— Нет, я хочу потрогать руками. Сама говоришь — монитор может показать не тот оттенок. А потом ещё зайдём там рядом в кофейню и посидим. Тебя больше не караулят, Октавио и монсеньор всё разрулили. И тот лопоухий подтвердил, который одноклассник Октавио, он с креветками тусовался.
— Кто лопоухий?
— Ты вообще следишь за тем, что в доме происходит? — снова рассмеялась Кьяра. — И за тем, что тебя лично касается? Октавио ведь рассказал, как он встретил одноклассника и через него всё узнал. Только его потом креветки выгнали, у них начальство сильно бешеное. И Октавио привёл его сюда, покормить и переночевать, типа на передержку, как отец Варфоломей котиков приводит. Накормил, отмыл, и отпустил!
— И он ушёл? — удивилась Франческа.
— Да. Сказал, что ему здесь сильно круто и сильно строго. И что он вроде знает, куда ему податься. Что после года с креветками его ещё куда-то там возьмут. Ладно, времени-то уже! Пошли скорее, а то на разминку опоздаем!
На этот раз Франческа не сопротивлялась — выключила компьютер, взяла сумку и отправилась вместе с Кьярой вниз.
18. От среды до среды
В среду очень поздним вечером, после танцев и даже после быстрого ужина Кьяра работала. То есть — она уже помыла полы на своём этаже, включая бесценный аналитический отдел, и полила все цветы — какие по графику следовало сегодня полить, и ей оставалось всего ничего — выбросить мусор и сходить в кабинет его высокопреосвященства покормить рыбок и прочих, кто там у него по аквариумам сидит.
Мусор уже был упакован, Кьяра подумала — вот сейчас выставить его к чёрному ходу, куда утром приедет машина, и уже можно переодеться. В кабинет высочайшего начальства она по возможности ходила в приличном виде, а не в рабочем.
Она успела выставить мусор и переодеться, когда затрезвонил телефон. Надо же — Октавио. Чего ему нужно среди ночи? Он в последние дни, как стал героем, был какой-то озабоченный. Нет, она слышала про его новые обязанности — вроде он теперь старший в каком-то крыле в какую-то смену, и у него под началом пять человек. Но всё равно, карьерный рост — это круто, радоваться надо.
— Привет, ты откуда среди ночи? — поинтересовалась она.
— Кьяра, миленькая, ты можешь помочь? Очень-очень нужно. Совсем недолго, минут десять.
Чего это вдруг миленькая? Так сильно что-то нужно? А что от неё вообще может быть нужно?
— Ты говори прямо, что нужно, хорошо?
— Да скажу, но не по телефону. Приди в техподдержку, пожалуйста. Мы тут с Даниэле, и у нас маленький вопросик. Только вот прямо сейчас. Сделаю для тебя — что захочешь.
— Я корыстная и вредная, — пробурчала Кьяра. — Сейчас приду.
Ладно, рыбы и жабы подождут.
В техподдержке горел свет, но в большом кабинете, где стояло несколько столов и обычно находился местный народ, никого не было. Ну да, ночь, только дежурный сотрудник на месте.
Этим дежурным сотрудником оказался как раз Даниэле — он работал в смежном кабинете, где стояла куча мониторов с данными про всякую сложную круглосуточно работающую аппаратуру, и туда же выходила дверь серверной. Октавио сидел рядом и вскочил при её появлении.
— Кьяра, помоги. Я помню, ты хорошо читаешь по-французски. Нужно прочитать тут кое-что.
Оба они смотрели в монитор, причём Октавио с видом человека, которому очень надо, а Даниэле с видом мрачным и обречённым. Что-то здесь не так.
Кьяра подошла и глянула — что это они читают? Переписка какая-то. Число вчерашнее.
«Сердце моё, я считаю, вы вчера были излишне милостивы к лентяям, я бы давно уже запретил посторонние разговоры и шум во время репетиции. Они же вас не слушают, а потом бродят как по лабиринту:)»
«Да-да, и разогнали бы всех»
«Вы добры и милосердны:)»
«Нет, я за общее дело. Если разогнать всех, кто тогда будет танцевать? Кстати, монсеньор, вы не знаете, музыкантов разместят во дворце или где-то ещё?»
«Я даже не знаю, что за музыканты и когда они появятся. Но могу узнать и сообщить, или отправить к вам человека, который знает»
«Просто было бы хорошо провести пару прогонов всей программы под живую музыку»
«Узнаю. Скажите, сердечко моё, у вас уже есть планы на вечер?»
«После тренировки? нет пока»
«Вот и славно, я вас встречу, поужинаем. Пусть вас кто-нибудь увезёт»
«Договорились»
«Обнимаю:)»
«До вечера:)»
До Кьяры дошло. Она подняла голову и уставилась на двух идиотов.
— Вы что здесь делаете?
— Хренью страдаем, — в сердцах бросил Даниэле.
— А раз ты понимаешь, что хренью, то зачем вот это сделал? Ты взломал, да? Личную беседу монсеньора и донны Элы?
— Ну, взломал. Я знаю, где посмотреть код, это же наша разработка.
— Идиот. Зачем?
— Вот ему понадобилось.
— И что теперь, что понадобилось? Мало ли, что мне понадобилось, может, я хочу в трёхкомнатные апартаменты и чтобы кофе утром в постель подавали?
— Так я ему должен. А он обещал, что простит долг.
— Октавио, ты рехнулся, да? Слава в голову ударила? — Кьяра с трудом подбирала слова.
Октавио мрачно сидел на соседнем столе.
— Да, я рехнулся. Потому что я уже реально не знаю, что мне делать. Она на меня ну вот вообще не смотрит. И не разговаривает даже. Я думал, если я эту историю с часами раскручу, то она меня хотя бы замечать станет. Но ведь ничего не изменилось, ничего! Я же не хочу ничего несусветного. Просто чтобы можно было с ней видеться, ходить куда-нибудь, разговаривать, я даже в эту их игру замороченную теперь захожу каждую ночь, только она там сильно крутая, и я там ей вообще неинтересен. Она даже в танце со мной стоит, как с манекеном, в кадрили этой проклятущей. Вот я и подумал, ну, посмотреть, как монсеньор с донной Элой разговаривает. Он же её долго добивался, она его тоже сначала знать не хотела, а теперь у них всё круто. Я понять хочу, как ему это удалось. Я думал — вдруг там, ну, в переписке, что-то, что даст мне ключ?
— В самом деле, идиот. Ты не понимаешь, что у человека вообще-то должно быть какое-то личное пространство, которое его, и ничьё больше? Тебе очень понравится, если кто-то прочитает тот бред, который ты Джулиане зимой писал? Или мне под Рождество?
— Ну… — Октавио даже слегка покраснел.
— То есть ты в принципе понимаешь, какого рода вещи могут быть в личной переписке у людей, которые встречаются, да?
— Но я там не увидел никаких фоток, никакого компромата!
— И слава Господу! Наверное, монсеньор просто в курсе, что в доме есть люди, которые знают, где лежат коды, ключи и прочее, и могут всё взломать и расшифровать.
Даниэле слился с обивкой кресла и стал таким же сероватым.
— Мы не хотели ничего плохого, правда, — пробормотал Октавио.
— Да, конечно, совать свой нос в чужое личное очень хорошо, — заметила Кьяра. — Закрывайте всё, уничтожайте все следы и проваливай уже отсюда, понятно? — она посмотрела на Октавио как могла сурово. — Ты… слов нет. Тьфу, короче.
Развернулась и вышла.
Октавио догнал её в коридоре.
— Кьяра, не сердись, ну пожалуйста. Да, это криво, то, что я сделал. Но я и правда не знаю, как сделать прямо.
— Прямо — это прямо. Пойди и поговори.
— С кем? С монсеньором что ли? — теперь уж он смотрел на неё, как на дуру.
— Вообще-то я имела в виду Франческу. Но про монсеньора — тоже хорошая идея. Он к тебе относится по-доброму, может и подскажет что-нибудь дельное.
— Да ты с дерева рухнула, не иначе. Как ты это себе представляешь — я пойду к монсеньору и спрошу его? О чём? Расскажите, как вы поладили с донной Элой?
— Нет. Попросишь совета — что делать тебе. А уже что он тебе скажет — его дело.
— Да я… да у меня столько наглости нету!
— Но ты же где-то набрался наглости, чтобы читать его переписку! И ещё меня попросил, придурок!
— Скажи, а о чём ты успела прочитать? — вкрадчиво спросил Октавио.
— Ты так ничего и не понял? Тогда я тебе ничем не помогу, извини. И знаешь, я думала о тебе лучше.
Она повернулась на каблуках и побежала к ближайшей лестнице.
Чем ближе к часу Х, тем больше нервов. Нет, снаружи всё выглядело абсолютно нормально, и все службы дворца работали, как часы. Но время от времени кто-нибудь срывался, чем-нибудь кидался, на кого-нибудь орал, скандалил… впрочем, всегда ситуацию разрешали, и жизнь шла себе дальше.
В пятницу вечером на танцах Элоиза сама чуть было не сорвалась. На последние занятия собрались все, кто хоть единожды отметился на проекте. И это оказался полный хаос. Все хотели танцевать всё. Становились и в лучшем случае просто стояли и моргали глазами, а в худшем начинали бродить по непонятным никому траекториям и портить танец ни в чём не повинным людям, которые ходили без пропусков, учили прилежно и знали всё. Но умением разрулить такую вот аварию пока не владели. Вокруг себя Элоиза старалась поддержать какое-то подобие порядка, но на третьем по счёту безбожно запоротом танце не сдержалась и она.
Элоиза пробралась между соседними сетами и выключила музыку посреди танца. Наступила тишина. А потом она, даже не повышая голоса, попросила присутствующих не становиться в те танцы, которых они не учили. Благо, у всех была возможность выучить всё. И теперь уже немного поздно пытаться разобраться в схемах, которые другие запоминали и отрабатывали неделями. Поэтому не ходили и не учили — значит, будете танцевать вальс. И может быть, польку — если с вами кто-нибудь рискнёт выйти на паркет. А сейчас ещё раз «Морячку» с самого начала. Кавалеры провожают своих дам на место, приглашают других, и если они приглашают даму, которая не знает танца, то эта дама — на их совести, претензии высказывать не только даме, но и тому, кто её в этот танец зазвал. Если дама приглашает танцевать кавалера, который не знает танца — тем более, ибо нечего даме самой приглашать кавалера, особенно того, который ничего не знает! Голова зала здесь, рассчитаться на первые и вторые пары, музыка!
Зазвучали такты вступления, первые пары пошли вверх по сету обходить соседей. Элоиза выдохнула и вышла наружу. Там стоял кулер с водой, можно было налить полстакана и перевести дух. Себастьен ещё не пришёл, Лодовико был в зале и танцевал. Но неподалёку возле окна стоял Гаэтано, он с кем-то разговаривал по телефону и о чём-то очень просил своего собеседника. А собеседник отказывал ему. Гаэтано опустил телефон и пнул мраморную колонну.