— Нет, — буркнула Женька.
— Очень жаль, — кажется, искренне расстроился попутчик. — Я, знаете ли, нечасто мотаюсь поездами. Но тут… — он тяжело вздохнул, — важные переговоры, а машина сломалась. Такси вызвал, так впереди авария случилась. Все одно к одному. Думал, хоть вы мне поможете.
Женька честно не представляла какие важные переговоры могут происходить в заштатной подмосковной гостинице, расположенной на вокзальной площади, причем звездами не блещущей. Однако ей стало слегка стыдно. Может, человек в беду попал, а она ведет себя как… черт-те кто.
— Не волнуйтесь, вам покажут, куда идти, — сказала Женька более благожелательно.
Не к месту разыгравшееся воображение подкинуло сценку, больше подошедшую бы какому-нибудь фильму про доблестные органы правопорядка: с гопниками, которые только и ждут, чтобы завести бедолагу в ближайшую подворотню и ограбить. Средь бела дня. Или — еще вариант — взявшийся невесть откуда цыганский табор. Вот как подскочит к незнакомцу цыган на дрессированном медведе, как сорвет печатку с пальца и часы с запястья… И унесется в закат с песней ай-нане-нане или вроде того.
Женька мотнула головой, постаравшись не хмыкнуть. Еще с год или два назад она, должно быть, возомнила бы себя доброй хорошей девочкой, готовой помогать просящим о помощи. Но тогда она еще училась в университете, а не строила карьеру в небольшой, но уверенно стоящей на ногах газете, и не помогала «старшим товарищам» вести криминальную хронику. Начиталась о многом, в том числе о маньяках, ловящих своих жертв на якобы собственной беспомощности и безобидности. «Старшим товарищам» следовало сказать большое спасибо за прививку от отзывчивости. К тому же Женька считала, что любой человек такого возраста, как у попутчика, по меньшей мере странен, если теряется в общественном транспорте и не может самостоятельно добраться, куда ему нужно.
— А может, все-таки лучше вы? — заулыбался незнакомец, видно, решив, будто она сдалась и подобрела.
— Мне выходить, — сказала Женька и, поднялась.
«Дойду до дома пешком, — решила она, — не развалюсь. Физические нагрузки полезны организму, даже когда заранее не запланированы».
Некоторое время, пока она стояла перед сомкнутыми створками дверей, чувствовала, как замедляет ход электричка и рассматривала двускатные крыши домишек, Женька ожидала, что незнакомец выйдет следом за ней. Однако он в тамбур так и не сунулся.
Станция встретила шелестом листвы, гомоном птиц. Трое вошли в электричку. Не вышел никто, но это не слишком смутило. Женька находилась на своей территории, на которой еще в детстве облазила всякий интересный уголок, включая затерянное в лесу озеро и заброшенную стройку. А сколько грибных мест она узнала благодаря бабушке!..
Вот только сейчас ей почему-то было не по себе. Когда с шипением закрылись двери, электричка возобновила ход, а в пронесшемся мимо стекле мелькнуло лицо незнакомца — особенно. Уж слишком мерзкой показалась ей слащавая улыбка, а взгляд, словно в противоположность ей, выглядел цепким и пронизывающим. Будто его хозяин уже сделал какую-то гадость, просто Женька о ней пока не догадывалась.
«Вот бы статьи столь красочно сочинять! Когда только успела разглядеть подробности и приписать незнакомому мужику кучу эпитетов? Всего-то видела секунду-полторы», — укорила Женька саму себя и полезла в сумочку.
Паспорт оказался на месте. Портмоне с телефоном — тоже. На дне сверкнуло что-то, но обращать внимания Женька не стала: она постоянно бросала в сумки горсти самых разнообразных конфет, чаще всего леденцов, а обертки у них были яркими и блестящими.
Казалось бы, то, что незнакомец не оказался вором, должно было ее успокоить, но куда там! Идти домой пешком все сильнее не хотелось.
Увы, следующая электричка — Женька дошла до расписания и убедилась — ожидалась только минут через сорок. Следующая станция для нее конечной уже не являлась, а значит, набита будет пассажирами, как консервная банка шпротами. А кроме того с ловеласа-перестарка сталось бы ждать Женьку на перроне. И будет выглядеть она очень глупо, причем в своих же собственных глазах. И хорошо, если на вокзале дежурит Василий Петрович, к нему всегда обратиться можно, в помощи не откажет, еще и всяких надоед отпугнет. А если у него выходной, и следит за порядком ее бывший сосед, придурок Колька Сидоров? Этот Женьку не пропускал, любой повод находил позубоскалить.
— Ты там как? Бялет брать бушь? — со своеобразным чуть истеричным говорком проорала кассирша в окошко продажи билетов.
На большинстве небольших станций, как эта, людей давно заменили автоматами. Но, почему-то, именно здесь автоматы эти постоянно выходили из строя. Так что по старинке сидела в будке продажи билетов баба Поля. Женька ее с самого раннего детства знала. Работа, может, и скучная, но с людьми; к тому ж даже столь копеечная зарплата пенсионерке не была лишней. У детей и внуков деньги баба Поля не брала принципиально, разве лишь продукты. Однако продуктами ведь коммуналку не оплатишь.
О том, кто именно ломал автоматы, должные привести бабу Полю к увольнению, в их местности, наверное, не знал только ленивый и начальник станции. А может, и последний догадывался, но между модернизацией с оптимизацией и прочей чиновничьей дуростью выбирал живого человека, который, пожалуй, загнулся бы с тоски в четырех стенах гораздо вернее, чем утрудился бы на такой работе.
— Нет-нет, баб Поль, не волнуйтесь, — ответила Женька. — Кстати, здравствуйте.
— И тябе не хворать, деточка, — отозвалась кассирша. — Ай кака ты стала, совсем невеста.
К счастью, разговор не перешел на вспоминания о том, как ее Андрюшка, внучок любимый и мелкий хулиган, приводящий в негодность ценное оборудование по продаже билетов, хвостом ходил за Женькой в шестом классе.
— Если бялет не нужон, побегу, Женечка, — проворковала кассирша и без стеснения сообщила, — инача лопну.
— Бегите, конечно!
В какой-нибудь Москве, наверное, услышав подобное, многие сморщили бы далеко не аристократические носы, а здесь такая простота была все еще в порядке вещей. Никто из себя понтующееся чмо с запросами не строил.
Окошко закрылось. Если пригнуться, удастся прочесть табличку с каллиграфически начертанными литерами, складывающимися в «Технический перерыв». Только зачем? Есть же дела поважнее: хорошенько промыть мозги самой себе на предмет идиотской внезапной трусости.
А как еще назвать? В стекле, прикрывающем расписание поездов, вместо собственного привычного отражения, Женька видела слегка взъерошенную и чем-то сильно обеспокоенную темно-рыжую (специально так заморочилась с краской, чтобы вроде бы темной шатенкой выглядеть, но при свете солнца резко рыжеть — красиво же!) девицу. Аж вертикальные морщинки меж бровей проявились.
«А с нервами-то беда, бяда-бяда огорченье», — вспомнила она любимую присказку Пал Палыча, того самого «старшего товарища» и коллеги, взявшегося почти за безнадежное дело обучать ее тонкостям профессии.
Пожалуй, Пал Палыч Медоруб от души бы посмеялся расскажи она о сегодняшнем приключении. А потом полушутя накидал несколько версий вроде… В Подмосковье орудует банда! Ахтунг! Будьте бдительны! Лидер преступной группировки по кличке Ловелас-перестарок подсаживается в электричках к молодым девушкам, надоедает им до белого каления и вынуждает выйти не на планируемой станции, а раньше. Девушкам приходится идти домой пешком: вначале по поселку, затем по перелеску и границе старого кладбища. Там-то их и поджидают лиходеи: останавливают каким-нибудь невинным вопросом вроде «как пройти в библиотеку?», хватают, засовывают в мешок, кидают в багажник черного-черного джипа и продают в гарем султана. А? Каков сюжетец? Шик-блеск-красота. Хоть сейчас книжку пиши и в какую-нибудь дебильную серию для озабоченных домохозяек отправляй — пусть любительницы читают.
Женька фыркнула. Поглядела на хорошо утоптанную дорожку, ведущую со станции. Ею часто пользовались. И не только посреди бела дня, но и темной ночью, ранним утром и поздним вечером. Да Женька сама здесь в первом часу после полуночи брела в одиночку, не боясь никого, и ничегошеньки плохого не случилось. И кладбища она не страшилась — вот еще не хватало! — сколько раз в детстве на спор на нем ночевала в надежде углядеть призрака или зомби. Ни разу ни одной инфернальной страховидлы так и не показалось.
В суеверия Женька тоже не верила. И крест не носила принципиально, несмотря на вроде бы свершенный над собой обряд крещения в почти младенческом возрасте. В конце концов, никто ее согласия вступить в ту или иную религию не спрашивал, а коли она сама не хочет, пусть хоть обкрестятся. Двадцать первый век шагает по планете, а человечество страдает все той же религиозной дурью, выпилившей стольких людей, сколько ни одна война с эпидемиями не сумели.
Женька припомнила «не зарастет народная тропа» и смело двинулась к лестнице, уводящей с платформы. В конце концов, на ней удобные джинсы и кроссовки — хоть скалы штурмуй, хоть по деревьям лазай, хоть беги по пересеченной местности. Увидит кого-нибудь странного — удерет.
Глава 7
Туман появился как-то внезапно, наполз со всех сторон. Кай всего пару мгновений держал глаза закрытыми, а очутился в «молоке», в котором если и вышло бы чего разглядеть, то травинки и грязь под ногами да темное небо в вышине. Именно оно отвратило от мысли, будто он все же заснул или потерял сознание, что для некромантов, по сути, одно и то же. Будь так, небосклон уже серел бы. До рассвета оставалось совсем немного, когда он выпрыгнул из кареты и побежал в пустошь столь быстро, как только мог.
В тумане не существовало иных звуков, чем хруст веток и шелест прошлогодней листвы под ногами. Ветра не было, исчезла куда-то промозглая сырость, изрядно Каю не нравившаяся. Он откашлялся, звук унесся куда-то вверх, где его подхватило эхо, которому, казалось, здесь взяться попросту неоткуда.
— Эй! — выкрик потонул в тумане. На этот раз звук был таким, если бы Кай решил покричать в подушку.