танции, тоже не нужна была. Достаточно подписи самого генпрокурора в акте, который своими глазами видел, что приговоренный мертв. Нет, если вы, конечно, думаете, что факт смерти может только врач установить, то ладно. Найдете в лесу скелет, обглоданный медведем, – вызывайте скорую. Мало ли, вдруг реаниматологи оживят.
Ну и завершим, для объективности, эту тему воспоминаниями Сирожи Гегечкори:
«Я поверил Швернику, который, будучи членом суда, не видел на судебном процессе моего отца. Не было его там! Сидел на скамье подсудимых слегка похожий на отца какой-то человек и за все время разбирательства не произнес ни слова.
«Это не был твой отец!» – сказал мне Шверник».
Рядом поставлю еще одну, уже известную вам цитату из мемуаров Сирожи, где он рассказывал, как Сталин лично с 18-летним Сирожей советовался по поводу трактовки прослушиваемых разговоров Рузвельта во время Тегеранской конференции: «Вспоминаю, как он читал русский текст и то и дело спрашивал:
– Убежденно сказал или сомневается? Как думаешь? А здесь? Как чувствуешь? Пойдет на уступки? А на этом будет настаивать?»
Сами делайте выводы. Хотя если в наш безумный век получившие лучшее в мире образование граждане стоят в многочасовых очередях, чтобы причаститься у чудотворных мощей, то о чем еще можно говорить?! Верьте, блаженные.
Кстати, судьба сыночка Лаврентия Павловича – та еще тайна мадридского двора. Это я серьезно. Мне долго многое в его судьбе было непонятным, пока сам не начал с отцом разбираться. Только безусловная приятельская связь самого Л.П. Берии и Н.С. Хрущева, роль, которую Берия играл в планах ЦК, могут внести ясность в то, что произошло с Серго Гегечкори по матери.
29 июня 1953 года, на третий день после ареста мужа, Нино Теймуразовна Гегечкори отправила кучу плаксивых писем кому только могла: Маленкову, Ворошилову, Молотову, Хрущеву, Булганину.
Во всех письмах рефреном: «Прошу всех вас только об одном. Пощадите моего сына. Он мой сын, я одна вложила в него всю мою жизнь. Он образованный и знающий специалист в новой области техники – радиолокации. Он принципиальный и честный человек; он предан Родине, партии и правительству. Отца он любит и уважает, поскольку он заслуживает это. Если же партия ему скажет, что его отец не заслуживает уважения молодого коммуниста, он как дисциплинированный член партии и притом совсем молодой, у которого жизнь целиком впереди, поймет и примирится. Помогите ему выйти с честью из этого несчастья, и он возместит эту заботу нашему государству своим делом и своими знаниями. В него вложено и сейчас много забот и средств Советского государства (он доктор физико-математических наук, прекрасно владеет иностранными языками, лауреат Сталинской премии). Дайте ему возможность посвятить свою жизнь процветанию этого государства, не лишайте его возможности продолжить начатое им дело, в которое он кладет целиком самого себя. Он в настоящее время страдает язвой желудка, и, конечно, его семья целиком, по своему несовершеннолетию и неприспособленности к жизни, не сможет ему создать минимально необходимые условия, чтоб не обострилась болезнь. Тем более что они ушли из дома без единой копейки, т. к. все его трудовые сбережения опечатали. Имея жену, и детей, и внучат, легко себе представить, в каком я состоянии. Если еще несколько дней я останусь в этом неведении, я сойду с ума! Позовите же меня, спросите и скажите что-нибудь, дайте мне возможность повидать мужа, моего сына и внучат моих. Я должна убедиться, что все они живы, или прикажите убить меня, чтоб я так беспрерывно и жестоко не страдала!»
Это из письма Ворошилову. В остальных – почти такие же строки. Вроде бы ничего такого особенного. Обеспокоенная мать примерно такие письма и должна была писать. Но впечатление какой-то по-мещански трагической плаксивости. Нино Теймуразовне можно это простить. Женщина все-таки. Но есть еще штришок: «Если же партия ему (Серго. – Авт.) скажет, что его отец не заслуживает уважения молодого коммуниста, он как дисциплинированный член партии и притом совсем молодой, у которого жизнь целиком впереди, поймет и примирится».
Вы заметили, что мама Сирожи уже знает, что Сирожа по приказу партии отца уважать не будет? Кажется, родные Лаврентия Павловича подозревали, что глава семейства (хотя он и жил бобылем в своем особняке) вот-вот допрыгается, и заранее договорились, что «если партия прикажет…».
А теперь прочтите это: «Во время одной из получасовых прогулок в тюремном дворе вместо обычной охраны появился взвод автоматчиков. Солдаты схватили меня за руки, поставили к стенке, и командир зачитал текст, надо полагать, приговор. Я не помню его дословно, но содержание сводилось к следующему: преступника номер такой-то, который уводит следствие по ложному пути, расстрелять! Вдруг в тюремный двор кто-то вбегает, приказывает солдатам опустить оружие, а меня отвести назад в камеру…
Это сегодня я так кратко рассказываю, но тогда показалось, что минула вечность… Мне потом сообщили, что я крикнул солдатам: «Знайте, негодяи, что и вас расстреляют по одному, чтобы свидетелей не оставить!»
Однако самое отвратительное в этой истории было то, что все происходящее со мной видела из тюремной камеры моя мать. Ее подвели к решетке и предупредили: «Сейчас мы расстреляем вашего сына! Но его судьба в ваших руках. Вот документы, которые нужно подписать! Подпишете – и мы гарантируем ему жизнь!»
Мама ответила: «Расстреливайте нас вместе! Вы все равно не сдержите свое слово, а мы умрем порядочными людьми». Но, увидев меня под прицелом автоматчиков, упала в обморок. На второй день – а мне тогда не было и тридцати! – я увидел в отражении воды, что поседел.
Вот почему солдаты так странно смотрели на меня! Их изумило мое мгновенное преображение» (Берия С. Мой отец – Лаврентий Берия).
Вы думали, что заброска на Пенемюнде, к ракетам фон Брауна, через Иран – это самое героическое в биографии Сирожи? Нет, еще и расстрел был! Точно я не смог установить, сколько Серго с матерью в тюрьме во время следствия над старшим Берией сидели. Только уже в 1954 году Серго оказался в Свердловске. Там его устроили на работу по специальности и выделили трехкомнатную квартиру. Как бы репрессированному в 1954 году – трехкомнатную квартиру в крупном промышленном городе. Думаю, 90 % населения СССР даже не в 1954, а в 1991 году на таких условиях репрессирования стояли бы в добровольной очереди за репрессиями.
Потом и мать к сыну в Свердловск переехала. А жена осталась в Москве. Московскую квартиру никто не отобрал, дети ходили в московские школы, поэтому жена и не захотела переезжать в Свердловск. Дети элиты должны получать самое лучшее в мире образование в столичных школах, а не в каких-то свердловсках.
Конечно, Сирожа вдали от жены загулял (гены, однако). Они развелись. А через десять лет Нино Теймуразовне врачи прописали перемену климата. Гегечкори обратились к Никите Хрущеву, и им разрешили жить хоть в Москве. Сами они выбрали Киев. Там Сирожа стал директором института.
Скажите, это на что больше похоже: на репрессии или на то, что эту семью власть опекала?
Прежде чем завершить эту главу выводами о том, что удалось сделать первому засветившемуся антисталинисту в правительстве СССР Л.П. Берии, и о том, чем являлось его отстранение от власти, суд и расстрел, считаю необходимым снова вернуться к проблеме «самого лучшего в мире образования».
Это просто, на самом деле, поразительно, чем ближе человек, из тех, с кем я общаюсь в жизни и моих читателей книг и блога, к моему возрасту, к поколению 60-х, тем чаще он оказывается удивительным тупнем. Напротив, в среде нынешней молодежи чаще встречаются адекватно мыслящие люди, которые, не имея того груза знаний, которым отягощено мое поколение, часто самостоятельно делают из исторических событий настолько верные выводы, что я сам завидую их незашоренному взгляду.
Разумеется, в умственном формировании поколений наших людей далеко не последнее место занимает школа. Здесь двух мнений быть не может. Ребенок с 6–7 лет и до почти достижения совершеннолетия львиную долю своего времени проводит в стенах школы, где над его мозгом проводят опыты дипломированные специалисты.
Мое поколение подвергалось в стенах общеобразовательных учебных заведений опытам, смыслом которых было «школа дает знания и воспитывает будущего строителя коммунизма». Дала и воспитала. Вот все те, кто учил на педагога Е. Спицына так, что он сам теперь считает, что выучился на историка, и потом все эти «историки» Спицыны так давали знания и воспитывали, что советский народ с радостным улюлюканьем отдал государственную собственность в руки кучки проходимцев. Теперь этот самый советский народ дружно страдает ностальгией по СССР и ищет виноватых в своих бедах, при этом страстно желает, чтобы их детей и внуков учили в подобии советской школы, без всякого ЕГЭ.
Знаете, я люблю советское кинопроизводство 60—80-х годов. Его бывает смотреть очень поучительно. Принцип в искусстве социалистического реализма, соединенный с навязчивой пропагандой коммунизма в сусловско-брежневской трактовке, давал иногда настолько интересные результаты, что некоторые фильмы можно использовать в качестве учебного материала по троцкизму.
Есть такой культовый фильм о советской школе «Доживем до понедельника». Шедевр. Как его пытались сделать создатели, как проблемы реальной советской школы пытались соединить с официальной пропагандой о «лучшем в мире образовании» – вопрос. Но результат получился крайне интересный.
Там городская средняя школа. То есть не просто типичная, а типичная городская, как это авторами было задумано. Это далеко не сельская школа – там лучше я промолчу. Типичная городская школа. Педагогическая клоака.
Я не преувеличиваю. Натуральная педагогическая клоака. В этой клоаке показательно отображен процесс конвергенции дачи знаний и воспитания. И участники этого процесса: злобная психопатка в роли завуча – учителя литературы, директор, которому сам учебный процесс глубоко до лампочки, его заели хозяйственные проблемы, еще училка «класть-ложить»; молодая выпускница иняза, ведущая уроки английского языка и классное руководство. Она по молодости и глупости совсем заплутала в школьных проблемах, уже имеет опыт неудачного замужества, но ей доверена, как классному руководителю, задача воспитания учеников. Хотя ей не до этого воспитания, она жестоко страдает от любви к инопланетянину.