Подгоняя меня, чтобы шел быстрее, Миор Люмивикс продолжал:
– Я слишком долго пребывал в обмороке, вызванном дедаймом. Кто-нибудь менее опытный совсем не проснулся бы. Мои фамильяры предупредили, что Сарканд вышел из дома добрый час назад. Он приготовился к путешествию и направлялся к пристани. Но мы обгоним его. Я думаю, он никого не возьмет с собой на Ирибос, желая сохранить клад в тайне. Он действительно могущественный и грозный соперник, но его демоны не могут перебраться через воду, поскольку по природе своей способны жить только на суше. Он оставил их здесь вместе с частью своей силы. Тебе не стоит беспокоиться об исходе нашего предприятия.
Пристань была тиха и почти пустынна, если не считать нескольких спящих мертвецким сном матросов, павших жертвой дрянного вина и арака, что подавали в портовых тавернах. В свете поздней луны, кривой и острой, точно тонкий серп, мы погрузились в нашу лодку и отчалили. Учитель держал румпель, а я взялся за весла. Мы пробрались сквозь беспорядочное столпотворение кораблей: галер и шебек, речных барж, шаланд и фелук, жавшихся друг к другу в древней бухте. Спертый воздух, чуть шевеливший наш высокий треугольный парус, был полон морских ароматов, зловония груженных рыбой лодок, пряных запахов экзотических грузов. Никто нас не окликнул, и с темных палуб до нас доносились лишь голоса вахтенных, объявляющих время на заморских языках.
Лодка наша, хотя маленькая и открытая, была сделана из казуарового дерева и очень прочна. Остроносая, с глубоким килем и высокими фальшбортами, она ни разу не подводила нас даже в жесточайших бурях, каких никак нельзя было ожидать на море в это время года.
Ветер, дующий над Мируаном из полей, садов и пустынных стран, стал свежее, как только мы покинули бухту. Он все крепчал, пока парус не надулся, как крыло дракона. Острый нос нашей лодки разрезал пенистые волны, и мы неслись к западу, держа курс на созвездие Козерога.
Далеко впереди, в неверном свете луны, как будто двигалось, танцевало и колыхалось, точно призрак, что-то непонятное. Возможно, лодка Сарканда… А может быть, чья-нибудь еще. Несомненно, учитель тоже это заметил. Но он лишь промолвил:
– Теперь ты можешь вздремнуть.
Поэтому я, скромный подмастерье Мантар, ученик Миора Люмивикса, погрузился в сон, пока учитель правил лодкой, а звездные копыта и рога Козерога погружались в море.
Когда я проснулся, солнце уже высоко стояло над нашей кормой. Ветер, такой же сильный и благоприятный, все еще дул, с немыслимой скоростью унося нас к западу. Берега Зотики исчезли из виду. Небо было безоблачным, и морская гладь, на которой не было не единого корабля, расстилалась перед нами необъятным свитком темной лазури с мелькавшими там и сям барашками пены.
День клонился к закату, исчезая за пустынным горизонтом, и ночь накрыла нас, точно пурпурный божественный парус, расшитый созвездиями и планетами. Но и она, в свой черед, миновала, как и последовавший за ней рассвет, уже второй с начала нашего путешествия.
Все это время учитель вел лодку, без сна, без устали глядя на восток глазами зоркими, как у поморника, и я лишь изумлялся его выносливости. Теперь он немного вздремнул, все так же прямо сидя у руля, но казалось, что глаза его за закрытыми веками все так же бодрствуют, а руки держали румпель, не ослабляя своей хватки.
Вскоре учитель открыл глаза, но едва ли пошевелился, оставшись в той же самой позе.
Во время нашего путешествия он почти не говорил, а я не спрашивал его, зная, что в свое время он скажет мне все, что нужно. Однако меня терзало любопытство, перемешанное со страхами и сомнениями относительно Сарканда, чье хваленое колдовское искусство испугало бы не только простого новичка. Я не мог понять, о чем думает мой учитель, за исключением того, что мысли его были о материях темных и сверхъестественных.
Заснув в третий раз с тех пор, как мы отчалили от берегов Мируана, я был разбужен громким криком учителя. В тусклых сумерках третьего рассвета перед нами возвышался остров, угрожающе ощерившийся зубчатыми скалами и утесами и раскинувшийся на несколько лиг к северу и югу. Очертаниями он напоминал какое-то жуткое чудище, обращенное лицом к северу. Головой чудища был мыс с высоким пиком, вдающийся, точно клюв грифона, далеко в океан.
– Это Ирибос, – сказал мне учитель. – Море у его берегов очень опасно, тут вздымаются странные волны и господствуют грозные течения. С этой стороны негде пристать, и нам нельзя подходить слишком близко к берегу. Надо обогнуть северный мыс. В западных скалах есть небольшая бухточка, в которую можно войти только через морскую пещеру. Именно там и спрятаны сокровища.
Мы медленно изменили курс против ветра, к северу, на расстоянии трех или четырех выстрелов из лука от острова. Нам понадобилось все наше мастерство, ибо ветер чудовищно окреп, точно ему помогали дьяволы. Но рокот прибоя, набегавшего на суровые, голые и пустынные скалы, заглушал завывания ветра.
– Остров необитаем, – сказал Миор Люмвикс. – Мореходы и даже морские птицы предпочитают держаться от него подальше. Говорят, что над островом с давних времен тяготеет проклятие морских богов, поэтому никто не может здесь жить, кроме тварей из морских глубин. В здешних бухтах и пещерах водятся лишь крабы да осьминоги… И еще, возможно, более диковинные создания.
Мы вели лодку по утомительному извилистому курсу; время от времени нас то относило назад, то бросало к берегу порывами переменчивого ветра, что боролся с нами, словно толпа злобных демонов. На востоке показалось солнце, резким светом озарившее скалистую пустыню Ирибоса.
Мы все лавировали, постоянно меняя курс, и теперь я как будто ощущал странное беспокойство учителя. Но даже если я и не обманулся, поведение его ничем беспокойства не выдавало.
Был уже почти полдень, когда мы наконец обогнули длинный клюв северного мыса. Затем, когда мы повернули к югу, ветер необъяснимо утих, а море как по волшебству успокоилось, точно политое каким-то магическим маслом. Наш парус безвольно и бесполезно повис над зеркальной гладью вод, в которой отражение лодки и наши собственные отражения, ничем не нарушаемые, недвижные, могли, казалось, до скончания веков плыть рядом с отражением чудовищного острова. Мы оба налегли на весла, но, несмотря на все наши усилия, лодка ползла на удивление медленно.
Пока мы проплывали вдоль берегов, я внимательно рассматривал остров, приметив несколько небольших заливов, в которых, по всей видимости, могло пристать судно.
– Здесь очень опасно, – произнес Миор Люмивикс, никак не разъяснив свое утверждение.
Мы поплыли дальше, и утесы вновь превратились в сплошную стену, прерываемую лишь расселинами и ущельями. Местами их покрывала скудная, мрачная растительность, которая едва ли смягчала производимое ими пугающее впечатление. Высоко в складках скал, куда, казалось бы, их не могла забросить ни одна волна или буря, я увидел расколотые рангоуты и шпангоуты древних кораблей.
– Подгребай ближе, – велел учитель. – Мы приближаемся к пещере, ведущей в скрытую бухту.
Как только мы повернули к берегу, гладкая, как хрусталь, вода вокруг нас внезапно забурлила и заволновалась, точно в глубине взвилось на дыбы какое-то гигантское чудище. Лодка понеслась на утесы с немыслимой скоростью, море вспенилось и забушевало, будто огромный спрут тащил нас в свое подводное логово. Подобно листку, увлекаемому водопадом, наша лодка неуклонно неслась к острову, как ни налегали мы на трещавшие от напряжения весла, пытаясь побороть неумолимое течение.
С каждым мигом становясь все выше, утесы рассекали небеса над нашими головами, неприступные, без единого карниза или даже малюсенькой опоры для ноги. Затем в отвесной стене появилась низкая и широкая арка входа в пещеру, которую мы не заметили раньше; лодку несло туда с ужасающей стремительностью.
– А вот и вход! – прокричал учитель. – Но какая-то колдовская волна затопила его.
Мы бросили бесполезные весла и скорчились за банками, поскольку лодка наша уже приблизилась практически вплотную к арке, и туда едва ли прошел бы наш высокий нос. У нас не было времени рубить рангоут, и мачта сломалась, точно тростинка, когда нас стремительно увлекло в слепую бушующую темноту.
Стараясь выпутаться из упавшего тяжелого паруса, я, полуоглушенный, ощутил, как плещет на меня холодная вода, и понял, что лодка дала течь и идет ко дну. Еще миг спустя вода залила мне глаза, уши и ноздри, но, даже когда я начал тонуть, меня не покинуло ощущение стремительного движения вперед. Затем мне смутно показалось, что в непроницаемой темноте вокруг меня обвились чьи-то руки, и я, задыхаясь, отплевываясь и отчаянно хватая ртом воздух, внезапно вынырнул на яркий солнечный свет.
Наконец откашлявшись и более или менее придя в себя, я обнаружил, что мы с Миором Люмивиксом плаваем в маленькой бухте, имевшей форму полумесяца и окруженной утесами и пиками мрачной скалы. Рядом в прямой отвесной стене зияло внутреннее отверстие пещеры, сквозь которую нас пронесло таинственное течение. От краев расходилась легкая зыбь, медленно затихающая в воде, гладкой и зеленой, точно нефритовое блюдо. Напротив, на дальнем берегу бухты, изогнутый пляж, усеянный галькой и плавником, полого шел под уклон. У берега стояла лодка, напоминавшая нашу, со срубленной мачтой и свернутым парусом цвета свежей крови. Рядом с ней из неглубокой воды торчала сломанная мачта другого суденышка, чьи скрытые водой очертания были плохо различимы. Два предмета, которые мы приняли за человеческие фигуры, лежали на отмели чуть дальше по берегу, наполовину погруженные в воду. С такого расстояния мы не разглядели, живые это люди или мертвые тела. Их силуэты скрыло какое-то странное коричнево-желтое покрывало, что тянулось к скалам и, кажется, беспрестанно двигалось, шевелилось и колыхалось.
– Здесь какая-то тайна, – вполголоса произнес Миор Люмивикс. – Мы должны быть очень внимательны и осторожны.
Мы доплыли до ближнего конца пляжа, где он сужался, подобно острию полумесяца, смыкаясь со стеной утесов. Вытащив атам из ножен, учитель насухо вытер его полой плаща, приказав мне сделать то же самое со своим кинжалом, пока его не разъела морская вода. Затем, спрятав волшебные клинки под одеждой, мы зашагали по расширяющемуся пляжу к причаленной лодке и двум лежащим фигурам.