Все равно было неприятно. Ну да ладно, не хватало еще загоняться из-за посторонней, чужой ему девчонки.
Но курить захотелось, а ведь он почти бросил. Да что за ерунда происходит!
Расслабленнось, угрюмо ворча, ушлепала прочь, сменившись раздражением. Алекс потянуся к бардачку — там вроде завалялась пачка сигарет. Автомобиль вильнул, вызвав возмущенное блеяние соседей по трассе. Ладно, лучше остановиться и потом уже шарить по закоулкам машины в поисках дурман-травы. А там, глядишь, и дымить расхочется.
Агеластос перестроился в крайний правый ряд и, включив аварийку, остановился. Снова потянулся к бардачку и боковым зрением заметил под пассажирским сидением комок мятой бумаги.
— Вот же свинский свин, — проворчал Алекс. — Все, Демис, больше я тебя в свою машину не пущу, вызывай такси.
Кряхтя, дотянулся до бумажки, поднял и собрался было выбросить в специальный пакет для мусора, но комок чуть развернулся, и Алекс увидел написанную корявым почерком Демиса фамилию — Некрасова.
Сердце глухо бухнулось в грудную клетку. Алекс торопливо развернул бумажку, слегка поморщившиись от вида своих трясущихся пальцев — истеричка ты, а не главный секьюрити.
И застыл, тупо глядя на всю запись: “Алина Некрасова, двадцать лет, родилась 10 апреля, мать — Светлана Некрасова, старшая сестра — Снежана”.
Светлана и Снежана. Двадцать лет. Апрель. Минус девять месяцев — июль. Их со Светланой июль.
Дочь?!
Но кто она, где она?
Неужели…
Глава 31
— Ну и что будем делать? — Ифанидис откинулся на спинку кресла и устало помассировал виски. — Почему мы вообще решили, что Димитрис влюбится в эту девчонку, захочет жениться? Мне кажется, этот тип вообще не умеет любить. Максимум, чего сможет добиться от него эта русская — стать его любовницей. Так ведь она и добиваться не собирается, насколько я понял из твоих слов. Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаешься, все именно так, — Дора подошла к мини-бару, налила отцу коньяк, себе — вино, вернулась, отдала бокал отцу, отпила вина и устроилась напротив в таком же кресле. — Ника пока не видит в Димитрисе мужчину, боится его, рядом с ним постоянно напряжена, сосредоточена только на работе.
— Ну вот, что ж хорошего? Кому нужна испуганная офисная мышь? Что в ней сексуального?
— Много чего хорошего, папа, — усмехнулась Дора. — Все-таки хорошо, что я вместе с тобой участвую в реализации нашего плана. Сам бы ты не справился.
— Ишь ты! — хмыкнул Ифанидис. — А не слишком ты самоуверенна, доченька?
— В меру, папочка, — тем же тоном ответила дочь. — Я больше, чем ты, сблизилась с Никой, я знаю и понимаю ее. А еще я знаю и понимаю Димитриса. Поэтому то, что сейчас происходит между ними…
— Да в том-то и дело, что ничего не происходит!
— Происходит, папуля, происходит. Димитрис привыкает к новой ассистентке, уже привык, я думаю. Успокоился, начинает ей доверять.
— Успокоился?
— Именно так. После того как на него надавил по твоей просьбе Бернье, Димитрис был готов взять на испытательный кого угодно…
— Кого угодно нам, — улыбнулся Ифанидис.
— Само собой. И когда появилась молодая и красивая девушка, Кралидис стопроцентно напрягся, ожидая, что та начнет ему строить глазки и заигрывать. Предупреждая твой вопрос…
— Какой вопрос? — настроение Николаса явно улучшилось, он смотрел на дочь с одобрением.
— Откуда я знаю, что чувствует Димитрис. Так?
— Так. И откуда?
— Пап, я ведь действительно хотела за него замуж. Я следила за его жизнью, за его увлечениями, за его романами. Я знаю и понимаю Димитриса Кралидиса, пожалуй, лучше, чем он сам. Плюс то, что докладывает тебе их менеджер по персоналу. Практически все претендентки на должность помощницы в той или иной степени флиртовали во время собеседования. Думаю, это было на уровне подсознания, уж очень мощное в красавчике Кралидисе мужское начало. Ну а он явно не намерен заводить романчики на работе, мозгов на это хватает.
— А Ираида? Она ж была влюблена, как кошка, все это видели и знали. Все, кроме Димитриса, хочешь сказать?
— И он знал. Просто Ираида была умна, ей хватало дружбы с любимым мужчиной. Но ее ты убрал с шахматной доски, так что вернемся к Нике. Именно ее замороженность и помогла Димитрису успокоиться и расслабиться. Снять внутреннюю оборону, так сказать.
— Допустим. Но сама Ника? Она когда отморозится?
— А мы ей поможем.
Казалось бы — ну что тут такого? Случайная мимолетная встреча, причем только глазами. Вполне ожидаемо, между прочим, Лимасол не такой уж огромный город. Тем более что настроен Франкентштейн… нет, Алекс, его зовут Алекс. Так вот настроен Алекс был вполне доброожелательно, улыбнулся, рукой помахал.
А она чуть заикаться не начала от нахлынувшего внезапно ужаса. Даже завоняло вдруг в машине так же мерзко, как в том контейнере. И так же стало душно. И голова закружилась, пришлось даже в руль вцепиться, зафиксироваться.
Дальше все было как в тумане: вот загорается зеленый, она стартует с визгом покрышек, несется практически наугад, главное — подальше от него. Как только в аварию не попала? Учитывая не самый большой водительский стаж. Ангел-хранитель, наверное, месячный запас сил на панику подопечной истратил.
Позавчера все случилось, вернее — ничего не случилось, кроме беспричинной истерики, а она все оглядывается по сторонам, не в силах отделаться от ощущения слежки. До паранойи доходит, показалось вчера вечером, что в ее квартире побывал чужой.
Нет, все вещи были на месте, ничего не сдвинуто, никаких следов, и в замке никто не ковырялся, и запахов посторонних нет, все как обычно — а она почти не спала ночью, утром умчалась, даже не позавтракав.
Это как раз не проблема — завтрак. В кафе неподалеку от офиса пекут замечательные булочки, и кофе здесь чудесный.
Алина доела булочку с марципаном и с удовольствием посмотрела на вторую — пухленькую, щедро посыпанную сахарной пудрой. А и хорошо, что убежала сегодня без завтрака, мюсли с молоком уже осточертели. То ли дело — плюшка!
Что? Сама стану плюшкой? Плевать! Даже лучше — растолстею, и никто меня не узнает, и бояться будет нечего!
Алина с наслаждением укусила булочку за бок, та мстительно обсыпала нос девушки сахарной пудрой, спровоцировав смешной, похожий на кошачий, чих.
Набюдавший за ней из автомобиля Димитрис тихо рассмеялся, едва удержавшись от громкого пожелания здоровья. Не надо ее пугать еще больше, она и так его боится.
В офисе Ника Панайотис закована в ледяной панцирь напряжения и сдержанности, говорит всегда ровно, деловым тоном, в глаза не смотрит, больше похожа на андроида, чем на человека. Очень толкового андроида.
Выстрел наугад — в выборе помощницы — оказался на удивление точным, ассистентка его вполне устраивает. Надо будет сказать ей сегодня, что испытательный срок окончен, ее берут на постоянной основе. Удивится, наверное, ведь до официального окончания испытательного срока еще три недели.
И менеджер по кадрам удивится.
Да он и сам бы удивился еще полчаса назад. В принципе, помощница в целом его устраивала, Ника довольно быстро освоилась, на удивление быстро, если учитывать, что никакого опыта работы у нее не было, пришла сразу после получения диплома.
Димитрис вообще не стал бы рассматривать ее кандидатуру, появись Ника Панайотис сразу после гибели Ираиды. Молодая, без опыта работы, да еще и такая красивая, очень красивая, причем красота натуральная, от природы. И макияжа почти никакого, только чуть тронуты помадой губы и подкрашены ресницы. И фигурка что надо, и вообще…
Все это Димитрис отметил для себя сразу, едва Ника пришла на собеседование. Отметил и мысленно поморщился, но деваться было некуда — либо эта куколка, либо Бернье пришлет свою шпионку.
Тот самый выстрел наугад.
И все равно он намеревался дождаться конца испытательного срока, чтобы окончательно утвердиться в своем решении.
А потом, паркуясь у офиса, увидел очаровательного андроида в кафе. Вот она, жмурясь от удовольствия, так вкусно откусывает булочку, что Димитрису тоже захотелось зайти в это кафе, заказать булочек и кофе, сесть рядом и жмуриться от удвольствия вместе.
И дружно чихать от залетевшей в нос сахарной пудры.
И… В общем, с ассистенткой он определился, пусть работает.
Алекс довольно долго просидел тогда в машине, дожидаясь, пока хоть немного успокоится бушевавший в душе шторм.
Шторм из мыслей и эмоций, бешено налетавших друг на друга, воевавших, мирившихся, угасавших, снова взрывавшихся. Разбудивших давно, казалось, умершие, а на самом деле впавшие в летаргический сон чувства.
И память. И ощущения. И вкусы, и запахи, и…
Жизнь.
Ту, которая у него была. И ту, которую потерял — когда поверил. И не проверил сам. Не поехал. Не убедился. Не заглянул в глаза любимой женщины.
Тебе было достаточно фото? На котором твоя женщина улыбалась другому? И ты сразу решил, что ее беременность не имеет к тебе отношения, что отец — тот, другой. Муж. А ты был всего лишь курортным романом.
Ты даже не вспомнил, что твоя женщина была готова остаться с тобой, рискнув своим благополучием и судьбой дочери.
Ты поверил в ее предательство сразу и безоговорочно. Хотя нет, не так, ты нашел своей слабости оправдание — зачем Светлане такой урод, да еще и безрукий? У нее все хорошо, муж вполне симпатичный, а главное — здоровый. Второго ребенка скоро ему родит.
Она и родила. Вот только кому?
И — кого? Кто такая Алина Некрасова?
То, что командировка Демиса была связана именно с этой девушкой, сомнений не вызывало. Но зачем Ифанидису понадобилась эта информация? Что-то хочет от него, Алекса, нужен рычаг давления? А смысл? Двадцать лет спустя, когда и сам Алекс уже забыл о своей любви? Тем более что давить на него не надо, он и так предан Ифандису.
Остается один вариант, самый невероятный.