Библиотекарь – я не разглядела её лица – сняла «Оцеолу» с полки, а я всё сидела на полу за недавно мною переворошёнными книгами. Зачем-то сказала себе, что выбрала не лучшее укрытие, начала судорожно придумывать укрытие получше. Пожалела, что рядом нет Насти. Да, Настя сразу выбежала бы наружу и меня бы с собой утащила. «Хватит. Пора! Действуй!» Сгорбившись, я скользнула вдоль шатких книжных стопок и замерла. До выхода осталось метра полтора, но из-за стеллажей появилась библиотекарь. Она положила «Оцеолу» на стол и занялась листком возврата. Выходить сейчас было бы глупо, и я с облегчением приняла вынужденную паузу. Тут же отругала себя за трусость – тоже мне, расхитительница гробниц! – и, не дожидаясь, пока библиотекарь зайдёт за колонну лифтовой шахты, рванула к открытой двери. Не оборачиваясь, выскочила и опять растерялась – в подвал попала впервые и просто не знала, какой из коридоров выбрать.
Библиотекари из отдела комплектования, спустившись в книгохранение на минутку-другую, притворяли за собой дверь-решётку и нижнюю металлическую дверь, но запирать их ленились. Гаммер на собрании в штаб-квартире как-то предложил воспользоваться беспечностью библиотекарей и проскочить следом. Я отказалась – побоялась, что меня заметят с другого этажа, ведь пролёты бетонной лестницы хорошо просматривались, к тому же предполагала, что за металлической дверью открывается узкий коридор, а значит, проскочить его, не столкнувшись с библиотекарем, невозможно, однако выбрать этот путь для отступления согласилась без раздумий. Была уверена, что пробегу его секунд за десять. В итоге беспомощно застыла посреди подвального холла.
Обернувшись, увидела красную табличку. ((Книгохранение. Категория ВЗ. Зона П-IIа». Вымоталась после тревожной ночи и не могла сконцентрироваться. Решила написать в общий чатик, но одёрнула себя – не было времени советоваться с Гаммером. Вспомнила про рюкзачок и вся сжалась от страха. ((Неужели…» Нет, рюкзачок был со мной. Я даже не заметила, как накинула его на плечи. «А термос? А пауэрбанк? А контейнер из-под бутербродов?» Я стояла на месте, разрывалась, а потом услышала шаги. Библиотекарь возвращалась с «Оцеолой» Гаммера. Ещё мгновение, и она увидела бы меня. Я рванула в ближайший коридор.
Старалась не шуметь, бежала наугад и надеялась, что мне повезёт. Не повезло. Я сразу поняла, что выбрала не тот коридор. Спряталась за углом. Неподалёку щёлкнул выключатель, и подвал погрузился в темноту. Лязгнул ключ в металлической двери. Я вновь осталась одна. Взаперти. Отдышавшись, заглянула в смартфон.
У Насти всё прошло куда более гладко. Старший отдел открыли минут за десять до того, как туда попал Гаммер. Библиотекарь пошла в обеденный закуток, и Настя выскочила из отдела наружу. Засеменила прямиком в туалет. Закрылась там и бросила в общий чатик:
«Трясогузка на толчке».
«Свиристель», – поправил её Гаммер.
«О нет, сейчас я трясогузка».
«И „толчка” в кодовых словах нет».
«Теперь есть! И оно означает полнейшее блаженство!»
Гаммер заказал «Оцеолу», и Настя вышла из туалета. Как ни в чём не бывало вернулась в старший отдел. Понадеялась услышать охи и ахи библиотекаря, когда та обнаружит, что печенье и варенье подъедены. Обошлось без охов с ахами, и Настя расстроилась.
Сидя в тёмном коридоре, я настрочила огромное жалостливое сообщение. Пока писала, успокоилась. Удалила набранный текст и взамен кратенько отчиталась о своей неудаче. После Настиных трясогузок опять захотела пм́сать. Вспомнила, как учительница биологии рассказывала, что мочевой пузырь, наполняясь, давит вверх, а не вперёд, и это хорошо, ведь в противном случае у нас бы распирало живот и все бы видели, что нам пора в туалет. Мы с Настей тогда шутили об этом на перемене. Мне и сейчас стало смешно.
Гаммер написал, что через полчасика закажет ещё одну книгу и вновь заставит кого-нибудь спуститься в книгохранение. Я пообещала ему освоиться в подвале и больше не мешкать, когда откроется дверь.
«Как там Руж?» – неожиданно спросил Глеб.
Он, наверное, уже сидел в школе. Мне было обидно, что я томлюсь в библиотечном подземелье, а Глеба интересует только Руж, поэтому написала:
«Потом расскажу».
Подумала, что получилось не очень интригующе, и добавила:
«Там много».
Вот. Пусть помучается в ожидании.
Я включила фонарик на смартфоне. Возвратилась в холл и осознала, что в действительности он не такой просторный. Пол покрывала квадратная плитка, стены были выкрашены в бежевый, а под потолком тянулись вентиляционные трубы и какие-то трубы потоньше. Обычная офисная обстановка, и не скажешь, что попал в библиотеку.
Я обнаружила проход к выводившей на лестницу металлической двери. Убедилась, что она заперта. Дверь была неподалёку от книгохранения – и как я умудрилась заблудиться?!
Прогулялась по холлу и нашла зелёненький план эвакуации. Пританцовывая на месте, долго рассматривала путаную схему в надежде разобрать, где поблизости туалет. Ничего не поняла. Эвакуироваться по плануя бы точно не сумела – слишком уж много стрелочек, линий, и подвал выглядел непроходимым лабиринтом.
Я подёргала за ручки дверей, они оказались заперты. Если тут и был туалет, никто не догадался оставить его открытым, и я отправилась дальше, на ходу высвечивая таблички. «Мастерская». «Склад отдела новых технологий». Очередные «категории» и «зоны». Добралась до веерообразной лесенки на три ступени, ведущей в узенький угловой проход, поднялась в распахнутую дверь и неожиданно очутилась в другом холле, ничем не напоминавшем холл у книгохранения. Запахло сыростью. Под ногами заскрипели старые доски паркета, слева показались запылённые деревянные столы, а за ними – скрученный тёмно-вишнёвый ковёр. Пол здесь тоже был тёмно-вишнёвый и весь исцарапанный, исчёрканный.
К холлу примыкало несколько грязных комнат с шелушащимися стенами, замысловатыми деревянными каркасами и строительным мусором – в них будто велись раскопки. Я осторожно шагнула в одну из комнат. Взглянула на металлическую подставку для цветочных горшков, на крупные куски обвалившейся штукатурки. Не совсем поняла, где нахожусь, но подумала, что библиотекари могли бы устроить здесь темницу и время от времени бросать сюда очередного москвича, взявшегося писать о Калининграде. Потом я нашла второй план эвакуации. Невероятно! Я попала в подвал виллы! Он действительно соединялся с подвалом пристройки, и, судя по плану в нём когда-то располагались общая кладовая, кладовая художника и костюмерная. Я не разобралась, где тут что, хотя второй план был значительно проще первого, и не представляла, в какой комнате прежде размещалась раздевалка, упомянутая бабушкой Нинель.
Я заглянула в чатик. Настя завалила меня однообразными сообщениями вроде «жур-жур», «пыс-пыс» и кинула мне ссылку на ролик с журчащей водой. От прочитанного и прослушанного у меня опять заболел живот. Я высказала Насте всё, что о ней думаю, чем привела её в восторг, и отправилась бродить по комнатам. Говорила себе, что однажды стану известным историком, напишу кучу краеведческих книг, а на встрече в актовом зале расскажу, как провела ночь в книгохранении. Библиотекари по мотивам моих приключений сочинят целый квест и в какую-нибудь весеннюю библионочь отправят по моим стопам читателей – те будут подкрадываться к двери, замаскированной под телефонную будку, снимать картину с лошадью, протискиваться через скрытый за ней проход в лифтовую комнатку, вызывать лифт и символически отправлять в лифте какую-нибудь куклу, а потом возвращаться в старший отдел и пить чай за обеденным столом в закутке. Библиотекари подшутят надо мной и повесят в подвале табличку: ((Весной двадцать первого года здесь бродила и пряталась Ольга Гончарова». Подобные мысли отвлекали от грозившего лопнуть мочевого пузыря. Я прошлась в дальний конец холла и увидела лестницу.
Поднялась по деревянным ступеням и уткнулась в коричневую дверь. Высветила миниатюрную щеколду. Отдёрнула её, толкнула дверь и вышла в тёмный уголок. Ненадолго замерла и едва сдержала крик радости. Я знала этот уголок! За последнюю неделю раза три забегала сюда, надеясь отыскать спуск в подвал, и тщетно дёргала за ручку этой самой двери! А главное, в уголке был туалет! Пусть Настя зажур-журится и запыспысается в чатике!
После туалета мне даже спать расхотелось. Я почувствовала себя бодрой, готовой, если потребуется, ещё раз пробраться в книгохранение, хоть лёжа в лифте, хоть ползком по лифтовой шахте. Радостная, распахнула скруглённую дверку и выскочила из-под лестницы – попала к старому выходу из виллы и к столу, за которым проводила свои мастер-классы. Меня не смутил грозный взгляд проходившего рядом библиотекаря. Я честно призналась ей, что забежала в туалет, и пообещала в следующий раз всё-таки воспользоваться общим туалетом в пристройке. Широким шагом, улыбаясь, я пронеслась через отдел искусств, холл пристройки, взлетела по бетонной лестнице на третий этаж и лишь снисходительно посмотрела на запертую дверь-решётку – не осталось библиотечных тайн, которые она бы от меня скрыла. Теперь я знала библиотеку, как никто другой из обычных читателей.
Напугав Гаммера своим появлением, я не могла успокоиться. Ходила по старшему отделу, говорила с Настей и Гаммером, шутила, смеялась и, не таясь, заглядывала в обеденный закуток, чтобы подмигнуть многострадальной лошади. Стоило присесть, и у меня начали приплясывать ноги. Я ещё сбегала в туалет на третьем этаже и позвала всех на улицу. К счастью, Гаммер напомнил мне оформить выдачу «Таинственного похищения», иначе я бы непременно запиликала на выходе.
Выскочив из библиотеки, я продолжила веселиться. Полной грудью вдыхала весенний аромат города, улыбкой приветствовала прохожих. Гаммер рассказывал, как вчера минут десять крутился в холле и украдкой прикладывал к турникету наши с Настей читательские билеты. Настя описывала свои метания по старшему отделу и долгую отрыжку после малинового варенья. Я слушала, смеялась, звала скорее идти в школу, чтобы успеть к четвёртому уроку, а потом мне вдруг так захотелось спать, что даже голова закружилась. Я присела на бордюр и почувствовала, что сама уже не сделаю ни шагу. Гаммер помог мне встать, и дальше я едва плелась. Ноги дрожали, меня подташнивало.