— На кнопочку-то именно он нажал, спусковое устройство у него в руках было, — сказал Лука. — Его Октавио поймал, пока монсеньор с полицией объяснялся, молодец, быстро сориентировался.
— А этот — урод безмозглый, не хватило ума ни сбежать, ни коробочку выбросить. Правда, сбежали те, кто стрелял, они быстрее соображают, но мы их найдём, обязательно найдём! — Антонио слегка пнул лежащего, тот дёрнулся.
— А почему он, ну, так странно лежит? — поинтересовалась Доменика. — И отчаянно фонит травмой. Он-то не ехал ни в одной из ваших машин?
— Так ему монсеньор обе руки сломал! — радостным хором сообщили Гвидо и Октавио.
— Как именно, позвольте спросить?
— Хрясь — и сломал, — уточнил Гвидо, и добавил: — Рука — не шея, срастётся! Мог бы вообще убить, между прочим.
— А что вы сказали полиции? — продолжала любопытствовать Доменика.
— А к тому времени, как его нашли, полиция уже уехала, — пожал плечами Карло. Может, его свои же попортили, за то, что его высокопреосвященство остался жив? Полиция же не в курсе, что он был главный.
— С вами не соскучишься, господа, — покачала головой Доменика. — Что делать, грузите его в нашу машину. Сомневаюсь, что сам дойдёт.
Во дворец вернулись уже в шестом часу. Раньше уехал Лодовико — распоряжаться, и Бруно увёз Гаэтано — того самого «мальчика, который весь порезанный». Всех вернувшихся отправили переодеваться и мыться, а потом всем наказали явиться к медикам — мало ли что. Те же царапины обработать.
Элоиза помылась и переоделась, и тоже отправилась к медикам — мало ли что? Сейчас она уже практически нормально стояла на ногах и полагала, что от неё может быть толк. И заодно хотела знать новости — в их наличии она не сомневалась.
Ещё она позвонила брату Франциску и услышала, что отдел работал в штатном режиме, а по достижении времени все пошли домой. И он взял на себя смелость выключить её компьютер. Вот и славно. Кстати, нужно отдать Франческе часы. Но сначала хорошо бы дочитать последнюю главу в книге Примы — о побочных эффектах темпоральных практик. На эти полтора десятка страниц мелким шрифтом не хватило времени. Теперь уже завтра, или ещё когда — как время будет.
У медиков, естественно, кипела жизнь.
— Да осторожнее же, — завывал Гвидо, когда медсестра Виолетта обрабатывала ему рану на лице.
— Извини, по-другому не получается, — бормотала Виолетта и делала своё дело.
В диагностике Октавио осторожно натягивал футболку.
— Мария сказала, там трещины, я-то думал, почему мне дышать больно, а оказалось, что ребро треснуло, — пожаловался он Элоизе. — Как я теперь с трещиной?
— Зафиксируете и пойдёте. А вообще вы снова герой, говорят. Так что трещина — невысокая плата за то, что жертв сейчас меньше, чем могло быть. Кстати про трещины в рёбрах поговорите с Франческой — у неё самый свежий опыт в заращивании, — сказала она.
— Франческа? Трещины? — озадачился Октавио.
А Элоиза пошла дальше.
В операционной же она с удивлением увидела самую младшую Доменику. Кузина выглядела древним божеством — глаза сверкали, все движения были стремительны и точны, а кристаллы на кончиках ногтей то и дело вспыхивали неземным светом.
Бруно стоял рядом, готовый помочь.
В углу тихо сидели Лодовико и Кьяра.
А на столе, очевидно, лежал Гаэтано, но утверждать это с уверенностью было нельзя — открыто было только лицо, но с ним-то как раз Доменика и работала.
Элоиза пригляделась к тому, что делала кузина. Она вела ладонью над лицом лежащего, задерживала её… а затем из пореза выскакивал и летел на пол очередной осколок. После того порез проверялся ещё раз и начерно фиксировался, просто чтобы кровь дальше не шла, и можно было переходить к следующему.
После третьего осколка Элоиза хрипло спросила:
— Помощь нужна?
Доменика подняла на неё сияющие глаза.
— Пока нет. Смотри, интереснейший случай. Выведение инородного тела. Эти осколки такие мелкие и противные, что их не вдруг найдёшь. А тут я настроила чувствительность именно на этот материал, — она показала подушечку большого пальца с порезом и каплями крови, на кристалле тоже была кровь. — Не поверишь, отлично работает! — ещё один осколок упал на пол. — Мне мама рассказала, что у вас здесь форс-мажор и есть тяжёлый больной. Был опасный момент, когда сидевшим внутри осколком ему порезало артерию, но мы успели. Ты тоже успела, я слышала. Это здорово, — очередной осколок был крупный и со звоном шлёпнулся на что-то металлическое. — Ну да, после нужно будет убраться. А молодой человек, говорят, долго бегал, прежде чем кто-то сообразил, что ему самому нужна помощь. Но ничего, уже почти справились. Скажите, у него есть любимая девушка? — обвела Доменика взглядом всех присутствующих.
— Ну ты спросила, — буркнул Бруно.
— Любимая в каком смысле? — мрачно уточнил Лодовико.
— В нормальном, с которой он встречается.
— Да он с половиной города встречается, — фыркнул Лодовико всё ещё мрачно.
— Тогда увы. Половина города нам не подойдёт, — Доменика стряхнула руки характерным жестом и сообщила: — Всё. Операция закончена. Можно увозить его отсюда, он проспит часов восемь. Потом посмотрим.
— А закрывать порезы не нужно? — усомнился Бруно.
— Нет, до утра точно не нужно. Дальше посмотришь — какие они будут. Но мне кажется, что всё чисто, — она улыбнулась всем, дольше всех — Бруно.
— Я могу здесь всё подмести, — тихо сказала Кьяра.
— Не стоит, — покачал головой Бруно. — Сара справится.
Доменика ушла переодеваться, пришли ординаторы Стефано и Пьетро, стали перекладывать Гаэтано на каталку.
Элоиза прислонилась к стене.
— Донна Элоиза, пойдёмте. Мы здесь совершенно не нужны, зато можем пойти в «сигму» и засвидетельствовать спасение Гаэтано. Бруно, донна Доменика — ждём вас тоже, приходите, — Лодовико поднялся и подал руку Кьяре.
— Мне что ли тоже? — удивилась Кьяра.
— Тоже, — сказал он и предложил Элоизе следовать за ним.
Они пришли в «сигму», там уже были Бернар Дюран, Анна и София. Следом за ними появился Карло, он в телефон командовал что-то про ужин.
— А Себастьяно и Варфоломей не вернулись ещё? — спросил он, опустив руку с телефоном.
— Нет пока, — ответил Лодовико. — Наверное, скоро появятся.
— А где они? — удивилась Элоиза.
— Поехали в больницу.
— Там командует Доменика Секунда, это значит — всё под контролем.
— Кто бы сомневался, но вы ведь знаете Себастьяно, — пожал плечами Лодовико.
И тут дверь отворилась, и появились те, о ком говорили.
— Рассказывайте, какие новости? — с ходу начал Бернар.
— Состояние стабильно тяжелое, прогноз благоприятный. Это о Шарле, — сообщил Варфоломей. — С Адриано всё хуже, там прогноз неясен, но доктор Фаэнца, благослови её Господи, не отчаивается. А вот он тут у нас временно главный, — монах кивнул на Себастьена.
— В каком смысле главный? — сощурилась София.
— Вместо Шарля с правом подписи, — пояснил Варфоломей. — Вы собрались поужинать? Очень к месту. Всё случившееся — не повод доводить себя до истощения. И кстати, Шарль велел всем сказать, что торжество не отменяется, а переносится. На столько, на сколько нужно, чтобы всем встать на ноги.
Все переглянулись, но никак комментировать не стали. Будет видно.
Себастьен сел возле Элоизы.
— Как вы?
— В порядке. А вы? Право подписи меня не интересует, если что, меня интересуете вы лично.
— Справлюсь.
Тем временем здоровые сотрудники службы безопасности с помощью кухонного персонала доставили снизу еду и быстро накрыли на стол под руководством Анны.
— Ты узнал, что у Алессандро с родственниками? — спросил Себастьен у Лодовико.
— Две старшие сестры, где-то под Неаполем.
— Я им позвоню, но уже утром. Видимо, отпевание в пятницу? — это уже Варфоломею.
— Видимо, — согласился тот. — Епископ Волли согласился помочь нам с некоторыми текущими службами, что-то возьму на себя я.
— Тогда в пятницу — все наши обязательно присутствуют на службе, форма одежды уместно торжественная, — распорядился Себастьен.
«Наши» видимо означало «сотрудники службы безопасности».
Лодовико только молча кивнул.
Появились Бруно и Доменика, их тут же забросали вопросами о Гаэтано.
— Молодой человек прооперирован и спит, — ответила Доменика. — Я думаю, его деятельная натура уже через пару-тройку дней заставит его снова бегать по дворцу. Но не следует ему это позволять. Он потерял много крови, но не критично, восстановится.
Что они в тот вечер ели и пили, Элоиза не заметила.
Первым ушёл Бернар, потом София позвонила в гараж и попросила увезти ей домой. Бруно и Доменика тоже довольно скоро попрощались. Анна звонила вниз и просила унести посуду.
— Все ведь понимают, что где-то среди нас мерзавец? — между делом вдруг спросил Карло.
— Вы о чём, дон Карло? — встрепенулась Элоиза, она уже было задремала.
— Он о том, что Шарль никогда не ездил этим маршрутом. Маршруты мы прокладывали на каждый день этой недели разные, и в курсе вопроса были те, кто этим непосредственно занимался, те, кто в охране, и техподдержка, которая монтировала систему слежения, — пояснил Себастьен. — Сегодня всем сотрудникам, кроме тех, кто никак не мог быть в курсе, запрещено покидать дворец. Кстати, никто пока случайно не потерялся? Не пропал, не сбежал, не заболел?
— Нет, — покачал головой Лодовико.
— Значит, если до утра никак себя не выдаст — будем искать.
— Помощь нужна? — спросила Элоиза.
— Если не справимся сами. Это грязное внутреннее дело службы безопасности. Я надеюсь решить его обычными методами, — Себастьен снова смотрел куда-то внутрь себя.
Вдруг приехавшее такси породило из своих недр девушку. Миниатюрную блондинку с золотыми локонами и необыкновенно зелёными глазами. При ней был большой серебристый чемодан и небольшой футляр со скруглёнными углами.
— Здравствуйте, — сказала девушка по-английски. — Я могу поговорить с господином Гаэтано Манфреди?