Лену в аэропорт. Ее подруги так и не появились, остались в каком-то клубе. После аэропорта едем на Фонтанку, мы там сняли квартиру. Засыпаем почти сразу. Поезд в Москву в десять утра.
В Москве лето. Светает рано, темнеет поздно. Деревья оделись листвой, девушки разделись почти полностью. Включились фонтаны. Бары опустели. Скверы и парки заполнились молодежью и пустыми бутылками. На улицах просторно и свежо. В метро тесно и потно. В утренней подземной парилке джинсы врастают в тело, футболка угрожает темными пятнами. Жара невыносимая, прохладно становится лишь под вечер. Лето - хорошее время года, но только не в Москве.
Я шел по Тверской-Ямской, была середина рабочего дня. Сидеть в офисе скучно, решил прогуляться. Слушал плеер и высматривал, где пообедать. Позвонил Мешок.
- Вечером что делаешь? - Спросил он.
- Да, в общем-то, ничего.
- Я тут с Леной договорился встретиться. Приходи тоже.
- С какой Леной? - Спросил я.
- В Питере, помнишь, познакомились?
- А, помню. А что делать будем?
- Я ее в кино позвал. Она сказала, что с ней еще какая-то подруга будет. Придешь? - Спросил Мешок.
- Приду, - я подумал, что вечером мне нечего делать и сходить в кино не самый плохой вариант. - Что за кино?
- Тебе не все равно?
- Все равно, - ответил я, - ты работаешь сейчас?
- Пытаюсь. Ничего не получается. Лень, - протянул он.
- Может, пива попьем в центре? Я сейчас на Маяке и возвращаться на работу мне не хочется, - честно признался я.
- Можно, - согласился Мешок, - давай на Новокузнецкой через сорок минут? Около "Серны".
- Давай.
Я позвонил в офис, секретарша сказала - "Офис компании слотгеймс", а я сказал, что на работу сегодня уже не вернусь, потому что появились срочные дела. Она сказала - "Окей". Ехать в метро не хотелось. До Новокузнецкой я дошел пешком. Раньше на Пятницкой был бар "Серна". В доме соседнем с церковью. Бара уже давно нет. Теперь там магазин. Мешок пришел через пять минут после меня. Он работал недалеко. Мы купили в магазине по два пива и пошли на набережную. Встали на мостике около памятника Репину.
- Как работа? - Спросил Мешок.
- Как всегда. Идет, - я открыл пиво зажигалкой.
- Ты там хоть что-нибудь делаешь? - Мешок протянул мне свою бутылку, так и не научился сам открывать.
- Для своей конторы - нет. Для чужих - да.
- Ловко устроился, - сказал он.
- А ты, я смотрю, тоже особо не утруждаешься.
- Сегодня просто ломает. А так работаю иногда. Как казино? Играешь еще?
- Играю.
- Часто?
- Пару раз в неделю, - сказал я, - вчера вот в Stratosphere на Таганке был.
- Ну и как? - Мешок прищурился, солнце светило прямо в глаза.
- Выиграл сотку и уехал. Народу много было. Не люблю, когда много народа.
- А Нинзя как? - Поинтересовался он.
- Нинзя что-то увлекся.
- В смысле?
- Играет почти каждый день. Причем напивается каждый раз. Трезвый-то он нормально играет, а по пьяни у него башню клинит.
- И что, проигрывает?
- Практически, всегда. Азартно слишком рубится, - я с удовольствием отметил, что немного расслабился от пива.
- Много проигрывает? - Спросил Мешок.
- Когда как. Вчера звонил из Wynn, сказал, что штуку проиграл. Позавчера пятьсот выиграл. В какой кинотеатр пойдем вечером? - Я перевел тему.
- В Калужский. Питер-фм смотрел?
- Нет. Говно, наверное.
- Посмотрим.
В семь вечера мы с Мешком стояли около входа в торговый центр Калужский. Рядом тусовалась местная молодежь, чуть подальше стояла группа армянских юношей. Девушки отсвечивали разноцветными нарядами, парни играли мышцами под обтягивающими футболками, в туфлях у армян отражалось солнце. Лена с подругой опоздали минут на десять.
- Привет, - сказала Лена, - это Маша, - представила она свою подругу.
- Привет, - ответили мы с Мешком одновременно.
Маша посмотрела на нас с едва заметным пренебрежением. Так богатые смотрят на бедных, умные на дураков, москвичи на приезжих, а начальники на подчиненных. Она работала руководительницей отдела в крупной компании. Ее взгляд был следствием офисной работы. Он выработался со временем. У Маши были тонкие черты лица, каштанового цвета волосы, небрежно собранные в пучок, острые плечи и озорные глаза. Они искрились, когда она улыбалась. Маша не обладала какой-то сногсшибательной красотой. Она не заставляла мужчин с хрустом выворачивать шейные позвонки, смотря ей вслед. Но было в ней что-то притягательное. Смесь легкой надменности, недоверия, нарочитой вежливости и кокетства. Она была из тех девушек, чью красоту замечаешь не сразу. И чем дольше вы встречаетесь, тем красивее она становится.
Мы посмотрели фильм. Мне лично понравился. Ненапряжное сентиментальное кино с хорошим саундтреком. Потом сидели в баре, вспоминали поездку в Питер. Где-то в одиннадцать Лена сказала, что ей пора домой. Маша тоже засобиралась. Я спросил:
- Можно, я тебя провожу?
- Можно, - просто ответила она.
Она жила на Мичуринском проспекте. Мы проехали немного на автобусе, потом шли пешком, было тепло. Я рассказывал, как несколько лет назад пошел на концерт электронной музыки, а попал на металлический сейшн. Что понял это, только когда рядом со мной в зале одновременно начали трясти гривами сорок волосатых парней, а солист со сцены проорал в микрофон - "Добро пожаловать в ад" и тоже начал осыпать перхотью пол. Потом мы с товарищем поняли, что перепутали названия "хардкор" и "хардрок" в афише. Маша смеялась. Я думал, что круто бы было, если бы какой-нибудь пьяный мужик докопался до нас. Тогда я бы полез в драку, а Маша потом благодарно на меня смотрела. К счастью этого не произошло.
- Я позвоню тебе завтра? - Спросил я, когда мы подошли к ее дому.
- Звони, - и мы обменялись номерами.
Маша исчезла в подъезде. Мне не хотелось, чтобы этот вечер быстро заканчивался, и я пошел домой пешком. По дороге купил себе пива в ларьке. Пришла смска от Маши, только два слова - "Ты милый". И вечер из хорошего превратился в прекрасный. Я сделал крюк, чтобы пройти через территорию МГУ. Так идти на полчаса дольше. Главное Здание светилось разноцветными огнями. Площадь перед ним утопала в мягком свете фонарей. Подошел автобус, открыл двери на остановке. Никто не вышел и никто не зашел, пустой он поехал дальше. Я подумал, что, в принципе, вот оно счастье, когда ты просто идешь по ночному городу и не паришься ни о чем. Когда у тебя нет никаких дел на завтра. Когда тебя не волнует ни вяло развивающаяся карьера, ни долги, ни мысли о том, как протянуть неделю до зарплаты. Когда в руке у тебя есть бутылка пива, пара сигарет в пачке и хорошая музыка в плеере. Когда красивая девушка пишет тебе "Ты милый". Когда у тебя просто все хорошо и спокойно. И так не хочется, чтобы это быстро заканчивалось.
Однажды мы стояли на Фрунзенской набережной. Маша смотрела в сторону памятника Петру первому. Я курил и глядел на уток, которые барахтались в мутной воде Москвы-реки. Они сбивались в кучки, пытаясь опередить друг друга в борьбе за куски хлеба, которые кидала в реку маленькая старушка. Мимо проплывал прогулочный катер, с него доносились звуки эстрады восьмидесятых. Разгоряченные алкоголем люди плясали на палубе, махали руками и что-то кричали.
- Ты странный, - сказала Маша, - в смысле не такой, как все.
- Почему? - Спросил я.
- Ты живешь как-то по-другому.
- Все так живут.
- Нет. Почти никто так не живет, - сказала она.
- А как я живу? Все обычно. По будням работаю, по выходным не работаю. Вот и вся жизнь, - ответил я сам себе, - на футбол еще хожу иногда.
- Нет. Так у всех. У тебя не так. Ты работаешь, только когда захочешь. Если тебе не хочется идти в офис - ты не идешь. Разве не так?
- Так, - согласился я, - это плохо?
- Это не плохо, - сказала она, - Это не так, как у всех. В Москве все делают карьеру. У нас в компании все работают с девяти утра до десяти вечера. Рабочий день кончается, но люди остаются еще на два-три часа, чтобы показать начальнику, что они стараются.
- Ну, и дураки эти люди.
- Я тоже так работаю. Мне кажется это правильно.
- В чем прикол тратить свое время на бессмысленную работу? Тебе это нравится?
- В общем, да.
- То есть, если бы тебе предложили такие же деньги, которые ты зарабатываешь, безвозмездно, то ты бы отказалась? - Спросил я.
Она подумала некоторое время, потом ответила:
- Наверное, да.
- Почему? - Я удивился.
- А что бы я делала в свободное время? - Спросила она.
- Книжки бы читала. Путешествовала. Да много что можно делать.
- Каждый человек должен делать свое дело. Просто так жить нельзя, - твердо сказала она.
- Каждый человек должен жить в свое удовольствие, иначе, зачем вообще жить?
- Чтобы получать удовольствия, нужно сначала создать все условия для их получения.
- Как это? - Не понял я.
- Работать в стабильной компании, сделать хорошую карьеру, обеспечить будущее и настоящее.
- Боюсь, что когда ты всего этого добьешься, то у тебя уже не останется времени на пожить в удовольствие. Жить надо сейчас. Пока живется. Пока есть ЖЕЛАНИЕ жить красиво и пока есть СИЛЫ жить красиво.
- Ну, ладно. Вот сейчас ты работаешь и у тебя все хорошо?
- Да.
- А потом?
- А что потом?
- Когда твоя фирма развалится? А она, судя по твоим рассказам, обязательно развалится. Причем в скором времени.
- Ну, когда развалится - тогда и буду думать. Сейчас-то зачем напрягаться? Сейчас я работаю четыре-пять часов в день, а то и меньше. Захочу - иду на работу, не захочу - не иду. Денег мне хватает, чтобы удовлетворять свои запросы. Что еще надо?
- Уверенность в завтрашнем дне, - сказала она.
- Мне и так неплохо.
- Вот видишь, ты не такой, как все. Никогда не встречала человека, который рассуждал бы так же.
- Может, ты просто общаешься не с теми людьми?
- Может.
В тот вечер она осталась у меня. Бархатистый голос Фрэнка Синатры из колонок, пляшущие тени от огонька свечи на стенах, шипение шампанского в фужерах, звуки редких машин, доносящиеся из распахнутого окна, чуть уловимый запах ее парфюма. Мы заснули только под утро. Странно, но я до сих пор помню ее запах, помню, какие песни Синатры тогда играли, помню, как она немножко смутилась, снимая одежду.