Прежде чем встретиться с женой, я отправился в баню, чтобы смыть с себя грязь темницы. Отец пошел со мной. Наверное, не хотел оставлять одного. Он совсем мне не доверял. Пока горячий пар приятно обволакивал продрогшее тело, он в подробностях рассказывал о том, как они жили без меня, и как Ждана узнала о смерти отца. И тут не обошлось без Ратибора! Он выбрал не подходящее время для правды.
Я напарился так, что сердце выпрыгивало из груди, но упорно сидел в бане. Меня страшила встреча с беременной женой. Я не знал, что говорить и делать. Боялся заглянуть в глаза и увидеть в них надежду на светлое будущее. Дитя не виновато в печальной судьбе родителей. Теперь у Жданы никого не осталось, кроме нас. Бросить ее и отправиться в лабиринт — самое подлое, что я мог сделать. У отца получилось связать меня по рукам и ногам.
— Хватит уже. Пошли, — не выдержал он.
Вскоре я сидел в холле за столом в чистой одежде, побритый и благоухающий мылом. Медленно пережевывал наивкуснейшее мясо, от которого давно отвык. В темнице ужасная кормежка.
Мама бегала вокруг меня, пытаясь угодить. Чувствовала за собой вину за то, что не смогла остановить отца. Но в наших с ним недопониманиях она не виновата. Мать — единственный человек, которого я любил и боготворил. Только она понимала меня, как никто другой и всегда могла найти нужные слова. Вот и сейчас она пододвинула стул и села со мной рядом. Погладила по голове и положила руку на плечо. Это означало, что меня ждет важный разговор. И я прекрасно понимал, о чем пойдет речь.
— Сынок, ты не сердись на отца, — я посмотрел на него и ухмыльнулся. Папа расселся на диване в своей любимой расслабленной позе с книгой в руках и даже не смотрел в мою сторону. Как всегда он погрузился в чтение с головой и окружающий мир не представлял для него никакого интереса. В этом он весь! Но это и к лучшему. Мне по горло хватило разговоров в бане. — Он хотел, как лучше.
Опять выгораживает его. Не любит, когда мы ругаемся. А я и не собирался ничего высказывать, проглотил обиду, как всегда!
— Ждана еще спит? — перешел я сразу к сути, минуя лекцию о благих намерениях отца.
— Да. Она из последних сил сидела в холле и ждала, когда ты вернешься. Я еле заставила ее прилечь.
— Отец сказал, что лекарь отрезал ей руку…
— Ой! Мы тут такое пережили, сынок! Хорошо, что ты этого не видел. Настоящее чудо, что она пришла в себя после этой пытки! А еще удивительней то, что малыш пережил операцию. Хвала богам! Они услышали мои молитвы, — запричитала мать. — Демьян, ты скоро станешь отцом. Это великое счастье.
Я кивнул и опустил взгляд в тарелку. Еда больше не доставляла удовольствие. Я проглотил последний кусок и вытер рот полотенцем.
— Теперь наша жизнь изменится, и ты должен быть сильным. Малышу нужен отец. Ждана не сможет полноценно за ним ухаживать. Мы с Казимиром во всем вам поможем. Будете жить с нами, как и раньше. Ждана не хочет возвращаться в дом Некраса. Завтра мы выставим его на продажу.
— Хорошо, — сухо ответил я. — Спасибо за ужин, — поцеловал я руку матери и встал из-за стола. — Пойду, посмотрю как она.
Не успел я выйти из гостиной, как мама окликнула меня.
— Прошу, забудь о лабиринте.
Я остановился, глубоко вздохнул и бросил через плечо:
— Уже забыл.
Я не стал стоять у дверей в спальню и собираться с духом, а уверенно вошел в покои. Духота комнаты напомнила баню, и я подошел к окну, чтобы приоткрыть его и впустить свежий воздух. Только тогда подошел к кровати и посмотрел на жену.
Ждана спала на спине в белой сорочке, которая едва прикрывала перемотанный отросток, из которого все еще немного сочилась кровь. Пора менять повязку, а лекаря и след простыл. Надо позвать маму. Она точно знает, что делать. Но не успел я сдвинуться с места, как жена распахнула глаза. Ее трудно было узнать из-за худобы и серого цвета лица. Но взгляд остался прежним. Он не померк от чудовищных испытаний. Голубые глазницы светились радостью, а губы растянулись в улыбке. Я коснулся ее спутанных волос и улыбнулся в ответ, а сердце разрывалось на части. Теперь мне до конца своих дней придется заставлять себя любить. Теперь мне навсегда придется забыть о лисенке. Бросить в плену оборотня и с головой окунуться в семейную жизнь, которую мне навязали родители. Даже краски комнаты померкли от этих мыслей. С этого дня мне суждено прибывать в серости будней, притворяясь счастливым.
— Демьян, — прошептала она и протянула ко мне руку. Я наклонился и припал к ее теплым губам.
— Все будет хорошо, родная. Я всегда буду рядом.
— Я люблю тебя больше жизни, — выдохнула Ждана, а я вздрогнул, вспомнив, что Дарена сказала те же самые слова, заходя в лабиринт.
Глава 27
Дарена
Я сидела в дальнем углу холла на холодном гранитном полу, прислонившись спиной к стене. Едва удерживала наполненный вином кубок в руках. Не отрывая взгляда, смотрела на пустой резной стул и тихо пела колыбельную. Вспоминала нежный мамин голос, пытаясь повторить интонацию. Слеза скатилась по щеке, и я запнулась. Тишина зазвенела в ушах. Невыносимая, вязкая тишина, которая преследовала меня несметное количество времени. С того дня, как Тур покинул мои покои, рассказав о розе, я больше его не видела. Он коротал время в башне и не выходил оттуда даже к ужину. Ежедневно я вкушала дары хозяина замка в полном одиночестве. Он перестал приносить мне наряды, но каждое утро в шкафу появлялись новые платья, а на столе стояли фрукты и вино. Только вместо двух кубков — один. Поначалу я радовалась возможности побыть наедине с собой, не чувствуя пристального взгляда, что безотрывно за мной наблюдал. Но в последние несколько дней я стала сходить с ума. Ловила себя на том, что сама говорю с цветами и порой мне казалось, что они отвечают. Засыпая в холодной постели, я утыкалась лицом в подушку и мечтала, чтобы оборотень прижал меня к своему теплому телу. Я умирала от тоски, но запретила себе приближаться к башне. Лишь с улицы наблюдала, как за окном пляшут тени в свете свечей и гадала, чем занимается чудовище.
А сегодня настал пик моего безумия, которое я не могла заглушить вином. Я лениво перевела взгляд и всмотрелась в красную жидкость. Поднесла ко рту и залпом осушила кубок. Покривилась и рассмеялась в голос. Эхо вторило мне насмешкой, чем разозлило окончательно. Я запустила кубок в стену. Он отскочил, и золото зазвенело, катаясь по полу. Я пнула его, и он закатился под стол, пробуждая во мне самую настоящую ярость.
Я закричала, что было мочи, и рванула на себя кружевную скатерть. Еда и посуда разлетелись по холлу, а свечи потухли, погружая меня во мрак. Я упала на колени и разрыдалась. Снова захотелось бежать из замка без оглядки, но там, в Совунме, я буду еще более одинокой, чем здесь.
Еще минута в пустом замке и потеряю остатки рассудка. Тогда я сорвалась с места и выбежала во двор. Понеслась к воротам, ухватилась за пруты и затрясла, что было мочи, в отчаянии выкрикивала:
— Все! Я так больше не могу! Слышишь, Тур?! Не могу!
Осела на землю и прижалась щекой к металлу. Завыла, как брошенный пес, с тоской вглядываясь в густой лес. Потеряла всякую надежду на ответ. Даже забыла, как звучит его голос, а образ размылся, оседая в памяти лишь отдельными частями. Никогда бы не подумала, что буду так самоотверженно хотеть увидеть оборотня.
Я всхлипнула и подтянула колени к подбородку. Склонила голову на бок и закрыла глаза. Сама не поняла, когда успела погрузиться в сон. А снился мне вовсе ни Демьян, ни сестра и ни Совунма, а чудовище, что держит меня в лапах и с нежностью прижимает к груди. А я слышу стук его сердца и ловлю каждый вдох. Обнимаю так неистово, будто в любой миг он может раствориться в воздухе. Навсегда меня покинуть…
Я очнулась в своей постели, в полнейшей темноте. Подскочила с кровати и зажгла свечи. Посмотрела на часы, которые показывали почти три ночи. Огляделась по сторонам в поисках оборотня, но вокруг было также тихо, как и всегда. Но впервые за последнее время я чувствовала, что за мной наблюдают. Это был вовсе не сон!
— Тур! — закричала я. — Ты здесь! Я знаю! Поговори со мной, пожалуйста. Не прячься. Покажись.
— Не могу, — прозвучал долгожданный голос где-то совсем рядом.
Я вышла из будуара на дорожку. Недалеко от лестницы зашевелились кусты, и я опрометью бросилась туда. Резко остановилась, увидев перед собой оборотня. Он стоял на четырех лапах без камзола, а его шерсть вздыбилась. Зверь оскалился, готовый в любой миг наброситься на жертву. Я в страхе попятилась назад, а он медленно пошел на меня, загребая когтями землю. Утробное рычание вгоняло в оцепенение. Один прыжок и меня не станет.
Уж лучше так, чем вечность в одиночестве! И я шагнула вперед. Вытянула руку, чтобы коснуться чудовища в последний раз.
Он закрыл глаза и склонил голову, позволяя погладить. Я с трепетом проводила ладонью по спутанной шерсти и нашептывала колыбельную, прислушиваясь к его ровному дыханию. Подошла вплотную и потянулась, чтобы поцеловать своего зверя, но он распахнул глаза и набросился на меня, пригвоздив к земле.
— Она хочет посмотреть на твою смерть! Ее голос постоянно звучит в моей голове. Я сопротивляюсь из последних сил.
Часы пробили три ночи, и Тур закричал от боли. Отскочил и превратился в человека. Схватился за голову и рухнул. Я подбежала и упала перед ним на колени.
— Что с тобой?!
Позади услышала шелест. Обернулась и увидела, как из-под земли быстро вырастают кусты полыни, начиная нас окружать. От жуткого крика оборотня, мое сердце сжалось. Он подскочил на ноги и побежал в замок. Я бросилась за ним вверх по лестнице. Весь холл был заполнен кустами, источающими неприятный запах и лишь пустая узкая дорожка вела Тура к башне. Я неслась за ним из последних сил. Юбки не позволяли быстро вскочить по лестнице на третий этаж, и я задрала их до шеи. Неслась вперед, не хватаясь за перила, которые утопали в зелени полыни. С замком творилось что-то странное. Он будто ожил. Из стен, полов и потолков вырастали розы, чьи шипы оплетали кустарники. Я услышала болезненный вой чудовища, который доносился из башни. Небольшая лесенка, ведущая к отодвинутой плите, была оплетена цветами, а длинные острые шипы перекрещивались между собой так густо, что без боли в башню не попасть. Я пережила слишком много, чтобы даже на секунду замешкаться и отступить.