— Ты не должна была видеть меня таким. Больше никогда не выходи из комнаты до рассвета.
— Почему? — нахмурилась я. Зачем ему скрывать свой человеческий облик? Лучше бы не показывался в обличье оборотня.
— Я с ума схожу от твоего голоса и запаха. Ты не представляешь, как долго я тебя ждал. Веками хранил тайну. Прозябал в одиночестве, надеясь, что однажды закончатся мои мучения. И ты пришла. Мы будем жить с тобой в замке вечно.
Меня передернуло от этих слов. Стоило на миг представить, что я больше никогда не увижу Демьяна, как сердце начало болеть, а в душе поселилась пустота. Мне не нужны несметные богатства, да и сам оборотень. Я бы с легкостью все это променяла на Демьяна. Но как мне вырваться из цепких лап свихнувшегося чудовища, что разговаривает само с собой? Неужели Тур и правда верит, что я когда-нибудь смогу его полюбить?
— А что будет с девушками, которых отправляют в лабиринт каждые десять лет?
Тур отвел взгляд и прилег рядом, сгребая меня в охапку. Прижал меня щекой к своей груди так сильно, что я слышала каждый стук его сердца.
— Оборотень будет их пожирать. Жители Совунмы должны бояться приближаться к лабиринту. Так надо. Они никогда не узнают, что ты выжила и все будет так, как раньше.
— А если кто-то еще догадается надушиться полынью?
— Если такое случится, ты убьешь ее на подходе к замку.
Я подскочила и убрала от себя его руки. Села на край кровати и замотала головой.
— Я не собираюсь никого убивать! Я не убийца! Ты сошел с ума!
— Хорошо. Просто отмоешь ее от полыни, и я сам ее убью. Дарена, мне нужна только ты. Ты поселилась в моем сердце в тот миг, когда я увидел тебя в лабиринте. Это подарок судьбы, что оборотень ничего с тобой не сделал.
Я посмотрела на его прекрасное лицо и окончательно осознала, что имею дело с ненормальным существом. Он явно лишился ума в своем замке. И если я не выберусь отсюда, неизвестно в какой миг его накроет злость, и он убьет меня так же, как всех несчастных девушек. Я должна делать вид, что он мне нравится. Тур должен потерять бдительность и довериться мне полностью. Только тогда смогу узнать о нем все и понять, как сбежать отсюда.
Я глубоко вздохнула, повернулась к нему и улыбнулась. На четвереньках подкралась к зверю и оседлала его. Провела пальцем по сочным губам и прошептала:
— Ради тебя я на все готова.
Впилась в его рот страстным поцелуем и направила набухшую плоть между своих ног. Он застонал от удовольствия, подкатил глаза и оцарапал мою спину ногтями. Я вскрикнула и снова возненавидела себя, когда запрыгала на нем, но жажда свободы была сильнее морали.
Глава 17
Ждана
Я смотрела на спящего мужа и благодарила богов за счастье, которое он подарил мне сегодня. Наконец появилась надежда, что Демьян забудет Дарену и впустит меня в свое сердце. Пусть его чувства вызваны жалостью к моим переживаниям. Главное, что он перестал быть холодным. Я растоплю его душу и отдам всю себя, лишь бы он снова пережил то чувство. Хотя пример моего отца обнадеживал. После смерти матери он так и не оправился. Не нашел ей достойную замену. Я не раз видела, как он плачет вечерами у камина, всматриваясь в ее портрет.
Размышления отвели меня от сути книги, которую принес Демьян, и я вернулась на страницу назад. Глаза округлялись, когда я читала откровения автора. Никогда бы не подумала, что такое могло с кем-то случиться. Такая жестокость и цинизм! Предательство за предательством. Они стоили друг друга. Но я считаю, ни что не может толкнуть по-настоящему любящее сердце на преступление. Как он мог отправить свою любимую на эшафот?! Подставить, сдать этим извергам с потрохами. Да кем бы она ни была! Пусть даже бесчувственной ведьмой! Подставил, предал! Разоблачил за десять золотых монет. Она до последнего вздоха проклинала Тура и умерла с его именем на губах. С того дня и начались его скитания по миру. А закончилось все в нашем селе. Именно из Совунмы он отправился искать несметные богатства и нашел свое проклятие в черном замке. С этого момента и началось полнейшее безумие, которое трудно понять, но я осознала главное. Мое будущее, любовь и счастье теперь под угрозой. Стоит Демьяну внимательно прочитать эту книгу сначала до конца, и он отправится в лабиринт. И тогда я потеряю его навсегда. Я гнала от себя мысли о том, что сестра могла выжить, ведь мы с мужем лично похоронили ее останки.
Я остановила взгляд на последней надписи. «На пике ночи являет он свое лицо, а на рассвете зверь в объятья лабиринта отдается. И день за днем, за годом год, за веком век он в своем замке остается. Несметные богатства охраняет, страшную тайну бережет, а тот, кто эту тайну разгадает, сокровища навечно заберет».
Словно напутствие тем, кто захочет пройти по его пути!
Я много раз перечитала последнюю цитату, стараясь вдуматься в каждое слово. «На пике ночи являет он свое лицо» — означало то, что ровно в три часа ночи оборотень становится самим собой. Именно так обозначали глубокую ночь во всех романах, что я читала. Это время всегда считалось мистическим. А в некоторых книгах говорилось о том, что в три ночи достаточно посмотреть на небо и поговорить с богами, чтобы они услышали твою просьбу. До дня обряда я делала это каждый день. Молилась о том, чтобы Дарена осталась в живых. Не сработало.
Я черкнула на обратной стороне обложки чернилами 3:00. А потом спохватилась. Поняла, что сделала глупость и попыталась стереть надпись, но Демьян открыл глаза и посмотрел на меня, ожидая вердикта. Я глубоко вздохнула и закрыла книгу. Непонимающе пожала плечами. Ведь прекрасно понимала, что если сейчас наведу его на нужную мысль, он тут же отправится в лабиринт убивать оборотня. Я не хотела рисковать его жизнью. Эта никчемная месть не должна случиться. Сестру не вернешь.
— Я не знаю, что означают эти слова.
Я так привыкла скрывать истинные чувства и врать в лицо, что Демьян не понял лукавства. Он поднялся с постели и взъерошил волосы. Потер лоб и покачал головой.
— Если ты ничего не нашла, то мне и перечитывать не стоит.
Он выхватил книгу у меня из рук и со злостью поджал губы. Открыл шкафчик тумбочки и небрежно зашвырнул туда реликвию. От громкого хлопка я вздрогнула. Может, стоит сказать ему правду? Нет! Он не остановится! Не зная, как убить оборотня, он вряд ли пойдет в лабиринт. Хотя… Лучше об этом не думать. Такую потерю я не переживу. Пусть лучше вымещает злость на мне, чем окажется в лапах зверя. Как бы цинично это не звучало, мне плевать на селян и семью Ратибора! Пусть оборотень забирает одного за другим, ведь нас с Демьяном проклятье обошло стороной.
Все благодаря сестре…
— Ты куда? — остановила я Демьяна у выхода из комнаты.
— Мы встречаемся с Ратибором в лаборатории. К ужину буду.
Я улыбнулась, подбежала, погладила его руку и поцеловала в щеку. Он задержал на мне загадочный взгляд. Его глаза искрились, и я не понимала почему. Демьян провел рукой по моим волосам, пальцем коснулся шеи и прильнул к губам. Не успела я насладиться нежным поцелуем, как он отстранился и вышел из комнаты. Я долго стояла на месте, притрагиваясь к еще влажным губам, и не сводила взгляда с дубовой двери. Один короткий миг наполнил мою душу счастьем, и я с горечью подумала о том, что его подарила мне сестра ценой своей жизни, а со времени захоронения я даже ни разу не пришла почтить ее память.
Я резко сорвалась с места, накинула теплую мантию и вышла на улицу. Сразу направилась в сторону рынка, чтобы купить цветов. Тщательно выбирала букет. Белые оринии, лепесток к лепестку, как она любила. Я знала, что красные цветы для сестры всегда олицетворялись со смертью.
Мне упаковали покупку в бумагу, чтобы не помять по дороге. Я несла букет аккуратно, с трепетом, словно дитя. Мне казалось, что помнись хоть один лепесток и Дарена будет не дольна. Так странно, со дня обряда она мне не снилась. Хотя скорее это к лучшему. Чувство вины не позволило бы насладиться счастьем.
На кладбище было тихо и пусто. Так спокойно и безмятежно, будто оказалась в другом мире. Я прошла по тропинке к обелиску Дарены, и вздохнула, увидев ее красивое лицо. Развернула цветы, возложила их и скомкала бумагу в шарик. Бархатные лепестки зашевелились на ветру. Я отошла на шаг от могилы и опустилась на колени. Склонила голову и закрыла глаза. Начала молиться об упокоении души. Благодарила сестру за спасение моей жизни и просила прощения за предательство.
В месте пореза кольнуло болью, и я распахнула глаза. Посмотрела на рану и ужаснулась. Она загнивала, и сквозь корочку присохшей крови сочилась желтоватая вязкая жидкость. Ладонь опухла, и краснота поползла вверх по руке. Меня замутило от страшного вида. Приложив кусок бумаги к ладони, я ушла с кладбища и направилась к лекарю. Он, как назло, жил в дальнем конце села. Я бежала и посматривала на рану, которая подергивала. Раньше не придавала этим ощущениям значения. Меня больше волновали обряд и свадьба.
Пока я добралась до дома лекаря, истратила все силы. Постучала в калитку, пытаясь перевести дух. Мне открыла пожилая женщина — мать лекаря.
— Помогите! — взмолилась я.
Содрала бумагу с раны и показала ладонь. Женщина покачала головой и нахмурилась. Внимательно осмотрела руку и повела меня в дом больше похожий на деревянную сторожку. Запахло похлебкой и травами. От печи шел жар, и после улицы казалось, что внутри нечем дышать. Она усадила меня за стол и помогла снять мантию.
— Надо полагать ты дочь Некраса? Жена Демьяна?
Я кивнула, и она присела рядом. Достала из-под стола сундучок и раскрыла его.
— Хорошая была свадьба. Богатая. И вина не пожалели, — заулыбалась она.
Она была на моей свадьбе, а я даже не знала ее имени.
— Сын отбыл на корабле за море. Лекарства закончились. Прибудет не раньше, чем через неделю.
— Что же теперь делать? В Совунме больше нет лекарей.
— Ждать.
Она снова взглянула на рану. Надавила на покраснение, причиняя мне боль. Я скривилась, но не издала ни звука.