(Оба читают нараспев.) Был у меня, бодисатвы Дзидзо, в этом суетном мире, в местности Яо, что в провинции Ковати, прихожанин. А звали его Матакуро. Сей же грешник приходится ему деверем». Так... Значит, ты приходишься деверем этому Матакуро? Воображаю, что за жена у Матакуро. Страшилище, должно быть, если на тебя похожа!
Грешник. Что вы, что вы! Она красивая, на меня ничуть не похожа. (Снова читают вместе.) «...Приходится деверем. Меня почитает, ежемесячно приходит на поклон ко мне и всегда подношения приносит, а значит, он для меня наипервейший из прихожан. Потому направь сего грешника в Чистую Землю, из девяти сфер состоящую. В противном же случае он вдребезги разнесет все котлы в аду. О, это такой строптивый, такой строптивый грешник!»
Эмма. Жаль, но ничего не поделаешь.
Хор. Сказав так, князь тьмы Эмма взял за руку грешника и повел его, повел его в Чистую Землю, из девяти сфер состоящую. После этого пошел было Эмма обратно в ад, но снова вернулся, и, сказав на прощание: «Ах, грешник, грешник, как жаль мне, что отпустил я тебя, но нечего делать», — дьявол так ни с чем и вернулся в ад.
ПТИЦЕЛОВ И ЭММА
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Эмма — в каригину, в нубакама.
Птицелов — в мидзукоромо, хамбакама, с посохом.
Черти — в токин и хамбакама.
Эмма. Я властелин ада, князь Эмма, иду к перекрестку Шести Дорог. Эй, сородичи, где вы там?
Черти. Здесь мы, здесь мы.
Эмма. Если завидите грешника, хватайте его и тащите в ад!
Черти. Будет исполнено.
Птицелов. Грешнику, в грехах не повинному, неповинному, разве кто может путь в рай преградить! Я прославленный в этом суетном мире птицелов по имени Сэйрай. Разве известен нам срок нашей жизни? Вихрь превратной судьбы вдруг подхватил меня и в мир теней влечет. (Поет.)
С привычным миром суеты
Без. сожаления простясь,
Иду в последний путь,
На ноги положась.
Но вот достиг уж я
Шести Дорог тех перекрестка.
Вот я и пришел к перекрестку Шести Дорог. Отсюда выберу тот путь, который в рай ведет.
Черти. Ага, человеческим духом запахло! Так и есть, грешник идет. Немедленно доложим. Господин наш, здесь грешник появился.
Эмма. Скорей хватайте и тащите его!
Черти. Слушаемся, ваша милость. Эй, грешник, ад рядом, а до рая далеко. А ну, поторапливайся! Однако какой забавный вид у тебя! Не похож ты на других грешников. Как ты там у себя, на земле, прозывался?
Птицелов. Я прославленный в суетном мире птицелов по имени Сэйрай.
Черти. Ах, вот что! Ну, раз ты птицелов, значит, всю жизнь живую тварь губил и уж, конечно, погряз в грехе. Сейчас же в ад ступай!
Птицелов. Нет, не такой уж грешник я, пустите меня в рай.
Черти. Ишь, чего захотел! Надо прежде у властелина Эмма спросить. Господин наш, как быть?
Эмма. А что там?
Черти. Да вот что. Сей грешник был на земле прославленным птицеловом, значит, он губил живую тварь, а потому в грехах погряз. Но когда предложили мы ему в ад идти, он сказал, что большой вины на нем нет. Как прикажете быть?
Эмма. Ведите этого грешника ко мне.
Черти. Слушаемся. Эй, грешник, иди сюда, властелин Эмма тебя зовет.
Птицелов. Слушаюсь.
Черти. Грешник по вашему повелению прибыл.
Эмма. Слушай, грешник. На земле ты всю жизнь птиц убивал, значит, ты великий злодей, и потому будешь брошен в ад.
Птицелов. В ваших словах много правды. Пташек я, конечно, ловил, но не убивал, ими соколов кормили, значит, и вины на мне большой нет.
Эмма. Хм... А сокол, это тоже из птичьей породы что ли?
Птицелов. Совершенно верно, ваша милость.
Эмма. В таком случае, действительно, вина твоя не столь велика.
Птицелов. Правду вы говорите, вина на соколе, а не на мне. Вот я и прошу меня в рай отпустить.
Эмма. Тогда вот что я тебе скажу. Хоть я и властелин Эмма, но за всю жизнь ни разу не полакомился птицей и не знаю, какова она на вкус. А потому велю тебе: иди к горе Сидэ, что на пути в мир теней. Там птиц видимо-невидимо, налови этой дичи и угости меня. А тогда сделаю, как ты просишь.
Птицелов. Извольте, для меня это сущий пустяк. [К публике.] Наловлю дичи и угощу его. (Поет.) Иду, иду на ловлю птиц.
Хор. От южной долины, что у горы Сидэ, птиц прилетела целая стая, вмиг наловил он их немало.
Птицелов. А теперь приготовлю жаркое и угощу Эмма... Вот, кушайте!
Эмма. Так, так, попробуем, отведаем. (Громко чавкает.) Ну и вкусно, ах, как вкусно!
Птицелов. Ну, и вы, сородичи, сюда пожалуйте!
Черти. Идем, идем. (Тоже чавкают.) Ну и вкусно, ах, как вкусно!
Э м м а. И не думал, что такие вкусные вещи на свете бывают! В награду за угощение разрешаю тебе, грешник, вернуться в суетный мир и три года жить там и ловить дичь.
Птицелов. Спасибо вам за это!
Эмма (поет). Итак, я отпустил его.
Хор. И получил птицелов Сэйрай такой наказ: на землю обратно идти, три года ловить и присылать в ад гусей, журавлей, фазанов, уток и всякую мелкую пташку. И когда Сэйрай пошел, сам Эмма-властелин пожаловал ему шапку, украшенную драгоценными камнями. Тогда, благодарности полный, птицелов принял ее, принял ее и снова на землю вернулся.
МЕЧ «НАГАМИЦУ»44
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Провинциал — в хамбакама, с длинным мечом.
Плут — в дзукин, кукурибакама.
Стражник — в нагабакама, с коротким мечом.
Провинциал. Почтеннейшая публика, господин мой родом из дальних мест, но долгое время пребывал при сёгуне45 в столице, а сейчас изволит собираться домой, и потому мне приказано закупить подарки. Пойду на рынок и попытаюсь купить все, что нужно. Ну, поспешу. Ай, ай, ай, ну и товаров здесь, все, что твоей душе угодно. Эй, сколько стоит эта харико46? Больно дорого! Давай-ка сбавь, сбавь. Нет, не пойдет. Ну, как, не уступишь?..
Плут. Ого, вон там, кажется, деревенщина появился, ишь, как орет! Да у него, никак, меч с золотой чеканкой. Попробую подъехать к деревенщине.
Провинциал. Эй, хозяин, а у тебя что за товар? А-а, окиягарикобоси? Хороший подарок для ребят. Сколько просишь? Что? Больно дорого. Сбавляй без разговоров, сбавляй. А это кто там? Что за проходимец за мной увязался? Глаз с моего меча не спускает. С таким держи ухо востро. Лучше уйду отсюда да поищу товар на Верхнем рынке.
Плут. Смотри ты, догадливый какой! Ничего, меня не проведешь, все равно этот меч будет моим.
Провинциал. Ого, вот это лавка так лавка! Эй, почем гребнечистки продаешь? Вот тебе и на! На Нижнем рынке втридорога дерут, но и на Верхнем не лучше. Эй, давай уступай, уступай без разговоров. Да не скаредничай!.. Постой, а ты кто такой?
Плут. Лучше у себя спроси, кто ты такой! Как смеешь на чужой драгоценный меч руку накладывать?
Провинциал. Да где это видано! Смотрите, перевязь от чужого меча к своему поясу привязал, а теперь и за меч хватается. Негодяй, вор-ворище! Днем грабят!' На помощь, на помощь!
Г1 л у т. Ты что, хочешь стянуть мой меч? Караул! Среди бела дня грабят! На помощь, на помощь!
Стражник. Эй, вы там, в чем дело?
Провинциал. О, не вы ли изволите быть господином стражником?
Стражник. Да, я. А что тут у вас случилось?
Провинциал. Ах, почтенный стражник, соизвольте выслушать меня. Хозяин мой родом из дальних мест, он послал меня купить подарки, но не успел я войти в лавку, как этот мошенник возьми да и привяжи потихоньку к своему поясу перевязь моего меча и еще смеет меня вором обзывать. Рассудите сами, прошу вас!
Плут. Ах ты, враль! Этот меч принадлежит мне. Стою это я в лавке, товар выбираю, а этот ворище, оказывается, к моему мечу подбирается. Проучите его!
Стражник. Кто из вас прав, кто виноват — не разберешься. Но я буду не я, если вас на чистую воду не выведу. А пока давайте сюда меч.
Провинциал и плут. Возьмите!
Стражник. От вас, я вижу, толку не добьется. Я сам, своим умом вас рассужу. Эй ты, деревенщина, можешь ли ты сказать, где сделан этот меч и как называется?
Провинциал. А это легче легкого: меч мой и все его приметы я знаю.
Стражник. Ну вот и говори.
Провинциал. Сделан он в провинции Бидзэн, а называется «Нагамицу». Нага — значит длинный, а мицу — сверкать. Но вот интересно, скажет ли все это тот грабитель? Сделайте милость, спросите его.
Стражник. Эй, ты, он все знает: где сделан этот меч и как он называется. Теперь ты говори.
Плут. Пожалуйста. Меч мой, да чтобы я его не знал!
С т р а ж н и к. Так говори же!
Плут. Так вот, сделан он в Бидзэн, а называется «Нагамицу». Нага — значит длинный, а мицу — сверкать.
Стражник. Ничего не понимаю! Оба одно и то же говорят. Странно! А ну-ка, выну я меч да посмотрю сам. И то верно, как они и говорят, Бидзэн, Нагамицу. Чудеса, да и только! Эй, деревенщина, вот что. Скажи-ка теперь, какой на вид у него клинок?
Провинциал. А-а, клинок? Да как будто декабрьский ледок, когда запорошит его снежок. Вот этого уж он наверняка не знает.
Стражник. Эй ты, бродяга! Вот он знает, какой вид у клинка. Теперь твоя очередь, говори!
Плут. Уж если даже этот грабитель знает, так неужели я, хозяин меча, не знаю?
Стражник. Ладно, говори скорей.
Плут. Клинок-то? Да как декабрьский ледок, когда запорошит его снежок.
Стражник. Эй ты, деревня, оба вы одно и то же говорите, так что ничего не разберешь. Поэтому я забираю этот меч как посредник ваш — и дело с концом.
Плут. Вот это правильно! Этот вор-разбойник доставил вам столько неприятностей, что за это вы, господин стражник, извольте взять себе ножны и эфес, а клинок соблаговолите мне вернуть.
Провинциал. Простите, что доставил вам столько хлопот, но я догадался, в чем дело. Человек я деревенский и вместо того, чтобы потихоньку говорить, кричу во все горло, он слышит да знай себе повторяет. А я сейчас скажу вам, какой длины меч, но только шепотом, чтобы тот не расслышал. Сделайте милость, выслушайте меня.