– Года через два, а может, через три, она обязательно будет распродавать все свои бриллианты, и вот тогда-то я их и куплю. Причем продаст она их куда дешевле, чем могла бы сейчас, – сказал он своему секретарю.
Молодой человек, который являлся дальним родственником Антонио Эскуразо, согласно закивал головой.
Антонио Эскуразо обставил особняк по собственному вкусу. Он был похож на дворцы венецианских дожей. Та же шикарная старинная мебель, вывезенная из Европы, потемневшие от времени картины в массивных тяжеловесных золоченых рамах, старые ковры. Ничего современного – ни жалюзи на огромных окнах, ни микроволновых печей – в общем, ничего из того, чем так привыкли гордиться американцы.
Во внутреннем дворике особняка был шикарный бассейн, выложенный итальянским розовым мрамором.
Вот в этом бассейне сейчас Антонио Эскуразо и плавал. Его секретарь стоял на парапете. Двое слуг тоже находились поблизости, готовые по первому слову хозяина, по одному лишь его взгляду накинуть на крепкое тело своего господина шикарный махровый халат и подать поднос, на котором дымились чашечка крепчайшего кофе и зажженная сигара.
Антонио Эскуразо почти никогда не разлучался с толстой сигарой.
Он плавал в бассейне, нырял, фыркал, тряс лысой головой. Черные густые бакенбарды намокли и свисали вдоль круглых щек. Антонио Эскуразо наслаждался жизнью. И это было видно даже невооруженным глазом. Он радовался солнцу, радовался теплой воде в бассейне. Он уже привык к богатству.
Но тем не менее, едва разговор заходил о деньгах или о возможности легко и быстро их заработать, как немного флегматичный Антонио тут же становился совсем другим. Он весь подбирался, словно тигр, готовый к прыжку, его глаза делались узкими, будто щелочки, прорезанные лезвием. Он весь обращался в слух, и в его голове мгновенно начинали прокручиваться всевозможные варианты и комбинации.
Даже сейчас, плавая от одного конца мраморного бассейна к другому, ныряя и фыркая, дон Эскуразо – а он любил, когда его так величали, – думал о своих вкладах в различные банки.
В последнее время дела его шли не очень хорошо.
Основную часть дохода приносила торговля наркотиками. Дело это было хоть и прибыльным, но очень хлопотным. Много кому приходилось платить.
И дон Эскуразо в последние два года уже подумывал о том, как бы уйти на покой. Но перед этим надо было сделать еще один решительный рывок и преумножить свое и без того немалое состояние. Вот этот-то намеченный рывок он так и не мог сделать. Постоянно возникали серьезные помехи и осложнения.
Но самой большой головной болью дона Эскуразо были наркотики из России. Они были намного дешевле, чем те, которые поставляли ему местные производители. Несколько раз люди Антонио Эскуразо пытались разобраться с торговцами русскими наркотиками, но это им не удавалось. Наркотики регулярно поступали, лишая дона Эскуразо большой части прибыли.
Хитрый итальянец, чтобы спасти свои доходы, даже инспирировал травлю конкурентов, сдав их службе по борьбе с наркотиками. Но торговцы «белой смертью» из России смогли обойти все препятствия, прорваться сквозь все ловушки и капканы, расставленные полицией и людьми дона Эскуразо.
На галерее появился слуга. В его руках был телефон.
Дон Эскуразо в этот момент как раз с головой погрузился под воду.
– Это дона Эскуразо спрашивают, – громко крикнул молодой слуга, поднимая над головой телефон.
Секретарь Антонио Эскуразо замахал рукой на слугу – дескать, не ко времени.
– Срочно! Звонят из Чикаго.
– Из Чикаго? – переспросил секретарь.
– Да-да, Мигель, из Чикаго.
– Ну что же, давай телефон сюда.
Секретарь взял телефон и приблизился к краю бассейна. Дон Эскуразо как раз вынырнул.
– Вас вызывают из Чикаго, – сказал секретарь, указательным пальцем правой руки указывая на трубку.
– Из Чикаго? – отфыркиваясь и бормоча проклятья, спросил итальянец.
– Да-да, из Чикаго.
– Ну что ж, давай. Нет покоя ни днем ни ночью!
Дон Эскуразо схватился волосатыми руками за поручни, подтянулся и сел на край бассейна. Один из слуг тут же накинул ему на плечи махровый халат, а второй, с подносом, на котором дымилась чашечка кофе, остался стоять на месте. Дон Эскуразо махнул ему рукой:
– А ты что спишь? Кофе будет холодным. Ты должен знать, что холодный кофе я не пью.
Одной, рукой итальянец взял телефон, а второй – чашечку с кофе.
– Эскуразо слушает.
По выражению лица хозяина и секретарь, и слуги поняли, что разговор чрезвычайно серьезный, и как заведенные, отступили на несколько шагов, чтобы не слышать, о чем говорит хозяин.
Дон Эскуразо отхлебнул кофе, но, наверное, он услышал что-то такое, что поперхнулся, закашлялся и принялся сплевывать кофе в бассейн.
– Да не может быть!
– ..
– Ты что, Андpea, это просто невозможно!
– ..
– Если так, то конечно…
– ..
– Давай вечером. Я буду ждать. Надо обмозговать.
– ..
– Чрезвычайно серьезно! Да-да, немедленно! – дон Эскуразо уже кричал в трубку. – Немедленно!
– О чем ты говоришь? Какие деньги?
– ..
– Немедленно! Любые! Я готов заплатить, но все надо обговорить, взвесить. Хотя и без того ясно, что это просто фантастическая удача, фантастическая! ;
Наконец, разговор закончился. Дон Эскуразо положил трубку на розовый мрамор и, не сбрасывая халата, плюхнулся в бассейн, поднимая снопы ослепительных брызг. Он бесновался и кричал, как ребенок, которому пообещали какую-то несказанно ценную игрушку.
– Пресвятая Мадонна! Не может быть! Удача сама идет мне в руки. Пресвятая Мадонна… Я зажгу в соборе тысячу свечей, нет, две тысячи…
Секретарь и слуги недоуменно переглядывались. Они уже давно не видели своего хозяина в таком прекрасном настроении.
– Это не к добру, – сказал тот слуга, который держал махровый халат.
Второй слуга пожал плечами. А на лице секретаря сияла лучезарная улыбка.
– Мигель, ты понял? – крикнул дон Эскуразо своему секретарю и, набрав полную пригоршню воды, плеснул на секретаря. Тот едва успел отскочить.
А дон Эскуразо продолжал резвиться в бассейне.
– Пресвятая Мадонна… О боги… Это же надо, чтобы такое случилось! Андреа молодец, не упустил шанс…
Не упустил! Я знал, что Андреа не подведет, я на него всегда мог положиться!
Дон Эскуразо нырнул от одного бортика и, вынырнув у противоположного, замахал руками слуге.
– Шампанского! Шампанского! Большой бокал!
И чтобы оно было холодное как лед! У нас, наверное, будет большой праздник.
Секретарь смотрел на своего господина и понимал: : произошло что-то невероятное.
– А что случилось, дон Эскуразо? – Мигель подошел поближе.
– Если я тебе скажу, Мигель, то ты потеряешь сознание и рухнешь в бассейн.
– Но все-таки, дон Эскуразо, я же должен знать.
– Должен, должен. Все в свое время, Мигель. Ну ладно, – по лицу итальянца было видно, что его буквально распирает от счастья и что он уже едва сдерживает свои чувства. – Ну ладно, скажу, иди поближе.
Мигель подошел к самому краю. Дон Эскуразо выпрыгнул из воды, словно пингвин, его волосатое тело наполовину показалось над водой, он схватил своего секретаря за рукав пиджака и стащил в бассейн. Мигель едва не захлебнулся. Он был не на шутку испуган.
– Так вот, слушай, сейчас я тебе скажу, что случилось…
Мигель кое-как отфыркался и хотел выбраться из бассейна, но дон Эскуразо не дал ему это сделать.
– Так вот, сегодня вечером Андриано Бузони привезет ко мне русского – того русского, кто поставлял дешевые наркотики в Штаты.
– Ну и что из этого, дон Эскуразо?
– Как что? Русский продает документацию на производство дешевых наркотиков. И я у него куплю, куплю всю документацию и вместо дорогого героина мы будем производить русский «снег». Ты понимаешь, Мигель, какие это деньги?
– Но, дон Эскуразо, русские, наверное, запросят очень большие деньги за свои документы. К тому же, документы могут быть фальшивые.
– Нет, вряд ли, – с немного изменившимся лицом пробормотал дон Эскуразо, – Андреа, скорее всего, все проверил. Иначе не стал бы меня беспокоить. Бузони не таков. Я уже знаю его лет тридцать или, может быть, даже тридцать пять. Мы с ним вместе начинали. Только он начинал с игорного бизнеса, а я – с проституток. И если Андреа что-нибудь говорит, то ему можно верить так, как и мне. Ты понял, Мигель? Вечером Андреа будет у меня.
– Вместе с русским?
– Конечно же, вместе. Иначе зачем он мне нужен?
Неделю назад я и так его видел.
– Понятно, – сказал Мигель. – Что-нибудь надо приготовить особенное, дон Эскуразо?
– Вначале переоденься в сухое, а потом посмотрим.
Появился слуга с большим бокалом шампанского.
Дон Эскуразо вылез из бассейна и стал по-детски подпрыгивать на одной ноге, пытаясь вытряхнуть воду из правого уха. Его коренастое тело подскакивало, словно мячик, толстые щеки тряслись, глаза были закрыты.
Мигель стоял рядом, с него ручьями стекала вода, и вид его был весьма жалким.
Наконец, вдоволь напрыгавшись, дон Эскуразо взял шампанское и жадно, словно его мучила нестерпимая жажда, осушил весь бокал.
– А теперь сигару.
Ему на плечи набросили новый, сухой халат, и дон Эскуразо, босиком, с зажженной сигарой, зажатой в зубах, двинулся по галерее во внутренние покои своего особняка.
Он торжествовал, он упивался счастьем, которое выпало на его долю. Он уже мысленно подсчитывал барыши, которые сможет сорвать с этой сделки. Он понимал, что русский запросит значительную сумму за свою документацию, но дон Эскуразо понимал и другое – цена, которую он заплатит, будет раз в пять или семь меньше реальной. А вот если все сложится удачно и дело пойдет, деньги можно будет вернуть уже через два-три месяца.
Он знал, с кем ему надо связаться, кого взять в компаньоны, кто будет заниматься производством. Ведь Андреа Бузони сказал, что документация серьезная. О подобной удаче дон Эскуразо даже мечтать не мог, а тут вот так просто, в будний день – и на тебе…