«Верблюд осёдлан», – написал в чатике Гаммер.
То есть лифт включён.
«Уверен?»
Я не различила звуков в шахте и заподозрила, что Гаммер перепутал выключатели. Или упустил из виду какой-нибудь дополнительный рычажок. Судя по статусу в чатике, Гаммер долго писал ответ. Придумывал шутку или строчил подробное техническое объяснение. В итоге всё стер и ограничился кратким сообщением:
«Осёдлан».
– Напомни, почему мы называем лифт верблюдом? – прошептала Настя.
Я пожала плечами и уставилась на кнопку.
– Что делаем? – поинтересовалась Настя.
– Читаем!
Проём для кабины был вырезан в метре от пола. На стенке слева висела инструкция, словно подписавший её главный сотрудник службы безопасности заранее позаботился о незадачливых взломщиках и на всякий случай оставил им, то есть нам, подсказку.
– Ого, – усмехнулась Настя. – Не знала, что в библиотеке есть своя служба безопасности с каким-то главным сотрудником. Мы точно не банк грабим?
– Мы никого не грабим, – напомнила я и пробежалась взглядом по инструкции. – Так… Проверить отсутствие… Произвести наружный осмотр. Подать напряжение. Это понятно… Вот!
– «Вес груза не должен превышать 100 килограммов», – вслух прочитала Настя и посветила фонариком на мои бёдра.
– Ну тебя. – Я отпихнула Настю.
– Хочу убедиться.
– «Для вызова кабины или отправки её на нужный этаж необходимо нажать кнопку „Пуск“», – прочитала я.
– Ясно. На все действия – одна кнопка. Разберёмся.
– Давай…
Я хотела сказать: «Давай напишем Гаммеру», – однако Настя меня не дослушала и ткнула пальцем в кнопку. Кнопка загорелась красным, а на экранчике высветилась цифра «I».
– А если…
Я опять не успела договорить. Настя начала беспорядочно жать на кнопку. Цифра на экранчике сменялась стрелочками, крестиком, потом вдруг сменилась двойкой. Лифт пошёл.
– Всё просто, – подмигнула мне Настя.
К счастью, грохота не раздалось. В шахте, конечно, что-то зашуршало, заскрипело, но я-то опасалась громогласного лязга, способного переполошить сонных библиотекарей и вахтёра. Когда загорелась цифра «4», Настя озадаченно посмотрела на меня.
– Он что, на крышу уехал?
– Счёт идёт от подвала, – догадалась я.
Настя кивнула и постаралась как можно тише раздвинуть вертикальные створки. Они разошлись с глухим металлическим шелестом. Я прильнула к двери в иностранку. Там было тихо. Ни шагов, ни голосов. Значит, никто не услышал, как мы возимся.
– Лезь уже! – прошипела Настя.
Заглянув в кабину, я увидела, что горизонтальная полка делит её на два равных отсека – сидя тут не разместиться. Пришлось утрамбовываться в нижний отсек, поджимать ноги и голову.
– «Запрещается использовать лифт не по назначению», – зачитала Настя из инструкции.
– Сказала бы… что-нибудь… хорошее… – пробурчала я, устраиваясь поудобнее.
– Лучше я тебя сфотографирую.
Настя в самом деле засняла меня на айфон. Подпихнула мне под живот рюкзачок, сунула под колени гибкую железяку, которой недавно вскрыла проход в лифтовую, и осторожно сомкнула створки. Я оказалась взаперти. Было темно и неуютно. Я заёрзала на месте и почувствовала, что кабина качнулась. Перепугавшись, решила не шевелиться. Потом кабина стронулась и заскользила вниз.
Я надеялась, что поездка будет краткой. Разве долго спускаться с третьего этажа в подвал? Но что-то явно пошло не так. Кабина останавливалась, поднималась, продолжала спуск и опять останавливалась. Кажется, Насте никак не удавалось совладать с единственной кнопкой, и она гоняла меня по этажам. Вот уж действительно запечённый поросёнок на подносе. У меня заканчивался воздух. Или мне показалось? В любом случае дышала я тяжело. Запаниковала. Вся сжалась, зажмурилась и постаралась прикрыть уши, словно могла укрыться от собственных страхов. Минута-другая, и я бы не выдержала – начала бы вертеться, кричать и биться коленями о стенку.
Кабина остановилась в последний раз и больше не шелохнулась. Я не знала, где очутилась. Опустила ли Настя меня в подвал? Или же отправила, например, в актовый зал? Что, если я попала в какую-нибудь техническую шахту, откуда нельзя выбраться, пока не придёт лифтёр и главный сотрудник службы безопасности? Я вдруг подумала, что и в подвале может быть своя запертая на ключ лифтовая комнатка, а сотовая связь там наверняка не ловит и никто не узнает, что я в ловушке! Так или иначе, сейчас я хотела одного – выбраться из тесной кабины.
Включила фонарик на смартфоне, дотянулась до железяки Гаммера и воткнула её между вертикальными створками двери. Заелозила железякой, как учил Гаммер. Ничего не получилось, и я наконец сорвалась. Начала брыкаться, локтями бить по давившей на меня сверху полке. Вся вспотела, запыхалась. Уже не боялась, что мою возню услышат в библиотеке. «Пусть слышат! И пусть скорее вызовут спасателей!» Мне стало смешно от таких мыслей, и я заставила себя успокоиться. Отдышавшись, вновь взялась за железяку. Провернула её несколько раз, изогнула в штопор, но чуть раздвинула створки. Просунула в щель пальцы, с грохотом открыла дверку, вытолкала рюкзачок и сама вывалилась наружу.
Долго лежала на полу и приходила в себя. Вокруг было темно, только зажатый под животом смартфон освещал полосатый линолеум. Минутой позже смартфон, поймав связь, завибрировал. Я покосилась на экран и увидела переписку Гаммера с Настей. Настя скинула в общий чатик мою фотографию в кабине лифта – смотрелась я забавно, – а Гаммер потребовал немедленно удалить снимок, чтобы не оставлять улик.
((Получилось!» – написала я.
«Белка в дупле», – поправил меня Гаммер.
После пережитого в шахте я забыла про позывные и кодовые слова. Да и «белка» мне теперь не нравилась. И «дупло» меня не привлекало. Я бы предпочла сидеть с мамой в почтовой станции, доедать печенье и пить молочный улун. Тем временем мама была уверена, что я ночую у Насти.
«Лена сидит за компьютером», – написал Глеб.
«Тетерев на ветке», – поправил его Гаммер.
Это означало, что Настя может выбраться из лифтовой комнатки обратно в обеденный закуток.
«Сейчас расседлаю верблюда», – написал Гаммер.
«Стой! Не надо! Подожди! – посыпались сообщения от Насти. – Руки прочь от верблюда! Я тоже хочу быть белкой! Тоже хочу в дупло!»
«Нет», – коротко ответил Гаммер.
«ХОЧУ В ДУПЛО!» – капслоком повторила Настя.
«Верблюд рассёдлан».
Настя настрочила Гаммеру гневную простыню с кучей опечаток и злобных смайликов.
«Ты бы в кабине сама себя не закрыла», – заметил Глеб.
«В точку!» – Гаммер поставил вредный смайлик.
Настя притихла. Больше не ругала Гаммера и не требовала «вернуть седло на верблюда», однако уходить из старшего отдела отказалась. Заявила, что не оставит меня одну и проведёт ночь в библиотеке, пусть нас и разделяют два этажа.
«Оль, просто знай, что я рядом».
Гаммер напомнил Насте, что они договорились выйти из библиотеки втроём. Насте и Глебу предстояло отвлекать вахтёра, пока Гаммер прикладывает к турникету мой читательский билет.
– Нужно учесть все нюансы, – сказал вчера Гаммер. – Если система отслеживает, кто вышел, кто зашёл, Олю вычислят и будут искать. Лучше не рисковать.
«Я остаюсь, – написала Настя. – Справитесь вдвоём. Глеб очаровашка. Отвлечёт вахтёра и без меня. Я подожду, когда библиотеку закроют, и вылезу через лошадиный зад. Там, если что, пачка юбилейного и банка с вареньем. Не пропаду».
Гаммер ответил, что поднимется к Насте за её билетом. «Отверни один гвоздь и просунь билет под картиной». Через семь минут от Гаммера пришло сообщение:
«Орёл на воле».
Значит, он вышел из библиотеки.
Чуть позже Гаммер написал про Глеба:
«Цапля тоже на воле».
Переписка в чатике меня успокоила. Я поднялась на ноги и посветила фонариком вокруг. Убедилась, что нахожусь в книгохранении. По крайней мере, помещение мне было совершенно незнакомо, и кругом я различила лишь стеллажи с книгами. Вообще, я представляла книгохранение другим. Мы так долго мечтали о нём, что оно рисовалось мне похожим на банковское хранилище вроде тех, куда грабители проникают в фильмах. Я же угодила в самый обычный подвал с белёным потолком и жёлтым линолеумом на полу.
Гаммер оказался прав: вечером книгохранение пустовало. Ни библиотекарей, ни включённых ламп. Лишь пахнущая старыми книгами темнота. Я постаралась шагать потише и сосредоточилась на том, чтобы скорее найти «Таинственное похищение» Ружа. В распоряжении у меня была вся ночь.
Планировка подвала отличалась от планировки других этажей библиотечной пристройки. Если сравнивать с третьим этажом, здесь зал старшего отдела частично объединили с залом иностранки, и шахта лифта возвышалась отдельной колонной чуть ли не по центру книгохранения. К счастью, обошлось без лифтовой комнатки с дверью и замками. Из кабины я попала прямиком к стеллажам.
Я обогнула колонну лифтовой шахты и обнаружила за ней стол. По столу были разбросаны какие-то записочки, ручки, ластики, клей-карандаши и прочая канцелярская мелочь. Там же стоял белый кнопочный телефон и дешёвая фигурка ангелочка, то ли принимающего душ, то ли вылупляющегося из цветка. Рядом лежали книги и старенькие ящички, из которых торчали разбитые по отделам листки возврата. Для «Книг, выданных на абонемент старшего отдела» библиотекари выделили самый большой ящичек, и листков там было особенно много. Я нашла своих Честертона, Грина, Хилтона, Конрада и Майн Рида. Мне бы не отвлекаться на подобную ерунду, но я почувствовала себя археологом, спустившимся в гробницу библиотечного божества, и с трепетом осматривала захороненные с ним предметы его земного быта.
Я вдруг поняла, что получаю удовольствие от нашего приключения. Раньше, несмотря на показное воодушевление, мне было немножко стыдно, я боялась увидеть осуждение в глазах библиотекарей, всегда относившихся ко мне с такой добротой, а теперь перестала стыдиться и бояться. Запретила себе думать о плохом. Сейчас я была археологом, исследователем и, наконец, настоящим детективом. К тому же я не собиралась ничего пачкать, ломать или красть – вернула на своё место каждую осмотренную записочку.