Снаружи она бесцеремонно схватила его за руку и дальше они уже говорили на ходу.
— Элоиза, не сейчас.
— В двух словах: что случилось?
— Взрыв. Какая-то из машин, следовавших во дворец из Ватикана.
— Я с вами. От меня может быть польза.
— Нет.
— Всё уже случилось, Себастьен. А я могу помочь пострадавшим. Меньше времени пройдёт зря.
Он затормозил на мгновение и задержал на ней сомневающийся взгляд.
— Ок. Время нам нужно.
Мысль крутилась, крутилась и выкрутилась-таки.
— Время, точно! Часы!
— Какие часы? Вы о чём?
— Часы Франчески. Они у меня в сумке, я забыла ей их отдать в субботу.
— То есть при вас?
— Да.
— Ок. Пусть будут часы, — но по нему было видно, что он ни в какие часы не верит.
19. О локальном апокалипсисе, и о том, как после него продолжалась жизнь
В гараже посреди чего-то сосредоточенного и мрачного, чему пока ещё не было названия, уже стоял Карло и махал руками местным, показывая, куда подогнать машину.
Спросил только:
— Пакуемся?
— Бруно сообщили? — Себастьен подошёл к посту охраны, тихо отдал какие-то распоряжения.
— Да, спускается с кем-то из команды. Главное — непонятно пока, что и как, подробностей нет. Так, стоп, проваливайте-ка оба на заднее сиденье, ясно? — Карло пресёк намерение Себастьена сесть за руль и так глянул на него, что тот не стал возражать.
Они сели в машину, и Элоиза достала часы.
— Кто из нас должен их открыть? — спросил Себастьен. — Карло, как водитель?
— Нет, — замотала Элоиза головой. — Все трое, разом. Дон Карло, давайте руку, держите часы вместе с монсеньором. И засеките кто-нибудь время — лучше не по наручным часам. А потом отдадите мне, кто держал в процессе — не важно.
Она вытащила шпильку из причёски, но это оказалась не та шпилька. Подходящая попалась на третий раз — с острым кончиком. Элоиза вставила её в отверстие, задняя крышка отошла. Элоиза снова почувствовала укол в ладонь и уловила-таки характерную вибрацию.
— Полетели, — резюмировал Себастьен.
Они стартовали, а за ними из гаража потянулись ещё скутеры и машины.
Оказывается, Карло тоже умел ездить очень быстро и иногда не по правилам. А Себастьен взял свой обычный зазвонивший телефон. Молча выслушал.
— Это Лодовико, он задержался и выехал на десять минут позже. Сейчас уже на месте.
— Значит, хотя бы с ним всё в норме, — заметил Карло, не оборачиваясь. — Что говорит?
— Первой машины всё равно что нет, вторую круто обстреляли и у неё вынесено лобовое стекло, третья без повреждений. Шарль был во второй.
— А кто отчитывался о ситуации?
— Гаэтано.
— Тоже живой, хорошо.
— Я позвоню Доменике, думаю, от неё будет толк, — Элоиза полезла свободной рукой в сумку и достала телефон. — Доменика, привет. Его высокопреосвященство попал в аварию, мы едем сейчас туда, ты можешь подъехать? Площадь Черепахи. Нам будет нужна твоя помощь. Хорошо, — она отключилась и сообщила: — Доменика приедет. И это хорошо.
— Которая? — уточнил Себастьен.
— Секунда.
На площади Черепахи они были через пятнадцать минут. Три машины, да. Одна догорает, вторая без стёкол, третья нормальная. И несколько скутеров вокруг — ограничивают пространство от любопытных прохожих, и вооружённые люди — тоже стоят вокруг и не пускают лишних.
— Время? — спросила Элоиза, захлопнув часы.
Карло глянул в телефон.
— Чёрт возьми, если агрегат не врёт, прошла минута и пять секунд, я секундомер запускал. Всё, к делу.
Они выскочили и бросились ко второй машине, возле которой суетились люди. Элоиза выбралась следом и тоже устремилась туда, насколько ей позволяла обувь.
Возле переднего колеса невредимой машины сидел Гвидо, у него был рассечён лоб и щека.
— Дон Гвидо?
Открыл глаза, сфокусировал взгляд.
— Донна Элоиза. Здравствуйте. Идите к его высокопреосвященству, он жив, но ему плохо.
— Уже. А с вами что?
— Просто голова кружится. И стеклом порезало. И вывих. Ничего страшного.
Элоиза сосредоточилась, остановила кровь, сняла боль и пошла к машине без передних стёкол.
Шарль был внутри, глаза закрыты, дышал тяжело, лицо было какого-то серо-пепельного цвета. Это о чём-то говорило, но Элоиза не помнила, о чём.
— Элоиза? — тихо проговорил он.
— Больно, да? Молчите. Не шевелитесь и молчите. Сейчас приедут самые лучшие врачи на свете и вас спасут.
Шарль снова закрыл глаза, губы зашевелились. Элоиза прислушалась — Pater Noster.
Она протиснулась внутрь, присела рядом, взяла его за холодные руки, соединила ладонь с ладонью и подумала, что главное сейчас — дождаться Бруно ли, Доменику — в общем, кого-нибудь, кто в курсе и знает, что делать.
Сосредоточилась… и мир вокруг перестал иметь значение.
— Эла, да Эла же! Очнись уже!
Элоиза открыла глаза. В машину заглядывала Доменика Секунда и теребила её за плечо.
— Элоиза, что здесь? — Бруно смотрел с другой стороны.
— Жив, — пробормотала Элоиза.
— Это я и так вижу. Ещё вижу предынфарктное, ну да справимся, так ведь, Бруно? Эла, освободи место.
— Да, — она честно попыталась выбраться из машины, но ноги не держали и плюхнули её обратно на сиденье.
— Ты мне сейчас вовсе больного уморишь, красавица. Эй, кто тут у вас есть? — Доменика убрала голову из машины и огляделась. — Вот вы, например, — поймала кого-то, схватила за рукав. — Да, вы. Повернитесь. Ой, какая красота! Подождите четверть часа, я вами тоже займусь. А пока следующий. Вы, да, не знаю, кто вы, но по виду вроде тот, кто нужен. Знаете эту даму? Вытаскивайте её из машины и держите. Сколько держать? Пока сама стоять не сможет. Если заняты — можете посадить её куда-нибудь.
В машину просунулась голова ошарашенного Октавио. Он был похож на чёрта — ободрался и закоптился, а ещё он был весь мокрый, а белая сорочка была уже совсем не белой, и золотой значок тоже не блестел под слоем копоти.
— Донна Эла, позвольте вам помочь.
Он, надо сказать правду, вытащил её из машины достаточно аккуратно. Завертел головой. И повёл куда-то.
— Куда мы? — только и смогла пробормотать Элоиза.
— Три шага. Там есть фонтан и лавочка. Думаю, вам нужна лавочка.
Он довёл её до той лавочки возле давшей имя площади каменной черепахи и аккуратно сгрузил. К счастью, лавочка была в тени дерева — солнце жарило немилосердно.
— Спасибо.
— Воды? У меня вот тут есть, — он порылся и достал из внутреннего кармана серебряный стаканчик, совсем новый и красивый, но сплюснутый, и вложил ей в руку. — Дотянетесь?
Элоиза взяла стакан, дотянулась до воды и кивком поблагодарила его. Выпила стаканчика три. И снова прикрыла глаза.
— Элоиза, — а это уже, судя по всему, Себастьен. — Сердце моё, вы здесь?
— Да-да, всё в норме. Просто слабость, — она сделала над собой усилие и открыла глаза.
Встрёпанный, местами в саже. Подняла руку, погладила его по щеке. Он поймал руку и поцеловал ладонь.
— Донна Доменика сказала, что я вам нужен. Правда, не сказала, для чего, — усмехнулся он.
— Ни для чего, просто нужны. Она ещё здесь?
— Да. Очень ловко управляется с нашим разгромом. Шарля уже отправили в клинику.
— Это одна из её специализаций. Скажите, кто был в первой машине?
— Двое. Адриано вытащили. Гаэтано с Октавио успели. Он жив, ваша кузина обещала сделать всё возможное, чтобы так и осталось. Алессандро они тоже вытащили, но уже было поздно, — он смотрел не на неё, он смотрел куда-то в пространство.
— А остальные?
— Остальные справятся, там только с Гаэтано непросто, но Бруно сказал — решаемо. Много небольших глубоких порезов осколками, куча стекла внутри. Его увезли во дворец. Можете идти?
— Наверное, уже могу.
— Минуту, — сел рядом и целовал её долго-долго. — Просто нужен, говорите?
Внутри как будто что-то разжалось, дышать стало проще.
— Всё верно. Просто нужны. Пойдёмте.
Встать на ноги с его помощью и идти.
Оказывается, в распоряжении Доменики была оснащённая всем необходимым «скорая помощь», она сейчас стояла у распахнутых дверей и отдавала какие-то распоряжения.
Сгоревшая машина даже уже и не дымилась, её остатки как раз поднимали в кузов грузовика. Машина без стёкол отсутствовала — видимо, смогла уехать своим ходом.
Неподалёку от медицинской машины стояли несколько сотрудников службы безопасности — плотным кольцом, и что-то было внутри.
Доменика, увидев их, откровенно обрадовалась.
- О! Монсеньор, вы подняли её на ноги. Бесценно. Эла, слушай меня. Ты успела в самый последний момент. Если бы не ты — спасать было бы некого. А так — мы справимся. Состояние его высокопреосвященства тяжёлое, но, как бы это сказать — нормально тяжёлое. Ещё у вас из сложных случаев тот мальчик, который весь порезанный, и до последнего бегал, пока не свалился, но там Бруно справится. Ну и тот, кого достали из машины, я его тоже забираю. Остальные отряхнутся и дальше пойдут.
— Донна Доменика, — начал Себастьен и замолчал.
— Да, монсеньор?
— Тут есть ещё один человек. У него, гм, переломы, два. Его бы зафиксировать. Даже не обязательно, чтобы это делали лично вы. Его предстоит долго расспрашивать, а он лежит и воет.
— Это вы о ком? — нахмурилась Доменика.
— Идём, — Себастьен кивнул ей, и повёл Элоизу к той самой плотной группе своих сотрудников.
Доменика пошла следом с очень заинтересованным лицом.
Группа расступилась, и стало видно, что на булыжниках лежит человек. Да какой! Очень знакомый полосатый пиджак, лаковые туфли отражают солнце, кисти рук с идеальным маникюром и кольцами ненормально вывернуты. Господин Мауро ди Мариано собственной персоной. И даже запах его невыносимого парфюма сразу же почудился.
— А он-то что здесь делает? — выдохнула Элоиза.
— Как же, — фыркнул Гвидо, — стоял за углом и любовался, сволочь! Мало мы ему колесо проткнули тогда, надо было в двигателе что-нибудь закоротить, чтобы в столб въехал, скотина, — и ещё несколько слов он проговорил тихонечко себе под нос.