Хлопок в ладоши породил троекратно повторенное цок-цок-цок: словно по брусчатке прошла лошадь.
Кай выругался, и на этот раз эхо «промолчало» совсем.
— Ладно, бывает, — произнес Кай. Звук собственного голоса чуть приободрил.
— Бывает, — «отзеркалило» эхо. — Бывает-бывает-вает-ет.
Хмыкнув, Кай продолжил путь. Он собирался чуть отдалиться от города, заложить петлю и вернуться к окружной уже после рассвета. Даже уцелей наемники полным составом после нападения потусторонних сил и кинься за ним в погоню, они не осмелятся напасть при свете дня, да еще и при высыпавшем из домов народе. Однако даже если Кай заплутает в тумане и пойдет в ином направлении от города через несколько часов откликнется его сила, и он сумеет позвать Лео, коллег, городскую стражу, да и наемникам не поздоровится, если догонят. Требовалось только продержаться несколько часов, ни в коем случае не останавливаться и не падать.
После «последнего довода» лечь где-нибудь под кустом хотелось невыносимо, до искр перед глазами, боли в затылке и головокружения. Ноги отказывались двигаться. Правую он, кажется, неудачно подвернул, выпрыгнув из кареты. Боль Кай пока игнорировал, но вряд ли сумеет делать это бесконечно долго.
Новый приступ кашля едва не вывернул Кая наизнанку, оставив на земле то, что осталось от на скорую руку сварганенного Лео ужина. В трактиры ведь некроманты, как и в прочие заведения общественного толка — не ходоки. Вот и приходится заботиться о собственном пропитании. Когда распрямлялся, в левый висок будто гвоздь вбили, пришлось обождать некоторое время, пережидая, пока боль утихнет, а перед глазами прекратит двоиться.
— Не раскисать, — приказал Кай самому себе: специально вслух, чтобы хоть чуть встряхнуться. И плевать, если погоня близко и услышит.
Очередная коряга и камень, неприятно острый, поранивший стопу даже через толстую подошву, довершили степень его падения. Кай не просто растянулся на земле во весь рост, вставая, его крайне неудачно повело вбок, а затем понесло под уклон. Благо, не особенно крутой. Шею Кай не сломал и ни на какой ствол или каменюку не налетел, что следовало счесть настоящей удачей.
Подниматься очень не хотелось. Некоторое время казалось, будто встать он и не сумеет. Вот только Кай не мог позволить себе передышки: если мерзавцев снабдили ручными мортирами (он знал, что под этим названием скрывалась пушка, а не пистолет, но соответствующая форма оружия, умещавшегося в руках, не позволяла звать иначе — просто не поворачивался язык) для выпуска магических шаров, то вполне могли выдать им и маяки. Маяк — артефакт маломощный, но направление указывал справно: прямехонько к разыскиваемой вещи или человеку. Для активации же маяка многого не требовалось: всего лишь капля крови или, на худой конец, кончик ногтя или волос. За тем, чтобы кровью не разбрасываться, Кай следил, но вот за остальным — нет и порядком давно.
Вздумай Кай отдохнуть, раньше или чуть позднее нашли бы его и лежащим под еловыми лапами, и закопанным в прошлогодней листве, и схоронившимся на дне оврага. Разве лишь, если в пропасть ухнет, не отыщут, поскольку с его гибелью пропадет и направление, указываемое артефактом. Однако доходить до таких крайностей Кай все-таки не желал.
Некроманты знают, что происходит за границей жизни, им не запудрить голову судилищами, устраиваемыми несуществующим богом в посмертии. Их за гранью ожидают погибшие друзья и сохраняется власть над потусторонним, однако это вовсе не значит будто некроманты добровольно стремятся в не-жизнь. Да, они не боятся ввязаться в безнадежный бой, но вовсе не оттого, что терять им нечего.
Кай встал, посмотрел на небо в надежде хоть как-то сориентироваться на местности, но марево облаков скрывало звезды, и побрел по выровнявшейся глинистой земле, так и не выбрав направления, лишь потому, что идти так было проще, чем пытаться взобраться наверх.
Хотел бы он знать, кто и зачем его преследует. Не брать же, действительно, в расчет выдумку про кретина-чиновника, у которого на почве жадности и злости вынесло остатки разума? Ну уж нет, слишком просто. Да и в гильдии наемников сидят отнюдь не городские отбросы, готовые ради платы помогать любому дерьму. Городские отбросы, к которым прибивались беспризорники, ворье, грабители и душегубы всех мастей никто не жаловал и пытались истребить не только стражи, но и те же наемники. Их магическим оружием не снабдили бы: слишком велик риск, что бросят задание и пойдут грабить одиноких прохожих, а то и дома богачей.
Нет. Наемники — бывшие стражи и солдаты, подчинявшиеся некоему своему кодексу — скорее послали бы умалишенного чиновника подальше, а то и привлекли к нему внимание тайного сыска. Да и прочие «отцы города» — тоже. Им же первым ссориться с некромантами невыгодно: «места памяти» чистить необходимо, а то будет… как в империи. А если некроманты откажутся от исполнения взятых на себя обязательств в конкретном этом городе, очень скоро поднимется переполох и разгорится скандал, который — в том и сомневаться не придется — вскоре достигнет ушей Его Величества. И заранее ясно, чью сторону примет король: уж точно не трясущихся за свой кошель чинуш.
Виновником сегодняшнего переполоха, скорее всего, являлся призыватель призраков с изнанки чужого мира. Вряд ли до группы некромантов, пришедших ликвидировать прорыв, ему имелось особое дело, скорее, хотел проверить собственные силы: натравить неизвестных ранее тварей и поглядеть сколь надолго хватит стандартной пятерки, когда придется выйти из-под защиты круга и драться. А вот когда должные полечь в неравном бою некроманты все же остановили призраков-пришельцев, дело к ним у призывателя резко появилось. И, возможно, не к одному Каю, но и ко всем другим. Даже Войда могли подстеречь в каком-нибудь переулке.
— Если обстоит именно так, как я предполагаю, смертельная опасность им не грозит точно, — снова вслух принялся рассуждать Кай. — Призывателю интересно выяснить не припрятаны ли в рукавах темных магов и людей козыри, а для этого нужно, чтобы все участники недавней чистки оставались в живых и пребывали хотя бы в относительном здравии.
Интересовала в связи с этим и личность самого призывателя. Являлся ли он темным или светлым магом, насколько сильным, а может, обычным человеком? Последних тоже не стоило сбрасывать со счетов. Именно обделенные даром люди, не привыкшие полагаться на врожденные способности, до всего доходившие собственным умом, умели иной раз приятно, а часто очень неприятно удивлять якобы могущественных магов.
По-хорошему, следовало бы предупредить своих. Он уже неоднократно пытался, но…
Кай сосредоточился, снова пытаясь достучаться до темной сути за плечами, но потерпел поражение: тьма даже не шелохнулась. Должно быть, если он выйдет к какому-нибудь жилищу, его ауру смерти не ощутят не только обычные люди, но и светлые маги. По крайней мере, несколько часов. Попадаться на глаза светлым не хотелось: их Кай привык мнить если не врагами, то противниками, но, если не будет выбора… обратится и к ним. Тот же Сестрий ведь помог Лео, пусть, руководствуясь собственной неясной до конца выгодой? Так почему бы иному светлому магу не сделать одолжение представителю тайного сыска: мало ли пригодится обратиться в будущем?
Мельком шевельнулось подозрение: а если именно Сестрий и устроил ему «веселую» ночь? Но почти сразу Кай отогнал ее. Он, конечно, светлого мага терпеть не мог, но прекрасно понимал: понадобься Сестрию его выкрасть, смысла ждать столь долго не имелось никакого. Подкупил слугу, забрал младенца да скрылся. Или подождал бы лет до пяти и похитил уже ребенка. Мальчишку ведь выкрасть намного проще, чем правильно обученного и подчинившего потустороннее некроманта. В то же, будто Сестрий верил в возможность спонтанного прорыва некромантской сути и только потому не предпринимал ничего до полного овладения Каем силой, он и предположить не мог. Сказки это: из тех, какие рассказывают ночью у костров, на чердаках или в подвалах дети, пьянеющие от страха, замешанного на собственной отваге. Кай и сам пустил в народ ни одну байку, пока бегал по лужам в компании босоногой детворы. Детворы самой обычной, гордящейся тем, что в их ватаге находится самый настоящий темный маг, будущий некромант и тайный сыщик.
Отчего-то чем проще были встреченные им люди, тем большей благожелательностью они проникались к Каю и к Лео. Наверное, имперская зараза не укоренилась в королевстве только благодаря деревенским жителям и обитателям небольших городков. В больших городах всякий приблудный пес мнил себя отпрыском светлого мага со всеми вытекающими заблуждениями и ратовал за воцарение добра и света, часто не понимая того, к чему они приведут несчастное человечество.
Лео часто подначивал Сестрия утверждением:
— В конце добро обязательно победит.
И, когда тот воодушевленно соглашался, прибавлял:
— Однако, надеюсь, очень нескоро.
Вряд ли светлый понимал истинный смысл этих фраз. Он распалялся, выходил из себя, начинал говорить о несовершенстве зла, препятствующего воцарению светлого и прекрасного.
И тогда Лео договаривал:
— Воцарению абсолютно мертвого мира, в котором ничего не будет происходить, поскольку любое изменение — суть зло для того, что уже устоялось.
Его снова повело в сторону, и Кай вовремя ухватился рукой за корягу, торчавшую из размокшей грязи. Под подошвой чавкнуло. Не хватало ему еще угодить в трясину — вот номер будет, если завязнет. Сил ведь не хватит даже самого простецкого духа вызвать и отправить за помощью.
— Некромант, утонувший в болоте, — процедил Кай сквозь зубы, — это почти анекдот.
У него никогда не выходило сочинять веселое, вот страшные истории — в разнообразии и в количестве. К примеру, о том, как мальчишку-будущего некроманта похищают светлые ублюдки и собираются зарезать на алтаре во славу своего единого и милостивого божка. Деревенская детвора гуськом ходила за Каем, требуя продолжения истории. Ведь кровавый ритуал был только началом: мальчишка не только поднял древнего, много лет назад убитого воина из кургана и покрошил светлых мерзавцев с его помощью, он вызвал демона из другого слоя бытия и связал с собой кровью. Демон поклялся служить некроманту, пока тот не решит перейти грань жизни. Впереди их ожидало немало славных дел ведь мальчишку сразу приняли в тайный сыск.