— У вас ежи — такие маленькие колючие зверьки? — поинтересовалась она у Райда.
— Выстреливающие иглами с ядом, при приближении хищника.
Пожалуй, голым задницам, пугающим ежей в ее мире, повезло гораздо больше.
— Надо же! — донеслось до Женьки. — Ей нравятся призраки! И она не некромантка — вот же парадокс.
А вот дожидавшиеся их некроманты понравились Женьке не все. Вернее, одна некромантка совсем не понравилась. Женьку на глубинно-ментальном уровне раздражали люди, говорящие с подчеркнуто-аристократическим прононсом и пафосом. Она, еще не видя говорящей, уже нарисовала в воображении эдакую тюнингованную овцу: жертву пластической хирургии и силикона, с перекаченными губами и грудями, отчего кожа сползла и натянулась в верхней части головы и не только разгладила все морщины, но и оставила глаза в вечно удивленном округлом положении: как у какающей белочки из анекдота. На ногах у нее обязаны были быть подобия лабутенов ядовитой расцветки и формы типа копытцев.
И ведь не сильно и ошиблась, лишь слегка преувеличила.
— Знакомая Кая из другого мира? — вещала некромантка. — Да неужели. Я полагала, он вообще не интересуется противоположным полом. На меня ни разу не взглянул с мужицким вожделением.
«Ну не всех же привлекает образ стимпанковской (как их косплейщицы себе представляют) проститутки», — подумала Женька, оглядывая с порога и само помещение, и присутствующих.
Если бы она не махнула рукой на определение эпохи, то непременно пересмотрела свои представления в сторону двадцать первого столетия. Потому что лаборатории Лео ничем не напоминали каменные мешки, в которых алхимики варили зелья и пытались получить философский камень. Никаких чадящих факелов, свет давали многочисленные светильники, установленные под потолком. Огоньки, висевшие в стеклянных столбах, и не слепили глаз в отличие от электрических лампочек, и помещение не тонуло в полумраке.
Здесь было довольно прохладно, но не настолько, чтобы уже через полчаса начать стучать зубами. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами и шкафы со всевозможными пробирками, колбами, ретортами. Длинные столы, горелки, напоминавшие газовые лишь внешне, каталки, как в морге (Женька раз посещала по работе это заведение и в обморок с порога не бухнулась). С моргом роднило лабораторию и еще кое-что: всеобъемлющая, неестественная чистота. Как-то сразу подумалось, что они заявились с улицы, а бахилы не надели. Да и, полно, знают ли здесь о бахилах?
Уж неизвестно эта ли мысль или образ «овцы» так развеселил Лео, но он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Двое молодых мужчин косились на него, но ни о чем не спрашивали. Расфуфыренную дамочку в платье с корсетом и короткой пышной юбкой они тоже игнорировали, видать, привыкли и к ее склочному нраву, и замашкам оперной дивы. Но вот Женька не собиралась терпеть. Да будь эта овца хоть сильнейшей некроманткой, которой по силе остальные в подметки не годятся…
«Чем посредственнее маг, тем больше он думает о себе, — прозвучали в голове пояснения Лео. — Закон мироздания: не минует ни светлых, ни темных, ни обычных людей».
Тем более!
И когда некромантка воскликнула:
— Ну наконец-то, в нашем женском коллективе прибыло! Надоело быть единственной дамой в окружении мужланов, раздевающих меня взглядами.
Женька фыркнула.
— Возможно, для начала стоило бы одеться поскромнее? — спросила она ледяным тоном, который возникал у нее всякий раз, когда Женька по-настоящему злилась.
— Закутайся я хоть в плед, они не остановятся. Мужчины всегда хотят лишь одного…
И Женька переместилась. Как и в разгромленном особняке, перемещение это произошло мгновенно. Однако если в первый раз Женька ничего не успела понять, то сейчас ощутила очень четко: и неожиданную легкость, и едва слышный звон в ушах, и восторг. Дух захватило, словно в детстве на качелях, устремившихся вниз.
Некромантка побледнела: не ожидала, что неизвестная знакомая Кая, выскочка из другого мира, возникнет так близко. Женьке было плевать, чего та надумала, и в каких позах сношала ее и Кая на словах или в своем воображении, но спускать не собиралась.
— Такие, как ты, достали меня еще в родном мире: самки! — процедила Женька сквозь зубы.
Некромантка никак не ожидала такого напора, только и сумела открыть рот, но не исторгла ни звука.
— Люди — это не одни лишь наборы половых органов. Люди умеют думать, говорить, чувствовать, создавать и разрушать, но для самок важно лишь одно: находящееся между ног, — продолжила Женька, может и слишком жестко. — Только собственная щель и важна. Как понимаю, глубоко фригидная, поскольку ни один уважающий себя мужчина не будет иметь дело с недотрогой, одевающейся, как шлюха.
И да, Кай говорил, что в их мире есть, по меньшей мере, несколько традиционных путей для создания семьи. Маги вполне могли заиметь ребенка и жить, воспитывая его, ни в чем не испытывая нужды. Но это не повод превращаться в такое!
— Если я только пожелаю…
— Может, и найдется тот, кто клюнет на доступные прелести, — согласилась Женька. — Только чем такое поведение отличается от самки кабана или какой-нибудь курицы?
— Я женщина! — в изумлении проговорила та.
— Ни ума, ни эмоций, — припечатала Женька, — всего лишь самка в период охоты.
Некромантка пару раз хлопнула ресницами.
— Но… Женщина выше мужчины, — попробовала протестовать она. — Это неоспоримый факт: мы даем жизнь.
— Без участия мужчин? Да неужели?
— А срок? А муки при родах?..
— Все самки проходят через это, не вижу резона самкам человека поступать иначе, — Женька ждала большего сопротивления. Дуры, с которыми ее сталкивала судьба в родном мире, принимались истерить уже на предложении зачать без участия партнера. Но темные маги, видимо, все же качественно отличались от людей, подверженных излишней эмоциональности.
— Я подумаю над этим, — пообещала некромантка, не став выходить из себя. Выглядела она теперь слегка пришибленной, удивленной, потрясенной даже, но точно не разозлившейся.
— И еще, — ей бы отступить, но Женька никогда не умела идти на попятный, — ты выбирала родиться женщиной?
Подумалось: а мало ли? Все-таки в мире существовала магия.
— Разумеется, нет, — произнесла некромантка. — Это случайность.
— Тогда почему ты полагаешь, что какая-то случайность делает тебя выше других? У меня по этому поводу и к вашим светлым вопросы, но они не поймут. Туго у них с эмпатией, все эгоисты, как один. Но ведь вы — другие! — Женька откашлялась, голос стал дребезжать. — Вот скажем, вступите вы в бой со светлой кодлой, раненные будут с обеих сторон. Ты своим помогать станешь или светлой мрази лишь потому, что у нее щель между ног?
Некромантка вскочила с кресла, в котором до того сидела.
— Что за вопросы?! Конечно, своим!
— Тогда зачем ты их оскорбляешь? Причем из-за особенности, какую никто из них не выбирал? — бросила Женька через плечо, уже развернувшись и направляясь к Лео.
— Я никогда… — некромантка осеклась. Видимо подумала, как могли восприниматься ее слова коллегами. А может, воображения хватило представить, как сама бы себя чувствовала в обществе самца с тестостероном, затопившим мозг; для которого любая увиденная женщина — потенциальный «сосуд» для опускания в него полового органа.
— У Корвы очень авторитетная в кругу родственников мать со своим видением мира, — сказал Лео, когда Женька подошла.
— И что? — Женька приподняла брови в недоумении. — У меня самой родители — не подарок, а аккурат наоборот с тараканами, но я же им не уподобилась. А ведь, наверное, будь я помягче, тоже считала, будто мне окружающие должны только за то, что существую, а великий смысл существования — устроиться в жизни всем на зависть, а потом на чужом горбу в рай въехать и даже если не все лучезарно, важнее всего быть не хуже других.
— Твои родители — светлые? — спросил Лео.
— Не знаю. У нас нет разделения, поскольку нет и магов. Всяк сам решает, как правильнее и что ближе.
— Свобода выбора? — Лео выглядел удивленным.
— Если хватает сил этот выбор отстоять.
Глава 24
В ее родном мире, наверняка, развели бюрократию, судилища, заигрывания с общественным мнением и прочую ерунду. В ее часто дурацком мире любили морализаторствовать и теоретизировать все равно по какому поводу. Сколько ангелов понадобится для замены лампочки? А сколько муравьев должны прыгнуть верблюду на спину, чтобы ту переломить? И всякий прочий бред, выданный, вероятно, от скуки.
В мире Кая оказалось непринято устраивать «шоу» на потеху публике для заработка очков отдельными власть имущими политиканами или для успокоения комплекса вины у выносящих приговоры и приводящих их в исполнение. Здесь не боялись ответственности, не страшились прослыть злыми или безжалостными. Сильная централизованная власть и силовые структуры исполняли свою работу, не нуждаясь в разрешении и одобрении покарать очередного преступника от какого-нибудь активиста без образования, понимания, зато с мнением о недопустимости слезинок невинного младенца, который почему-то преступника любит.
Стань известно в ее мире о плане ликвидации светлого мага, тотчас выступило бы немало с жиру бесящихся активистов, пропагандирующих победу всего хорошего над всем плохим. Они немедленно потребовали бы замены казни на пожизненное содержание в застенках, а то и встали бы на сторону преступника. Некоторые журналисты с удовольствием раскрутили тему недопустимости казней вообще и в данном конкретном случае в частности. Хайпожоры принялись бы биться в экстазе гуманизма, требуя от всех и каждого возлюбить жизнь даже последнего маньяка. Однако Женька искренне презирала всех этих болтунов и борцунов, причем чем те были активнее, тем сильнее. Отсиживаться в лаборатории Лео, строя из себя принцессу в ожидании возвращения восстановивших справедливость рыцарей, она тоже не собиралась. Раз уж она появилась здесь, будет участвовать.
Благо, о том, чтобы оставить ее где-нибудь в