Оглядели друг друга, и хотели было уже отправляться, но в дверь постучали. Требовательно и аккуратно.
Кьяра подскочила, открыла… точно, это дон Лодовико.
— Добрый день, девы, — кивнул он им обеим.
Осмотрел сначала Кьяру, потом Франческу. Молчал. Потом полез в висевший на плече кофр и достал камеру.
— Всё плохо, да? — прошептала Кьяра.
— Вот глупая, — проворчал он, глядя в объектив. — Чего сразу плохо-то? Я тут, понимаете ли, дар речи потерял, когда её увидел, особенно в компании с контрастной подружкой. Девы, вы невероятно прекрасны. И вам обеим об этом ещё не раз сегодня скажут. К слову, вы, сударыня, — кивнул он Франческе, — не хотите ли фотосессию?
— Я? Фотосессию? — Франческа остолбенела.
— Именно. Ваш наряд наводит на размышления и порождает идеи. У меня есть неплохой байк, можно найти ещё технику, в общем, подумайте?
— Она подумает, я обещаю, — рассмеялась Кьяра.
— А ваши невероятные часы? Вы вяли их с собой? — продолжал расспрашивать Лодовико.
— Зачем? — пробормотала Франческа.
— Для антуража. Они же идеально вписываются в ваш образ.
— Вы думаете? — Франческа пошла к себе, принесла часы и хотела положить в сумочку, но дон Лодовико её остановил.
— Нет, не туда. В карман, и цепочку вытащить наружу. И зацепить за пуговицу вашего жакета. Вот так, да. Идём? — он вернул камеру в кофр и предложил Кьяре руку.
Кьяра схватила сумочку-мешочек и осторожно взяла его за локоть. Рука постыдно дрожала.
— Франческа, вы с нами? Или тоже кого-то ждёте? — спросил он.
— Я не знаю, по правде говоря, — пробормотала Франческа.
И тут в дверь постучали ещё раз — торопливо и настойчиво. Кьяра показала глазами — иди, это уже к тебе, и Франческа пошла, стуча каблучками, и открыла дверь, и все услышали громкое «ох, ну ни черта же себе, ты настоящая, это правда и я не сплю!»
Дон Лодовико подмигнул Кьяре, они рассмеялись.
— Ступайте уже, что ли, — проворчал он под нос.
Франческа схватила сумочку-сундучок и выскочила в коридор. Её там ждал Октавио, которому очень к лицу оказался чёрный торжественный смокинг.
Кьяра вышла последней и заперла дверь.
27. Вальс в летнюю ночь
Как и в прошлый раз, сначала все бродили по залу, здоровались, разглядывали друг друга и говорили друг другу комплименты. Элоиза поприветствовала часть своих сотрудников — за столом сидели Донато, Иво, Клеманс и брат Франциск. Судя по всему, Франческа предполагала сидеть где-то в другом месте.
Анна представила ей своего спутника — Мануэле оказался среднего роста, с лысиной на макушке и с небольшим брюшком, и с удивительно заразительной улыбкой. Впрочем, судя по всему, Анну он полностью устраивал.
София была какая-то расстроенная, следовало позже выпытать у неё, что случилось.
Бруно, конечно же, был с Доменикой, более того, рядом с ними стояли Доменика Секунда вместе с Фальконе Фаэнцей, Элоиза слышала, что их пригласили, но не успела это с ними никак обсудить.
— Ничего себе у вас тут размах, — восхитилась Доменика Секунда.
— Люди знают толк в праздниках, — пожала плечами Элоиза.
Пока всё, как и в Рождество, то есть хорошо и вдохновляюще. Танцы начнутся после горячего, пока можно расслабиться.
Впрочем, и потом тоже можно расслабиться. Они сделали, что могли, вместе с маэстро Фаустино и с Гаэтано. Кстати, маэстро вот, беседует с музыкантами. Они тоже одеты торжественно, а чёрное бархатное платье Аннели в комплекте с золотыми волосами и изумрудными глазами только усиливало ошеломительный эффект, который она производила на местных мужчин.
Маэстро в зале, а где Гаэтано? О, тоже здесь. Подошёл к Бруно и семейству Фаэнца, раскланивается. Выглядит неплохо.
— Вы уже здесь, это хорошо, — приветствовал их Варфоломей. — Донна Элоиза снова самая красивая в зале. Ничего не могу с собой поделать, никто другой не может с вами сравниться. Себастьяно, ты не против комплиментов твоей даме?
— Если я с ними согласен — то почему нет? Дамам комплименты только на пользу. Кстати, а где наш друг с камерой? Я был бы не против пары портретов, пока не началось.
— Ещё не видел. Должен быть. Погоди, да вот же он. Ничего себе он даму-то отхватил, скажу я вам! — Варфоломей повернулся к дверям, и они с Себастьеном обернулись следом за ним.
Лодовико входил в зал под руку с Кьярой, он был как обычно — строг и невозмутим, а она… Кажется, им удалось. Нежно, аккуратно и очень точно. Кьяра была юна и прелестна, и не было в зале второй такой юной и прелестной.
А следом за ними вошла ещё одна пара.
— Это ведь ваш эльф, Элоиза, я правильно понимаю? — судя по голосу, Себастьен был в восторге. — А Октавио молодец, успел. Зайди она в зал одна — её тут же пригласил бы кто-нибудь другой. А потом ещё кто-нибудь, и мы наблюдали бы, гм… Впрочем, ваша Кьяра тоже сегодня совершенство в своём роде, — смеялся Себастьен. — Скажите, как вам понравилось быть феей-крёстной?
— Ничего фейского, уверяю вас. Просто немного знаний об истории костюма и контакты мастеров, которые это сделали. Благодаря тётушке Женевьев я в теме таких вот вещей.
— Я слышал, госпожа герцогиня и к музыкальной части руку приложила?
— Да, я отправляла к ней Гаэтано, когда в этой части что-то провисло. Но пойдёмте же здороваться, пока не началось.
А когда пришёл Шарль вместе с епископом Волли, и началось, то были чинные поздравительные речи, заготовленные сюрпризы, подарки и отличная еда.
До горячего досидели за столом, затем рядом возник Гаэтано и очень попросил Элоизу подойти к музыкантам — потому что вот сейчас уже. Оно. Начинается.
Элоиза видела, что Гаэтано тоже не по себе — это вам не во врагам стрелять и не в горящую машину лезть.
— Дон Гаэтано, я думаю, всё в порядке. Начинаем с первого вальса — и далее по программе.
— Скажите, а порядок танцев — про него все спрашивают. Может быть, нужно было его вывесить куда-нибудь?
— Мы с вами совершенно напрасно не вспомнили про карне. Такие, знаете, книжечки или карточки, в которых перечислена по прядку вся программа. И в которые можно друг к другу записываться, чтобы не забыть, что танцуешь с кем. Придётся исправлять это упущение в следующий раз.
— Какой-такой следующий раз? — он посмотрел на неё с подозрением.
— Как же — если что-то забыли, это ведь нужно доделать в следующий раз? — теперь уже Элоиза забавлялась. — Будет традиционный праздник на Рождество, и что-то ещё, наверное, будет.
— Видимо, будет, — улыбнулся он, потом глянул на неё хитро. — К слову, о танцах. Остался ли у вас, донна Элоиза, хотя бы один незанятый танец?
— Я, прямо скажем, не стремилась их расписывать. Я предполагаю, что у меня заняты начальный вальс, финальный вальс и кадриль.
— Тогда вы сможете что-нибудь станцевать со мной?
— Но ведь не вальс, так ведь? — она оглядела его.
Выглядит неплохо, но — над ним много работала Доменика Терция в последнее время.
— Увы, — вздохнул он. — Но вот что-то из контрдансов мне вполне по силам! Договоримся на вальс герцога какого-то там?
— Кентского? Да, — улыбнулась она. — Кстати, вы собрали кадриль? Если нет, то займитесь, пора.
Тем временем распорядитель выходил и объявлял — начинается бал, и первый танец — это вальс. Сразу же появились пары, они становились по кругу и готовились, а музыканты начали играть, и это были «Сказки венского леса».
Её попытались пригласить — Бернар Дюран, потом ещё Маурицио Росси.
Себастьен возник из ниоткуда и поклонился.
— Сердце моё, вас ещё никто не пригласил? Я опасался не найти вас здесь, пока дойду.
— Я всем сказала, что этот танец у меня уже занят, — она тоже сделала реверанс.
— И это чистая правда, — он поцеловал её ладонь и повел в круг.
Они встали в пару и полетели по паркету.
Кьяра и не думала, что ей будет так страшно сидеть за большим столом. Она всё время боялась сделать что-то не то — взять неправильно вилку или нож, уронить салфетку, начать есть какое-нибудь блюдо не так, как правильно. За столом с молодёжью службы безопасности никто о таких вещах не думал, все ели, как хотели, и вели себя тоже, как хотели. Нет, нормально себя вели, но этикетом не заморачивались. Тогда она решила, что можно ведь ничего не есть, ну, кроме хлеба, или каких корзиночек, или чего-то, что один кусочек и его можно взять вилкой и всё.
Но дон Лодовико всё время спрашивал — пробовала ли она то, и это, и ещё вот это, и какого вина ей налить, и воды или сока, и вот это всё, и она немного расслабилась. А когда объявили первый вальс — он тут же встал и пригласил её.
— Так, детка. Сейчас мы танцуем с тобой, и кадриль у нас, кажется, тоже расписана. И на финальный вальс я претендую. А потом можешь показывать пальцем на кого хочешь, я тебе его обеспечу.
— Да я не хочу, — смутилась она. — Я могу посидеть, за столом очень удобные места.
Он в это время вёл её через множество препятствий на паркете так, как будто бы их и не было.
— Послушай-ка, красавица. Ты для чего полтора месяца училась? И платье красивое шила? Чтобы возле стола сидеть на удобном месте? И по голове вроде как тебе тоже не прилетало ниоткуда. Поэтому отставить панику и вперёд! Ты знаешь, что дальше в программе?
— Кадриль. Потом полька, — прошептала Кьяра.
— Так, пожалуй, польку я не отдам. А вот следующий вальс — уже могу. Скажи, вот этот бездельник тебя устроит? — он кивнул на пролетающего мимо Карло в паре с Джованниной.
Джованнина на танцы не ходила, но вальс танцевать умела.
— Да, Карло хорошо танцует.
— Кто ещё хорошо танцует? Гаэтано у нас нынче стукнутый, вальс ему, я слышал, не по силам, но бывает же и что попроще?
— Да, контрдансы, — прошептала Кьяра.
— Вот, поймаем его сейчас тебе на какой-нибудь, как его там, контрданс. А как тебе наш юный герой, который сейчас с твоей фиолетовой подружкой танцует?
— Октавио? Нормально, — у неё даже улыбка откуда-то взялась.