— Его должен надеть кто-то другой. Но не все же! Блокиратор некромантических сил мало того, что громоздок и неудобен в обращении, еще и дорогой.
— У нас многие носят нательные кресты, — сказала Женька.
— И ты?
— Я — нет.
Кай на это развел руками.
— Я могу оказаться исключением, — начала она и махнула рукой. — Ладно. Забудь.
— Кресты носят и страдания превозносят, — пробормотал Кай. — Мазохисты, — «блеснул» он новоузнанным словцом. — Вот только знак — любое изображение — артефактом не становится. Тем паче, кресты-перекрестки ни от чего не защищают. Они служат для накопления силы.
— И все так называемые верующие — никто иные, как аккумуляторы на ножках, — Женька фыркнула. — Накопленная от таких передвижных накопителей энергия в свою очередь забирается аккумулятором высшего порядка. Кресты на церквях видал? Нет? Ну еще наглядишься, у нас этой архитектурной красоты чуть ли не на каждом шагу понатыкано. Воистину, инициатива общественно-озабоченных не знает границ.
— А дальше? Ваши жрецы кормят паству сказочками о приходе некоего-великого-справедливого-милосердного?
— Инфантилам нравится идея кого-то, заменяющего им доброго родителя.
— Кому?
— Тем, кто не желает брать на себя ответственность за собственную жизнь, — пояснила Женька. — По-моему, ничего кроме презрения такие недостойны.
Кай пожал плечами.
— Каждый человек сам гробит свою жизнь. Не стоит мешать и осуждать его за это. В конце концов, только душе за гранью ведомо, какой жизненный опыт ей необходим.
— Но не у всего же человечества?!
— У вашего человечества не иначе детская травма и комплексы брошенного подростка, — сказал Кай.
— Каких слов нахватался! — Женька хихикнула.
— Чего только ни встретишь в ваших интернетах, — сказал Кай.
***
— Вась, ну Вась!
Вначале из подъезда вышел быстрым шагом короткостриженый парень в серой дутой куртке. Почти сразу за ним выскочила растрепанная девица.
— Вась…
— Не буду, сказал же! — огрызнулся парень и остановился поблизости от лавочки, на которой сидел Кай. — Ладно бы хоть что современное поставила. Этой преснятине розовой сто лет в обед!
— И вовсе не сто! И вообще, Анжелика — классика. Ее и мама с бабушкой смотрели, и… — она осеклась.
— Вот именно! А я с каких щей страдать должен?!
Девица замялась.
— Давай так, Лиль. Я возвращаюсь и, так и быть, убиваю… сколько там эта мура идет? В общем, сколько-то времени на эту дрянь. В телефоне посижу, — девица насупилась, но промолчала. — А ты со мной в субботу идешь на футбол. Согласна?..
— Вась, — девица вцепилась ему в рукав и заканючила: — Ну… мне же неинтересно…
— А меня эта мура бесит! — рявкнул парень и пошел по дороге к остановке.
Девица его рукав не выпустила, чуть ли не побежала следом.
— Эх… молодо-зелено, — рядом на лавку опустился дядя Митя.
Не найдясь с ответом, Кай пожал плечами.
— Лилька-дуреха наслушалась бабки да матери, теперь Ваську своего для будущих отношений проверяет… Анжеликой маркизой-крысой, блин. Вроде, если парень втюхался, то и эту ерунду смотреть с ней будет. Лишь бы вместе, все такое-прочее, — поведал дворник. — А Васька не такой, он тряпкой ни перед кем стелиться не станет, пусть Лилька ему и нравится. Вот Евгешка твоя не такая, она девчонка умная, в бабской дурости ни разу не замеченная, цени.
Обсуждать Женьку с кем бы то ни было Кай счел бы унижением прежде всего себя, однако памятуя о легенде, которую та решила поддерживать, отвечать пришлось.
— Я ценю, — проговорил он чистую правду.
Все же насколько легче живется некроману в магическом мире: люди обходят его стороной, никто с разговорами не лезет, в душу, опять же, не ломится. А здесь…
Впрочем, к дяде Мите плохо относиться ну никак не выходило. Наверное, поскольку Кай его спас тогда на месте памяти. Водилась за темными магами такая слабость: привязанность к тем, кому когда-либо спасали жизнь. Он и к Женьке, вероятно, привязался в том числе поэтому, хотя…
Кай мотнул головой. Нет, обманывает он себя. Здесь вовсе не в привязанности дело. В чем-то ином. Хорошо ему рядом с ней: спокойно, комфортно, тепло. И так не хочется никуда уходить.
— А чего тогда высиживаешь здесь один-одинешенек? — ткнул его в плечо дядя Митя. — Поругались?
— Нет. С чего бы? — удивился Кай. — Работы у нее много, мешать не хочу, — и это тоже было правдой, пусть и не всей.
В той степени, что Женьке действительно требовалось сдать материал в редакцию, Кай не покривил душой. Однако он вполне мог бы остаться в кухне и не мешать, как делал уже многократно. Однако именно сегодня с самого утра что-то настойчиво скреблось под кожей, требовало действия, а не бесконечного потребления информации. Исторические сведения обрывочны и вряд ли способны помочь в поимки светлых мерзавцев. Знаний о современности более чем достаточно, чтобы уже выползти из многожилищной башни и, хотя бы, пройтись самостоятельно по улице.
Пока Кая хватило только на то, чтобы выйти из подъезда и сесть на лавочке, созерцая окрестности и людей вокруг. Подобное он уже неоднократно проделывал и всякий раз люди его чуть-чуть удивляли. Их проблемы и интересы казались Каю, с одной стороны, мелочными, пустыми и неважными. С другой, у людей попросту отсутствовали другие, и это было очень хорошо. Девица… почти еще девочка Лиля могла без боязни быть съеденной или похищенной бегать за Васькой: тоже не сказать будто умелым стражем на вид. А Ваську могла по-настоящему тревожить необходимость убить час-другой на просмотр неинтересных «живых картинок» по зомбоящику, как таковой называла Женька. В ее квартире зомбоящик имелся, им пользовалась бабушка Женьки, но никогда она сама. Женька пользовалась компьютером, на котором тоже можно было смотреть «живые картинки».
В чем, спрашивается, разница?
На первый взгляд — ни в чем. Но именно на первый взгляд. Существовал нюанс: по зомбоящику крутили определенные (кем-то, кто их транслировал) «картинки», согласно заранее составленному расписанию и с той навязчивостью, каковая была выгодна его (расписания) составителю. Вдобавок, впихивали впаривательно-товарные блоги, как звала их Женька: тупые и неинтересные, однообразные, еще и многократно повторяемые. Они почему-то должны были заставить зрителей покупать именно впариваемые товары. Ну а на компьютере Женька смотрела лишь то, что хотела сама, без навязывания ей чего-либо. От впаривательных блогов у нее была установлена защита, да и не обращала она внимание ни на что лишнее. Как говорила, главное и основное, чему научили ее в вузе: фильтрация мусорной информации.
Подобных нюансов в этом мире было очень… слишком много. Даже не пасовавшего ни перед одним встреченным монстром некроманта заставляло отступать их количество. А с другой стороны, было интересно. Кая с детства тянуло к простым людям, но, по понятным причинам по-настоящему он не мог влиться ни в одну компанию: даже в щенячьем детстве, даже в ребячьей ватаге. Люди без дара или страшились его, или гордились знакомством. Никогда ничего ровного. Постоянные либо-либо. С магами обстояло просто: светлые являлись врагами все до единого, очень нечасто встречались безразличные и презирающие; темные же, наоборот, поголовно были друзьями, всегда готовыми прикрыть спину. Даже такие, как Корва, вечно задиравшая нос в обществе «роняющих слюни на ее претемный образ похотливых мужланов», ни разу не усомнившись, пожертвовала бы собой ради любого из них. А вот в мире Женьки все было не так: зыбко, неопределенно. Очень редко встречались четкие краски, в основном — лишь полутона. Причем цвета еще и смешивались, и перетекали из одного в другой постоянно. Не было однозначно-добрых для всех, пусть и существовали твари в людских обличиях вроде серийных убийц и маньяков. Но то были именно твари, невероятно хорошо прикидывающиеся обыкновенными людьми: в мире, в котором отсутствовали настоящие монстры, таковыми неминуемо становились сами люди. Не все, но в достаточном количестве.
— Работа, работа, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого, — припевкой проговорил дядя Митя. — А чего здесь уселся? Своих делов нету, что ли, лунатик?
— А я вам мешаю? — вопросом на вопрос ответил Кай.
— А то! — усмехнулся дядя Митя. — Сейчас мои девчата выйдут, а тут ты такой: молодой-красивый. Мне конкурентов не нать.
— А кто выйдет-то?
— Семеновна, Антоновна, Филипповна… да ты весь мой курятник и не знаешь, — махнул рукой дядя Митя. — Потому беги, парень. Ой, беги отсюда! Поскольку если эти птички на тебя накинутся и заговорят, мало тебе не покажется.
Кай послушался. И, конечно, не побежал, но споро попрощался, и зашагал к большому тракту, зовущемся в этом мире шоссе. Тем более, зуд под кожей, предвещающий что-то важное, так и не прекратился.
…Он специально не выбирал направление, позволял тени подталкивать в спину. Миновал крайний многожилищный дом, дошел до будки, прозванной здесь ларьком, в которой торговали холодными лакомствами. Здесь же находилась лавочка под навесом, прозванная автобусной остановкой. Сами же автобусы оказывались ничем иным, как общественными экипажами: в мире Кая такие тоже ходили. Дальше начинались неизведанные территории. И именно туда ему, похоже, требовалось идти.
Шоссе он перешел без осложнений. Самоходок почти не было. На противоположной же стороне стояли двухэтажные домики за заборами возле леса справа и длинные многожилищные человейники слева. Тень гораздо ощутимее надавила на левое плечо, значит, идти следовало туда: к одному из небоскребов, стоящих тоже возле леса, но намного дальше.
Когда достиг наконец цели, поначалу не понял, почему так шумно. То, что орали именно представители кошачьих, Кай разглядел не сразу. Барсовоки почти не мяукали, да и голоса у них были грубее. Кай сообразил, что к чему, лишь когда чуть ли не под ноги ему бросился серый полосатый кот с тонким черным хвостом и утробно взвыл. При этом неудовольствие кот высказывал отнюдь не из-за присутствия некроманта. Всем телом он был обращен к крайнему подъезду, к которому Кай тем временем и подходил.