пару часов обсуждение с Лодовико, и привела их обоих в танцевальный зал.
— Господа, мне кажется, что всем будет проще, если мы пока останемся в фиксированных кадрилях. Поэтому не теряйтесь никуда, — строго сказала Элоиза.
— Но у нас была ещё одна дама, как мне помнится, — сощурился Себастьен.
— Найдётся, — Элоиза и впрямь была уверена, что Кьяра найдётся.
Кьяра действительно нашлась, пришла с Франческой, хотела спрятаться, но была изловлена Лодовико и установлена на место в кадрили. Также появился и Октавио — он помылся, побрился, переоделся и смотрел героем, хоть и не зажила ещё разбитая губа, и синяк под глазом был большой и тёмный. Сам он, правда, только плечами пожал — издержки профессии, бывает.
А дальше было — хоть обратно в тот бар беги. Половина из тех, кто был в пятницу, в воскресенье не пришли. Зато пришли другие, которые ничего не учили.
Октавио был как раз из тех, кто пропустил пятницу. Из таких же оказался и Гаэтано. Их сделали визави и отправили искать себе дам. Пока Гаэтано щурился и оглядывал залу, Октавио подлетел к Франческе и уговорил её встать с ним в пару. Гаэтано пригласил девушку, которая недавно начала работать у компьютерщиков и ещё пока не сталкивалась с его могучим обаянием, её звали Антонеллой. Эту четвёрку Элоиза поставила рядом с собственной, помогла собрать ещё пару таких же. А потом, что называется, полетели.
И сразу же упёрлись в то, что у тех, кто учил в пятницу, всё обнулилось до чистого листа, и надеялась на них она совершенно напрасно. Они не помнили, куда ходить, что за чем и с кем. Маэстро Фаустино воздевал руки к небесам, махал ими, страдал и ругался. Элоиза давилась смехом и помогала диктовать.
К концу удалось пройти всю кадриль подряд дважды под музыку. Это была безусловная победа, но как же тяжело она далась!
В финале Элоиза извинилась перед Гаэтано и сказала, что не уверена в своём присутствии завтрашним вечером. В конце концов, схему пешком ходить и без неё можно!
А Себастьена прямо на глазах затягивали какие-то дела — он то и дело смотрел в телефон и шептался с Лодовико.
— Монсеньор, если вы заняты — скажите уже об этом, — не выдержала она. — У меня тоже есть дела.
— А я не дал вам их сделать? — понял он. — Всё, каюсь, был неправ. Лодовико, дорешаем завтра. После обычного утреннего совещания соберёшь всех, там сделаем. Сегодня Варфоломея куда-то унесло, принесёт обратно только утром. Поэтому вопрос о волшебном предмете тоже откладываем на завтра. Элоиза, вы сможете после обеда?
— Да, должна, — она прикинула содержание завтрашнего дня и согласилась.
— Вот и славно. А сейчас пойдём и заберём себе всё, что осталось от воскресенья. Согласны?
— Согласна. Только пойдём ко мне, и ужинать будем там же.
17. В понедельник
В понедельник, после всех утренних совещаний Элоиза заглянула в кабинет к сотрудникам и пригласила к себе Клеманс. Та безропотно поднялась и отправилась. И заговорила только в её кабинете.
— Я уже где-то не справилась? — напряглась, и смотрит настороженно.
— Нет, я просто думала выпить с тобой чашку кофе и спросить, как тебе здесь. Не жалеешь ли, что осталась.
Клеманс выдохнула.
— Нет, что ты! Здесь… спокойно. Я впервые за очень много лет живу одна. Я спала, сколько хотела, ела, что хотела, мне не нужно было никуда бежать и никому ничего доказывать. Мне никто не мешает. Вчера мне удалось погулять здесь недалеко. Мне даже мысль о детях так сильно в голову не долбится, как раньше. Мне как будто дали передышку.
— Вот и хорошо. Я рада, что так складывается. А на праздник пойдёшь?
— На какой ещё праздник? — нахмурилась Клеманс.
— На будущей неделе у его высокопреосвященства юбилей. Сначала всяческие официальные торжества, они нас никак не касаются. А в пятницу праздник для всех сотрудников. С торжественным ужином и танцами.
— И… что туда нужно?
— Желание, платье и прийти. Всё. Можно походить на оставшиеся занятия и поучиться танцам. Как у тебя с танцами?
— В смысле? Все ж танцуют? Особенно если выпьют?
— Нет, я не про выпьют, я про вальс. Ты танцуешь вальс?
— С какого перепугу? Нет. Это ты у нас вечно была какая-то почти балетная. А мне зачем?
— Незачем — так и ладно, а если вдруг надумаешь — сегодня в семь возле столовой.
— И ты там будешь? — нахмурилась Клеманс.
— Сегодня нет, — усмехнулась Элоиза. — А в среду буду.
— Хорошо, я подумаю. С кем там танцевать-то? Кто из наших, то есть из отдела, туда ходит?
— Франческа, иногда. И я, почти всегда. Не переживай, кавалеров там хватает. Даже бывает избыток.
Элоиза подозревала, что Гаэтано решит пойти по лёгкому пути, и не будет вечером грузить людей кадрилью. Зато они вспомнят контрдансы и попрактикуются в вальсе и польке. Всё польза.
Когда Клеманс ушла в кабинет, Элоиза поняла, что созрела ещё для одного разговора. Она позвонила Кьяре и спросила, не может ли та зайти к ней. Кьяра оказалась во дворце, и зайти согласилась.
Пришла, робко встала у порога.
— Проходи, садись и наливай кофе, — Элоиза сохранила изменения в документе и выбралась из-за стола. — Скажи, ты с пятницы звонила домой?
— Нет, — замотала головой Кьяра. — А вы думаете, надо было?
— Как раз я думаю, что надо немного потерпеть и не звонить, даже если захочется.
— А вдруг там с ними что-нибудь случится?
— Например?
— Ну, мама заболеет или отец по пьяни что-нибудь с собой или с ней вытворит.
— Знаешь, — Элоиза посмотрела на Кьяру вдумчиво и серьёзно, — оба они — взрослые самостоятельные люди. Они же как-то жили и решали свои проблемы, пока ты была маленькая и никак не могла им помочь?
— Ну да.
— Вот и сейчас не пропадут. А если бы ты уехала учиться в другую страну? Они бы тоже хотели, чтобы ты приезжала мыть полы по выходным?
— Они бы меня не отпустили. А если бы мне очень захотелось — я бы уехала сама, и мы бы поссорились, очень крупно.
— А когда ты жила дома, вы ссорились?
— Постоянно, — Кьяра опустила взгляд в чашку. — Здесь я почти забыла уже, как это бывает.
— Вот и не напоминай себе лишний раз. Я думаю, твоя мама позвонит тебе через некоторое время. И если захочет встретиться и поговорить — ты хорошо придумала про встречу где-нибудь в городе, не у вас дома и не здесь. Поговорите и возможно — придёте к какой-то стабильности.
Кьяра молчала, потом решилась.
— А вы… тоже уехали после школы из дома? — она даже осмелилась поднять глаза.
— У меня было иначе — два комплекта близких людей, две школы, два города, и даже две страны. Но в моих глазах это выглядит так: я окончила школу здесь, а потом уехала учиться в Париж. Но жила там не в доме моего дяди, а в нашей семейной мансарде, сама. К дяде приходила по выходным на семейные обеды. И такое положение дел всех устраивало. Мне кажется, если человек не поживёт сам, то как он поймёт, что вообще хочет в жизни?
— Вот я пока в школе училась, точно не понимала, — пробормотала Кьяра.
— И ещё. Я разговаривала с отцом Джулианы.
— Как? — Кьяра даже дышать забыла.
Потом отмерла.
— По телефону. Я спросила его, чем занимается Джулиана, что у неё вообще сейчас в жизни есть. Оказывается — ничего. Она не удержалась в модельном бизнесе, работать по специальности больше не хочет, сидит дома. И неудивительно, что пишет подмётные письма. Я рассказала про письмо, сфотографировала конверт и отправила ему. Он поговорил с дочерью, и она созналась в том, что да, она писала, и очень хотела задеть тебя чем-то — ведь ты осталась, а она уехала.
— Ничего себе… — Кьяра всё ещё укладывала происшедшее в голове.
— Но не вздумай слишком печалиться по этому поводу — от подобных людей не застрахован никто, они встречаются, увы. Да, всем было бы лучше, если бы она сюда вообще не приезжала. Но переписать заново то, что уже произошло, мы не можем. Поэтому иди дальше и не переживай о случившемся.
— Я попробую. Мне ведь все равно нужно как-то собирать мою жизнь обратно. Неделю назад она была совсем другой.
— Это случается. Попробуй поискать в случившемся что-нибудь хорошее. Было такое?
— Да, — без сомнений ответила Кьяра. — И есть. Дон Лодовико. Мы немного разговаривали… я бы ни с одним своим парнем не смогла так поговорить.
Элоиза улыбнулась.
— Мне кажется, я немного обнадёжила тебя зимой. А на самом деле — просто не смогла правильно истолковать то, что увидела.
А увидела она их обнявшихся. Вот прямо как в коридоре возле его двери стояли, так и увидела.
— Это уже не важно, — замотала головой Кьяра. — Парней я и правда кучу найду. А такими вещами не разбрасываются.
— Вот и хорошо, — снова улыбнулась Элоиза.
После обеда Элоиза поднялась в приёмную Шарля, там уже был Себастьен, они с Варфоломеем что-то рассматривали в мониторе и смеялись.
— Сердце моё, идите сюда, пока никого нет, покажем вам прекрасное, — он выбрался из-за стола, подошёл, взял её руки в свои.
Несколько ударов сердца они так простояли, потом отмерли и пошли к монитору.
— Смотрите, Элоиза, здесь забавное, — отец Варфоломей немного отодвинулся от стола вместе с креслом — ну, насколько его габариты это позволяли.
На экране была милая рисованная и анимированная картинка — часовой механизм, по которому бегают маленькие человечки и крутят все эти шестерёнки, колёсики и прочее. Некоторые работают без сбоев, а некоторые на ходу спят, едят, читают книгу, смотрят в телефон, пинают соседей и прочим образом развлекаются. Это и правда выглядело уморительно, Элоиза тоже развеселилась.
— Отец Варфоломей, что это вы заинтересовались анимацией про часы?
— Вот честно, я нигде не нашёл следов той удивительной истории, которую мне рассказал Себастьяно. Часы тридцатых годов прошлого века, это не уникальный образец, а практически массовое производство. Кому пришло в голову вставить в них бриллианты — я даже и предположить не могу. И склоняюсь к версии, что это просто красивая история. И владелец расплатился с кредиторами именно историей и бриллиантами, а вовсе не сверхъестественной составляющей.