А потом произошло и вовсе необъяснимое! Расстояние схлопнулось. При этом призрак остался там, где стоял, это Женька мгновенно оказалась возле него.
— Оп! — если бы он не подхватил ее неожиданно крепко, попирая все домыслы о бесплотности призраков, Женька непременно упала. — Не столь я и бессилен, но приходите уже в себя, барышня, хватит меня ненадолго.
Женька послушалась. Правда почти сразу села на корточки, обняв себя за колени.
— Как вы меня переместили?
— Я?! — голос мужчины прозвучал удивленно. — Нет-нет, я не сумел бы. Я так понимаю, вы… Женя?
Она кивнула, запретив себе удивляться. Насмотрелась, как Кай поначалу зависал то над электрическим чайником с подсветкой, то глядя из окна на проносящиеся по шоссе автомобили. У нее точно нет на это времени, потому что…
— Мы так и не сумели повидаться, — проговорил призрак печально, — но в записке, начертанной особым, лишь нам с ним знакомым письмом, Кай предупреждал, что в случае опасности отправит вас ко мне. Жаль… со мной случилась эдакая неприятность.
Женька хотела спросить, однако голос отказал, звуки все никак не покидали рта.
— Мысленно, — подбодрил мужчина, — я ведь говорю с вами именно так. А с голосом… нервное — пройдет.
— Кай! — наконец, выдала Женька. — Он…
— Жив, в том могу вас уверить.
В голове промелькнула паническая мысль, которую Женька не сумела вовремя поймать и изничтожить.
— Ну что вы. Некроманты лгут только в самых крайних случаях, а духи или призраки — всяк зовет, как больше нравится — не умеют врать вовсе. Этому противится наша суть, — и он невесело усмехнулся. — черная, отвратительная…
— Перестаньте! Я лучшего человека, чем Кай, в жизни не встречала, — заявила Женька раньше, чем осознала, что даже слегка не приукрасила сказанное. Да хотя бы потому, что кинуться спасать невесть кого не всякий решится. — И раз уж он переправил меня к вам… — она запнулась. — Вы… Лео. Его приемный отец.
Мужчина кивнул, только придрался к формулировке:
— Воспитанник действительно зовет меня отцом за глаза?
— Зовет, — подтвердила Женька. — Мне выдумывать ни к чему.
Она тотчас подумала, что у нее как раз подлизаться к старшему некроманту резонов море. Хотя бы настроить его благожелательно к себе. В конце концов, он — единственный человек… сущность, близкая ей в этом чужом мире. И ведь… он тоже может заподозрить…
— Не думайте глупостей, Женя, — попросил он. — У моего сына умение чувствовать людей, и раз он выбрал вас и сделал все, чтобы вы были в безопасности… и не просто так, а в последнюю минуту…
— В последнюю?! — переспросила Женька.
Лео вновь обнял ее за плечи и каким-то образом сымитировал речь, коснулся виска теплым ветерком, будто прошептал на ухо:
— Он жив, Женя. Жив. Но находится без чувств с тех пор, как вы появились здесь. Отправляя сюда, Кай принял вас как самое важное, что у него есть. Наверное, мог бы и сам переместиться, но вы показались нужнее. А потому его сила, эта странная магия перемещений, теперь обретается с вами. Управляться с ней вы пока не можете, вот и скачете через пространство спонтанно в мгновения особенно сильного душевного потрясения. И… я не знаю, останется ли при вас эта магия, когда Кай очнется, я о ней вообще ничего сказать не могу.
***
Сколько они так просидели, обнявшись, Женька не знала. Кажется, успела заснуть. Она очень старалась рассуждать здраво и сохранять спокойствие, но ее организм пришел в полный ужас от чужого мира, случившегося и происходящего. У нее дрожали руки, кружилась голова, и как с этим быть, не имелось никакого понимания. Словно Женька раздвоилась на напуганную, но все же адекватную девчонку и конченую истеричку, сошедшую с экрана зомбоящика из какого-нибудь американского или даже латиноамериканского сериала. Почему-то люди той части суши полагали, что чем сильнее переигрывают с накалом эмоций, тем выглядят искреннее. Ну да, как же. Мать, стенающая над разбитой коленкой дочери так, словно ту «КАМАЗ» переехал, выглядит смешно и убого, а вовсе не заботливой. И тем не менее, Женька прижималась к Лео, почти верила в то, что он жив и ни разу не глянула больше на его тело.
Через некоторое время она наконец открыла глаза, и почувствовала себя неожиданно отдохнувшей. Страх исчез, осталась решимость действовать, причем жестко, без оглядки на слюнявые нормы морали двадцать первого века и даже Уголовный Кодекс. Потому что первые она всегда презирала, пусть и не видела смысла нарушать, а второй здесь точно не имел юридической силы. Дрянь, убившую Лео, Женька готовилась изничтожать всем, что под руку подвернется; мразей, захвативших Кая и решивших прибрать к рукам ее пусть и неидеальный мир — тем более.
— Мне нравится ваш настрой, — молвил Лео, отпуская ее.
— Хорошо, что вы чувствуете, — произнесла Женька, и на этот раз голос даже не дрогнул, — словами я бы сейчас не сформулировала.
Лео махнул рукой.
— В ипостаси призрака есть свои плюсы, и наши враги о них не просто не знают, а знать боятся. Они в принципе стараются не думать о другой стороне жизни. Слишком уж тяготит их мысль о том, что за любое свое решение и поступок придется нести ответственность, да не перед милостивым божеством, а перед собой, что намного страшнее. Выдуманный бог простит, а вот совесть — умучит, — и он провел рукой по щеке Женьки теплым отеческим прикосновением. — Мне нужно свершить кое-что, если не хотите, не смотрите.
— Я могу помочь? — по-хорошему, не стоило предлагать, но Женька потому и предложила: терпеть не могла воспитанную хорошую девочку, которую пытались вырастить из нее родители. Хорошие девочки не лазают по деревьям. Потому Женька в свое время облазила все зеленые насаждения в округе. Хорошие девочки не играют с мальчишками в колдунчики на крышах гаражей. Женька играла. И в ножички — тоже, пусть это и довело бы мать до истерики. И машину она умела водить именно потому, что отец полагал это неженским делом. И в журналистику пошла да не куда-то в розово-сахарный журнальчик, а к Пал Палычу в криминальную рубрику.
— Мне нужно избавиться от тела, — сказал Лео так просто, словно о приготовлении чашечки чая.
— Хорошо. И какие мои действия? — спросила Женька. — Зажигалки у меня нет, но могу собрать что-нибудь, еще не сгоревшее. Про закопать не упоминаю, Кай говорил, как вы относитесь к погребению.
— А вы?
То, что это не праздный интерес, Женька поняла мгновенно.
— Я с вами солидарна. Мы с Каем, как оказалось, в одном векторе мыслим, потому не тревожьтесь, горланить молитвы, бухаться на колени и просить неясно кого ниспослать чего-то там — это не ко мне. Все, что в моих силах, я сделаю. Может, даже чуть-чуть больше, только ничего не скрывайте и говорите прямо у нас… как бы так сказать, миры похожи, да с терминологией казусы.
— Все гораздо проще, — Лео ее ответ удовлетворил, это тоже удалось ощутить. — Подождите.
Он отступил от Женьки, затем повернулся и медленно пошел к собственному телу. Женька стояла, падать в обморок и впадать в истерику больше не собиралась, но чувствовала себя странно. Когнитивный диссонанс — а как еще назвать? Да чего ни придумай — воплощенное безумие. Лео-призрак воспринимался абсолютно живым, теплым и плотным, когда как его тело — мертвым. При этом в голове Женьки сидели заученные еще в школе постулаты о материальности мира и лженаучности всякого рода мистики. То есть, чего-то вроде и есть, но классической науке это до фонаря, она всякими глупостями не занимается. Шарлатаны, наоборот, готовы вызвать дух хоть Иосифа Виссарионовича, только этим еще в детстве старшее поколение перезанималось в пионерских лагерях да на чердаках подмосковных дач. И тут… не-живые твари, самый настоящий некромант, другой мир, живой призрак…
Лео дошел наконец до своего тела, чуть склонил к плечу голову, сказал с теплой грустью:
— А я полагал себя моложе. Хорошо, что не превратился в старую развалину — вот был бы анекдот.
Сел на корточки и вытянул руку; ладонь он остановил над так называемым солнечным сплетением.
Вначале Женьке показалось, будто ей снова поплохело. Ведь неоткуда было взяться рою синих и серебряных искорок, закружившихся над телом. Но уж когда к нему присоединился свет, в котором и начало растворяться тело, она поняла, что снова подошла к чужому миру с позиций своего.
— Отказываюсь, — произнес Лео очень четко. Не громко, но Женьке показалось, будто завибрировало от его мысленного голоса все здание. — Не до перехода мне.
Женька поняла, что снова дышит нормально, не сдерживая дыхания, только когда тело окончательно исчезло, а некромант вернулся к ней и подал руку выверенным, но очень естественным жестом.
— Теперь мы можем идти, куда угодно, я более не привязан ни к месту смерти, ни к чему-то еще, — и чуть помолчав, добавил: — Если вас это не ужасает, я привязан к вам, но лишь по той причине, что Кай очень просил приглядывать. Могу скрыться, если такое партнерство вас смущает или неприемлемо.
Чем-то его манера говорить напоминала Женьке любимую книгу. Много раз перечитанную, выдержки из которой она помнила наизусть: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Воланд мог бы говорить с интонациями Лео. Ему хотелось отвечать в том же стиле, однако Женька все-таки не являлась героиней бессмертного произведения.
— Я буду рада вашей компании, Лео, — сказала она без лишних витиеватостей. — И я не собираюсь сидеть, сложа руки. Мне кажется, вы знаете, кто устроил это, — она обвела зал рукой.
С упавшей балки исчезла кровь, но смотреть на нее все равно было неприятно.
— Знаю, — согласился Лео. — И полагаю, пусть вы не умеете управлять магией перемещений, она способна сыграть на нашей стороне. Идемте.
Глава 23
Зря она пробовала натянуть на этот мир аналогии со своим. Начало двадцатого века? Экипажи на улицах? Редкие самоходные авто? Платья с корсетами у дам? Ну-ну — как говорится. Стимпанком здесь и не пахло, потому что здешние обитатели не занимались паром. То ли не нужно было при наличии магии, то ли физические з