Кьяра добыла какую-то лабораторную стеклянную чашку, и Элоиза стала складывать туда свою добычу.
— Ничего себе, они как сами вам в руки выскакивают! — восхитилась Кьяра.
Так и есть, конечно, но зачем Кьяре об этом знать? Уши, оба, много, бровь, нос, верхняя губа. На языке, слава господу, ничего нет. Зато… Элоиза прикрыла глаза и сосредоточилась. Оба соска, пупок и, гм… ладно, её всё равно раздевать.
— Кьяра, сходи ко мне в гардеробную, там у зеркала должна стоять деревянная шкатулка, пустая. Принеси её, сложим всё это богатство, — она достала из кармана ключ и положила его Кьяре в руку.
— Сделали? Отлично, сначала кладём её вот сюда, — Бруно кивнул на стол под рентгеновским аппаратом.
Элоиза вышла из диагностики в приёмную и увидела на диване Себастьена.
— Наконец-то, — он поднялся, подошёл к ней и обнял. — Что с девушкой?
— Сотрясение мозга, несколько ссадин и два сломанных ребра. Она пока останется здесь, под присмотром врачей. Наверное, это хорошо. Вы не знаете, сколько времени?
— Знаю. Половина второго. У вас нет часов? — удивился он.
— Они в сумке, я забыла их надеть после тренировки. А где сумка? — спросила она вероятнее всего у себя самой. — Кажется, осталась в вашей машине. И телефон там же.
— Ваша сумка у меня в гостиной. Вы уже можете покинуть эти стены? Вы не передумали? — он был абсолютно спокоен, и только в глазах было что-то… она не взялась читать, что именно.
— Нет, я не передумала, — улыбнулась она, и легко коснулась кончиками пальцев его щеки.
Дверь отворилась, и на пороге появился брат Франциск. Он увидел их, зажмурился, и хотел было шагнуть обратно, но Элоиза, как ни в чём не бывало, опустила руки и повернулась к секретарю.
— Брат Франциск, добрый вечер. Заходите. Вы ведь хотели узнать о Франческе, так?
— Да, госпожа де Шатийон. Монсеньор. Добрый вечер. Мне сказали, что с ней плохо. Что случилось?
— Я надеюсь, что всё самое плохое уже произошло. Да, она не в самом лучшем виде, и пока побудет здесь. Вы можете пройти и убедиться, что её состояние стабильно. Ну и помолитесь за неё, конечно.
— Я так и сделаю, спасибо, — брат Франциск опустил взгляд и направился к внутренней двери.
— Брат Франциск, — окликнула его Элоиза, дождалась, пока он обернётся к ней и добавила: — Не ругайте её, пожалуйста. Даже если она и сделала что-то не так, на ваш взгляд. Ей уже досталось.
Брат Франциск молча кивнул и скрылся за дверью.
— Пойдёмте, сердце моё, — Себастьен шагнул было к двери, но она вновь открылась.
На этот раз пришёл Гаэтано, уставший и встрёпанный.
— Монсеньор, всё, что могли, сделали. Девушку один раз опросят и оставят в покое. Наши камеры подтверждают, что в предполагаемое время убийства она не покидала своего рабочего места, эти данные передали в полицию, и они удовлетворились.
— Отлично, но шёл бы ты спать уже, — сказал Себастьен.
— Я хотел узнать, как Франческа.
— Дон Гаэтано, она спит. И она под хорошим присмотром. Зайдёте к ней завтра, хорошо? — Элоиза взглянула на него со всей доступной ей в тот момент силой убеждения.
— Спит? — удивился он.
— Да. С ней всё будет хорошо… ну, через некоторое время, конечно. У неё сломаны рёбра и стряхнута голова, ей нужен покой. Монсеньор прав — ступайте спать.
— Ну ладно, — Гаэтано бросил неуверенный взгляд на внутреннюю дверь и вышел.
— Чем Гаэтано отличается от брата Франциска? — поднял бровь Себастьен.
— Брат Франциск ей родственник, опять же я верю в целительную силу молитвы. А один перспективный мужчина там уже есть, думаю, ей достаточно. С ней Кьяра и Октавио — они оба очень хотели остаться до утра, несмотря на слова Бруно о том, что это бессмысленно.
— А вы предпочитаете Октавио? — улыбнулся Себастьен.
— Нет, он просто успел первым. Но я так понимаю, что Гаэтано тоже уже сделал для неё кое-что, пусть она приходит в себя и сама разбирается — кто ей будет нужен и нужен ли вообще. Пойдёмте спать, монсеньор.
— Прошу вас, — он открыл дверь и пропустил её вперёд.
3. О том, как разные люди по-разному заботились о Франческе
Утром Элоиза заглянула к медикам по дороге в офис, узнала, что состояние Франчески стабильно, заглянула к ней самой — та спала, и потом уже пришла в аналитический отдел. Собрала оставшихся сотрудников, в двух словах рассказала о том, что у Франчески случились тяжёлые жизненные обстоятельства и она пока под присмотром врачей. Когда Иво и Донато пожелали навестить больную — рекомендовала сделать это уже вечером, после работы, но не обижаться, если вдруг она будет спать. А потом отправилась к себе и пригласила брата Франциска на кофе.
Секретарь пришел, осторожно сел, стал перебирать чётки.
— Скажите, брат Франциск, вы были у вашей племянницы сегодня?
— Был, — вздохнул тот, — Но она не желает со мной разговаривать.
— Не желает или не может?
Он задумался. Передвинул несколько бусин.
— Я думаю, что не желает. Она ответила на моё приветствие и отвернула голову к стене.
— Вы ночью не вели с ней душеспасительных бесед?
— Нет, ночью она вообще ни с кем не разговаривала, — подумал и добавил: — Безусловно, мне есть, о чём с ней поговорить. Но я пока подожду.
— Правильно, подождите. Подождите, присмотритесь. Знаете, я знакома с ней уже больше трёх месяцев, и она у меня вызывает некоторое восхищение.
Кто другой бы подскочил, а брат Франциск разве что поднял на Элоизу взгляд.
— Могу я узнать, почему?
— Конечно, я попробую объяснить. Меня восхищает её стойкость и скромность. Понимаете, я в последнее время нередко сравниваю свою жизнь и жизнь других людей, с которыми меня сталкивает судьба. Так вот, я сомневаюсь, что я достигла бы таких результатов, как Франческа, если бы у меня были её стартовые условия. Меня в семье холили и лелеяли, и я никогда не знала нужды. Все мои потребности и прихоти удовлетворялись по мере возникновения. Меня не осуждали, разве что высказывали своё мнение о том, что я делаю. И если мне нужно было, скажем, уйти из дому и пожить одной — мне даже не было нужды для этого снимать квартиру. На мой взгляд, у неё была очень непростая жизнь, и она справилась. Она получила образование, она умеет отлично работать, она ценный сотрудник с очень упорядоченным образом мыслей. Достаточно?
— Не скрою, мне очень приятно слышать эту характеристику. Я знаю, что вы не станете говорить просто так, ради того, чтобы порадовать меня или польстить Франческе. Но ведь человек — это не только работа! Её образ жизни и её внешний вид, и самое то, что она попала в эту ужасную ситуацию! Это, на мой взгляд, никак нельзя сбросить со счетов.
— А вы не думали, как одно связано с другим? — подняла бровь Элоиза.
— А как оно должно быть связано? — удивился брат Франциск.
— Мне её жизнь видится достаточно безрадостной. Отсюда и весь этот эпатаж — волосы, пирсинг. И тот мужчина, с которым она жила и который погиб — знаете, это, на мой взгляд, закономерно. Я думаю, он не сразу бросил работу, стал проигрывать её деньги и бить её. Наверное, сначала он был влюблён и пытался быть заботливым, и это подкупило вашу неизбалованную вниманием и лаской девочку. А потом она не находила в себе сил уйти — как же, ведь у них было и хорошее, а вдруг больше ни с кем не будет? Но я поняла, что она уже об этом подумывала — раз копила деньги на другую квартиру. И вроде как на другую жизнь тоже — мне так рассказали.
Брат Франциск опустил взгляд на чётки.
— Вы так думаете? Ну, я не знаю. Я в самом деле не знаю. Я рад, что она работает и справляется. Но как теперь — когда господин Бруно сочтёт, что она в порядке, и отпустит её из лазарета, неужели она вернётся в тот ужасный дом, где убили человека?
— Нет, что вы. Конечно, если она захочет, то найдёт себе другую квартиру, лучше. Но пока Анна готовит для неё комнату во дворце — там, где живут Кьяра и Асгерд.
— В которой жила госпожа Уильямс?
— Да. Видимо, это комната судьбой предназначена для сотрудниц нашего отдела. И девушки не против.
— Я думаю, это хорошая новость, — согласился брат Франциск. — Ей не придётся вечерами ездить по городу и общаться неизвестно с кем.
— Это так, да, — о том, что во дворце тоже можно найти очень разнообразный круг общения, Элоиза упоминать не стала.
Если брат Франциск априори считает, что местные жители все люди строгие, скромные и в его понятии достойные — она не будет его переубеждать.
И вечером следовало зайти в, как выразился брат Франциск, лазарет и проверить — что там насчёт сотрясения мозга? Кажется, эта операция ей удаётся.
Элоиза завершила работу, пришла к себе, переоделась в неформальное и отправилась к Бруно. Сначала заглянула к нему в кабинет, и оказалась права. Там на его рабочем столе стояли чашки с кофе и еда, а напротив него сидела Доменика Терция.
— Эла, привет, — она поднялась и обняла родственницу. — Посидишь с нами?
— Да, Элоиза, располагайтесь, — кивнул Бруно. — Вы ведь про вашу сотрудницу пришли поговорить?
— Да, про неё. Как она, какие перспективы, — Элоиза села на предложенный стул и взяла предложенную чашку.
— Перспективы нормальные, — улыбнулась Доменика.
— Ты тоже её смотрела?
— Да, Бруно попросил. Он, понимаешь ли, не гинеколог, а я некоторым образом да.
Точно, гинекология и сопровождение беременности — вторая специализация Доменики, после детей. Или третья — после детей и общей хирургии.
— И что вы оба можете мне рассказать? — оглядела их Элоиза.
— Вам нужны диагнозы? — уточнил Бруно.
— Не обязательно.
— Тогда — её привезли к нам вовремя. Рёбра у неё сломаны не вчера, а примерно неделю назад. Голова стряхнута, судя по всему, не единожды. Ну и ждём результатов разных анализов.
— Ты же её голову поправила? — спросила Элоиза кузину.
— Да. Ну и успокоила немного. Она почему-то думает, что если бы оказалась в нужный момент дома, то того человека бы не убили. Хотя я думаю, что могли убить их обоих.