— Да ладно! С работой дяди я тупо не справлюсь, она очень крутая и сложная. Да и с твоей работой — тоже, если по-честному. И без такой работы — никуда.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Так вот, я тебе сообщаю проверенную информацию: мир тот же самый, и начальство твоё тоже никуда не делось.
— Да, монсеньор каждое утро заходит и спрашивает, как я тут. Это круто. Мне тащат любую еду, какую я захочу. А вчера мы сидели у Гаэтано и смотрели крутой сериал про космическую станцию. Но мне всё равно не по себе.
— А ты говорил об этом с монсеньором?
— Знаешь, так получилось, что я много о чём с ним говорил. Но об этом — не смог. Слов не подобрал.
— А о чём смог?
— Помнишь, наверное, из-за чего ты на меня разозлилась. Я думал, уже и вообще разговаривать не станешь никогда.
— Я так и собиралась. Если бы не вся эта история — и не подумала бы к тебе идти.
— Знаешь, я сначала пошёл к отцу Варфоломею. Решил, что хуже него мне никто по башке не даст. И пусть уж сразу.
— И как? Сильно дал? — рассмеялась Кьяра, она очень живо представила сцену.
— Прилично, — кивнул Октавио. — Но в итоге он сказал, как ты — чтоб я поговорил с монсеньором.
— И ты поговорил? — Кьяра искренне восхитилась.
— Да. Я признался ему, что сделал, ну и объяснил, что хотел и почему это мне не помогло. И спросил, что мне делать, как он думает. Я думал, он разозлится или будет смеяться. Но он не сделал ни того, ни другого. Он спросил, правда ли мне так нужна девушка, что я готов то совершать подвиги, то делать всякие глупости. Я сказал, что — правда. Тогда он опять спросил — а много ли я знаю о ней? Может быть, я рассмотрю её получше, и она мне вообще окажется неинтересна? Что она любит? Во что играет? С кем и о чём общается? Смотрит ли кино, и какое? Слушает ли музыку? Что делает в интернете? На что вообще обращает внимание — на звук, на текст, на цвет, на движение, чем можно её привлечь? Пришлось признаться, что знаю я как раз очень мало. А что у неё в душе — не знаю вовсе. Просто мне нравится, какая она, какой у неё голос, и как она движется, и танцевать с ней — тоже нравится. И я очень хочу, чтобы она улыбалась. Хорошо бы улыбалась мне, конечно, но и просто так тоже сойдёт. Он сказал — это уже полдела, а дальше — приступай к осаде. И что с этой девушкой мне понадобится море терпения, и если у меня его нет, то ничего не получится, потому что торопиться с ней ни в коем случае нельзя. Ну и ещё кое-что.
— Если он даже про терпение понимает, то он ещё круче, чем я про него думала. Там и правда так — она ж реально от каждого прикосновения дрожит, как овечий хвостик, и это уже рефлекс. Наверное, монсеньор по танцам это понял.
— В общем, он меня обнадёжил.
— Знаешь, если ты такие вещи смог обсудить, то вопрос удовольствия от работы тем более обсуди. Уж наверное у монсеньора есть ответ на такой вопрос.
— Так, что тут у нас? Октавио, ты опять вертелся и сбил все электроды? — это медсестра Виктория пришла отключать больного от аппарата.
— Нет, он лежал смирно, — улыбнулась Кьяра. — Ладно, я пошла. Прислать тебе что-нибудь?
— У меня всё есть, не поверишь.
— Человек, у которого есть всё, должен быть счастлив. Займись! — она помахала ему рукой и отправилась дальше.
Дома оказалось пусто — Франческа успела куда-то уйти, а Джованнина исчезла ещё вчера, когда закончились посиделки, и пока не вернулась. Значит, можно включить музыку погромче и сесть делать задание, которое нужно к понедельнику, а ближе к обеду ехать в больницу матушки донны Доменики, которая тоже донна Доменика.
Октавио добрался до своей палаты — осторожно, медленно, не отходя далеко от стены. Донна Доменика накануне что-то делала с его головой, держала руками, перебирала по лбу и вискам холодными подушечками пальцев и говорила, что должно стать легче. Стало, но пока ещё не совсем. Неужели он теперь до конца жизни будет бочком сползать с кровати, как старый дед? Стоило неосторожно подняться — и всё снова! Он открыл дверь в палату… и обомлел.
На стуле возле кровати сидела Франческа.
— Привет, — выдохнул он. — Ты… как здесь оказалась?
— Привет, — она всегда была серьёзной. — Я подумала, что нужно тебя навестить.
— Но ты, наверное, занята?
— Нет. Да и ты, помнится, не жалел времени, когда решал мои проблемы. Кстати, ты до постели сам дойдёшь или помочь?
— Конечно, дойду, — вот ещё, это он должен ей помогать!
Дошёл и сел. Не лежать же!
— Ты бы лёг, что ли. Мне доктор говорил, что чем больше повреждённые места находятся в покое, тем быстрее придут в норму. Я придумала себе неплохой вариант — полусидя, с подушками под спиной и ещё одну на колени, под ноутбук. А ты куда кладёшь ноутбук?
— Да у меня его нет, — пожал он плечами. — Если играть — то я хожу к кому-нибудь или у нас есть специальная комната с компами, чтобы тусить и играть, ты там была, наверное.
— У вас — это в службе безопасности?
— Ну да.
— Нет, я была только в техподдержке.
— А здесь я просто с телефоном. Но «под крылом» сейчас не пишут ничего особенно весёлого. Да и вообще в новостях — тоже.
— Если хочешь, я могу принести мой ноут, и мы посмотрим что-нибудь — кино или аниме.
— А ты можешь? — недоверчиво спросил он.
— Да, я же сказала, что свободна.
— Знаешь, я буду этому очень рад. И если ты ещё не обедала, то я попрошу, чтобы нам принесли обед. Ты что любишь есть?
— Ой, да я вообще не очень замечаю, что ем, — смутилась она.
— Но есть какие-то вещи, которых ты совсем терпеть не можешь?
— Думаю, нет, — покачала она головой.
— А ты знаешь, что здешний главный повар — мой родной дядя? И если я попрошу, мне принесут каких угодно деликатесов? — подмигнул он.
— Нет, не знала. А что лучше — дядя-повар или дядя-монах?
— Повар, конечно. Брат Франциск в качестве родни — это должно быть непросто, как по минному полю, он же такой правильный.
Она чуть улыбнулась — одними губами.
— Точно, так и есть. Так я пошла за компом?
— Жду. И звоню на кухню, — улыбнулся он в ответ.
Асгерд не сразу поняла, где именно она проснулась. Потом вспомнила. Да-да, ей уже случалось просыпаться в этом месте в сходных обстоятельствах. Правда, в тот раз выпили больше. Зато сегодня она чувствовала себя, по выражению отца Варфоломея, не тварью похмельной, но человеком. И очень надеялась, что спящий рядом мужчина тоже будет чувствовать себя человеком. Когда проснётся.
Вчера она не поняла, в какой момент в ней оформилось решение пойти поискать Карло. А вдруг ему будет от неё какая-нибудь польза? Когда невероятная девушка со скрипкой завершила свой импровизированный концерт, Асгерд уже решилась. Тихонько выскользнула из их апартаментов и направилась в «сигму».
В «сигме» было темно и пусто. Это почти подкосило её решимость, но она села, подумала, а потом позвонила отцу Варфоломею. Извинилась за поздний звонок и спросила — не знает ли тот, где можно найти Карло?
Он знал. Или предполагал — у себя, в обществе объёмной бутылки с каким-то мерзким пойлом, которое добрые люди ни за что пить не станут. Асгерд не стала слушать многословные комментарии по этому поводу, коротко поблагодарила и отключилась.
В нужном коридоре стояла молодёжь из службы безопасности, что-то обсуждали. Эмилио, Рафаэле, а третьего она даже и не знала, как зовут. Они её вежливо приветствовали, а когда она подошла к двери, то Рафаэле сообщил:
— А дон Карло уже в хлам, наверное. Он больше часа назад туда ушёл, и бутылка при нём была хорошая!
— Значит, и я тоже буду в хлам, — пробормотала Асгерд и открыла дверь.
Он сидел в гостиной, в шортах, майке и босиком, перед ним на столике стояла та самая бутылка и бокал. И больше ничего. И телевизор выключен. И кстати, бутылка была едва начата.
— Привет, ты откуда взялась? Что-то случилось? — он даже поднялся.
— Привет. Ничего не случилось. Нового, я имею в виду. У тебя есть второй бокал?
— Ты хочешь попробовать этой гадости?
— Да. Ты же её пробуешь, мне тоже интересно.
— Это наш Артуро гонит из какой-то дряни. Не удивлюсь, если из машинного масла, шестерёнок и ветхих тряпок.
— Отличная реклама. Так где бокал?
— На полке коробка, посмотри там. Ещё один должен быть точно.
В коробке, рассчитанной на шесть бокалов, сиротливо стоял один. Асгерд взяла его и протянула Карло.
— Только это, я уже начал.
— Так и я не с работы — мы славно посидели у нас девочками. Кьяра нашла где-то невероятную девушку, она играет на скрипке.
— Это не Кьяра нашла, это Гаэтано нашёл. Только она ему пока со всех смыслах без надобности. А потом ты решила с кем-нибудь продолжить? Знаешь, со мной сегодня не лучший вариант, — он подумал, а потом всё же плеснул понемногу — и ей, и себе.
— С тобой всегда нормальный вариант, я помню рождественский вечер, — Асгерд понюхала — пахло крепким алкоголем, зажмурилась и выпила. И смогла только выдохнуть. — Воды нет?
— Найдём, — он вправду куда-то отошёл и принёс воды — в том же самом бокале. — Я предупреждал, отрава та ещё.
— Нормально, мне как раз. И знаешь, надо тебе кое-что сказать.
— Что сказать? До завтра не ждёт? — вскинулся он.
— Завтра я уже могу передумать. Поэтому сегодня. Ты в курсе, что картина окончена. И знаешь, я буду очень скучать по нашим вечерам. За эти месяцы мне показалось, что я лишилась чего-то своего, но взамен взяла у тебя. Может быть, ты видел — когда на палитре два цвета смешивают, и получают третий, четвёртый, двадцать пятый. Я не смогу отдать то, что взяла, оно как-то хорошо там смешалось. Но может быть, тебе нужно что-то ещё, и у меня это есть?
Он снова смотрел на неё, как будто впервые увидел.
— Ледяная Валькирия заговорила. Завтра будет буря?
— Почему? — не поняла она.
— Не бывает чудес просто так. И если сегодня что-то с неба упало, завтра в другом месте утечёт.
— Не говори так, утекло на этой неделе достаточно. Хватит уже.