— Детка, если ты это сделаешь — моя любовь к тебе не будет знать границ. Она и так их не знает, а теперь и вовсе, — тут же откликнулся Артуро.
Кьяра кивнула остальным и достала телефон. По уму, нужно и еды ему добыть, а то работает человек. Уборка подождёт.
12. О трудоустройстве, о часах и о родителях
В среду после обеда Элоизе позвонили с поста охраны — сообщили, что некая дама по имени госпожа Мелансон желает с ней говорить. Элоиза распорядилась проводить даму к ней в кабинет.
Несомненно, это была Клеманс — изрядно побитая жизнью, но та самая. Она всегда была стройной и следила за фигурой, но сейчас выглядела болезненно худой. Волосы собраны в короткий хвост, ни грамма косметики, под глазами темнота, взгляд усталый. Одежда — неплохой костюм и блузка — как будто слишком свободные. Стоптанные туфли без каблука и вытершаяся объёмная сумка.
— Привет, — начала гостья с порога. — Или говорить тебе «вы» и «госпожа де Шатийон»? — в какой-то момент прорезавшиеся интонации вызова выдали прежнюю Клеманс — амбициозную и обо всём имеющую своё громкое мнение.
— Привет, проходи. Кофе будешь? — Элоиза вышла из-за стола и пригласила Клеманс к кофейному столику.
— Не откажусь, — кивнула Клеманс, бросила сумку на пол и села. — Так как? Ты важный начальник или мы были раньше знакомы?
— А одно другого не исключает, — ответила Элоиза. — Да, мы давно знакомы, да, ты пришла ко мне поговорить про работу. Если уж я говорю кому-то «ты», то это не меняется за давностью лет. Таких людей в моей жизни вообще немного.
Брат Франциск постучался и внёс поднос с закусками и сладостями.
— Ничего себе у вас тут перекусы, — восхитилась Клеманс.
— Да, можно попросить, и покормят, удобно, — согласилась Элоиза. — Это местный бонус, если угодно. Но расскажи о своих обстоятельствах. Симон сказал, что ты какое-то время не работала, а сейчас хочешь вернуться.
— Ну да, не работала, пятнадцать лет. И сейчас бы не стала, да нужда заставила. Что Симон тебе рассказал?
— Что у тебя семейные проблемы и тебе нужен заработок.
— Правда. Мой бывший… ладно, не будем о нём. Смысл в том, что я осталась в полной заднице — он выгнал меня из дома и забрал детей, и даже видеться с ними не разрешает! Утверждает, что я социально опасный элемент — как же, ни жилья, ни дохода! И поэтому могу плохо влиять на мальчиков.
— У тебя мальчики?
— Да, двое. Тринадцать лет и двенадцать, погодки.
— Но если у тебя будет доход, он готов пересмотреть своё мнение?
— Я думаю, тогда он придумает что-нибудь ещё. Скажи, а ты замужем?
— Нет. И ни разу там не была.
— И детей у тебя нет?
— Не сложилось.
Клеманс задумалась.
— Может, так и правильно. Но ведь у нас с ним определённо были хорошие годы!
— Всё меняется, и нынешняя ситуация тоже может измениться, — пожала плечами Элоиза. — Расскажи, чем ты занималась, когда ещё работала.
Клеманс рассказывала недолго — работа была не самой серьёзной и давно закончилась.
— Никогда не думала, что придётся убеждать кого-то, что я что-то из себя представляю! Понимаешь, это читалось по моему виду, а теперь по нему читается, что со мной лучше не связываться, а то сам таким же станешь!
— Я думаю, что забытые знания вспомнятся, а в остальном ты никак не будешь хуже одной молодой особы, что работала здесь зимой. Опять же, если будет совсем тяжело — уйдёшь. У нас отдел небольшой, но приятный, со всеми неприятными людьми мы расстались. И к слову, можно жить прямо здесь, в другом крыле дворца.
— Что ли под картиной в углу? — нервно усмехнулась Клеманс.
— Ничего подобного, в приличных апартаментах. Чтобы снять такие, тебе придётся выложить изрядную сумму. Да и вообще, чтобы что-то снять, тебе придётся что-то выложить.