Отфутболив неправильное «если» подальше, Алекс вошел и бесшумно закрыл за собой дверь. Позвал негромко:
— Лана!
Квартира угрюмо молчала.
Ну а как иначе, если в ней никого не было? И даже холодильник выключен. Кем или чем ей отвечать?
Алекс еще раз обошел квартиру, внимательнее присматриваясь к мелочам. Ну же, Олененок, ты должна была оставить хоть какую-то подсказку! Что ты задумала, где тебя искать?!
Алекс вздрогнул от негромкой трели смартфона, донесшейся из прихожей, поспешил на призыв и мысленно чертыхнулся — фиговый из тебя секьюрити, Агеластос, как ты умудрился не заметить лежащий на виду смартфон?
Трели не прекращались — звонивший был настойчив. Вернее, звонившая — с дисплея улыбалась Снежана. Алекс и сам не мог объяснить, почему он решил ответить на не имеющий к нему отношения звонок. Интуиция? Надежда? Отчаяние?
Но он ответил. Вернее, нажал на зеленый значок и сначала молча слушал взволнованный голос Снежаны:
— Мамочка? Наконец-то! Почему не отвечала, я тут с ума схожу! Твои слова в нашем последнем разговоре…
— Что она сказала? — напрягся Алекс.
— Кто это?! — вскрикнула Снежана. — Где мама? С ней все в порядке?
— Не знаю, Светланы дома нет, телефон и ключи она оставила в прихожей.
— Кто вы такой?!
— Друг твоей матери. Снежана, что она сказала, что тебя испугало?
Наверное, девушка и сама была на грани отчаяния, потому что расспрашивать собеседника дальше она не стала, ей надо было с кем-то разделить свою тревогу. Всхлипнула в трубку:
— Она сказала «прощай, все у тебя будет хорошо». И все. И больше на звонки не отвечала.
— Как давно это было?
— Не знаю. Мне показалось, что давно, но просто…
— Понял. Проверю по журналу звонков. А сейчас сосредоточься и подумай — куда могла пойти Лана в минуту отчаяния?
— Отчаяния? Вы… вы думаете, мама… А я… Из-за меня, все из-за меня! — Снежана явно была на грани срыва.
— Вы оба хороши, и ты, и отец твой. И сволочь этот, Иннокентий, — имя сволочи Алекс выговорил с трудом, акцент стал более явным.
Церемониться с девчонкой было некогда, ее следовало встряхнуть. Если пожалеть — рассопливится еще сильнее. А вот если разозлить — может и сработать. И Алекс продолжил жестко вколачивать гвозди обвинения:
— Ты предала мать ради квартиры, ради сытой жизни. Продала, по сути. Так же, как недавно продала сестру. Ты знала, что Алина жива, но никому не сказала. Хотя видела, как страдает мать. А когда боль твоей матери материализовалась опухолью, ты опять отстранилась. Хотя, если задуматься, в болезни Ланы виновата ты. Из-за тебя она умирает. Или уже умерла. Кем ты стала, Снежана? Из славной малышки ты превратилась в холодную расчетливую дрянь, которой плевать на мать, не говоря уже о сестре.
— Да кто вы такой?! — все-таки разозлил, прекратила ныть. — Какое право вы имеете меня осуждать?! Что вы вообще знаете о нашей семье? Матери никогда не было до меня дела, она только Алину любила!
— Врешь. Она тебя обожала, я видел. А ты ее предала.
— Нет! Она вечно с Алькой носилась, она и сейчас к ней помчалась, я уверена! И это вы врете, ничего вы не видели, вы иностранец, вы с акцентом говорите. Хотя… — девушка запнулась, а потом растеряно произнесла: — Дядя Алик?
Ответом ей были короткие гудки отбоя.
Алекс уже знал, где была похоронена неизвестная, посмертно получившая имя Алины Некрасовой. Как знал и то, что Светлана часто ездит туда.
Ты идиот, Агеластос. Ты мог бы и сам сообразить, что Олененок обязательно захочет попрощаться с дочерью.
Но оказалось, что Светлана приехала на кладбище не только ради прощания. Алекс едва не взвыл от отчаяния, когда увидел скрюченную фигурку возле пафосной могилы. Светлану почти замело снегом, и снег этот не таял…
А потом он заметил легкое облачко возле посиневших губ — она дышала!
Дальше он действовал на автопилоте, решительно и профессионально, порой — жестко, а иногда и бесцеремонно, заперев воющую от горя душу в самый дальний чулан.
На руках, бегом, донес умирающую женщину до своей машины, довез ее до ближайшей — по навигатору — больницы, где Светлане оказали первую помощь и временно стабилизировали. А потом был звонок в клинику Соркина, частный самолет и бригада врачей с лучшим оборудованием, документы на вывоз пациентки в Израиль, и все это он сумел организовать за несколько часов, периодически пинком отправляя истерящую — ты не успеешь, она умрет! — душу обратно в чулан.
Он успел. Довез Олененка живой. И по глазам Соркина понял, что надежды мало.
Но сомневаться он себе не позволил. Снял номер в гостинице рядом с клиникой и проводил рядом с мечущейся в бреду Светланой столько, сколько разрешал врач. Он держал ее за руку, он разговаривал с ней, напоминал о проведенных вместе днях, укорял за то, что скрыла от него беременность, рассказывал о злоключениях их дочери, обещал скоро привезти Алину сюда, к матери.
И каждый день надеялся, что вот-вот его Олененок откроет глаза, увидит его, удивится. Гадал — узнает ли? Но это — узнает или нет — было неважно, главное, чтобы открыла, чтобы вернулась.
Но проходили день за днем, состояние оставалось стабильно тяжелым.
А тут еще и Ифанидис начал звонить, настаивать на возвращении. Алекс тянул, сколько мог, но вчера босс наехал всерьез, дальше тянуть было опасно. Так можно и работы лишиться, а ему сейчас деньги особенно нужны. Его счет почти пуст, а Светлане после операции потребуется реабилитация. Да и жить где-то надо, с женой и дочерью.
В общем, Алекс был в аэропорту, когда ему позвонил доктор Соркин.
И впервые за много дней душа Алекса была выпущена из чулана.
Олененок возвращается!
Теперь все будет хорошо.
Глава 41
Две полоски.
В фильмах актрисы по-разному реагируют на постепенно проявляющиеся полосы теста на беременность — в зависимости от замысла сценариста и способностей актрисы. Ахают, заливаются слезами, радостно прыгают, злятся, швыряют тест в мусорку, торжественно упаковывают его же в коробочку и преподносят своему мужчине в качестве подарка. В кино мужчины-актеры, получив такой подарок, чаще всего старательно хлопочут лицом, изображая восторг и умиление.
В жизни… По-всякому бывает.
Алина нервно хихикнула, вспоминая, как смеялись они с Милкой, когда их одногруппница Дарина решила в строгом соответствии с рекомендациями сценаристов и писателей устроить сюрприз своему парню Игнату, он тоже учился в одной с девчатами группе.
Да что уж там, фантазия Дарьки оказалась намного богаче, до такого литераторы не додумались бы. Наверное.
В общем, тест с двумя полосками был старательно затолкан в пустотелый эклер, остальные, самолично выпеченные, хозяюшка Дарька начинила заварным кремом. И притащила гору пирожных на занятия, чтобы угостить все одногруппников по случаю…
А вот повод для угощения Дарина старательно держала в секрете, пообещав сказать, как только раздаст все пирожные. При этом Дарька многозначительно посматривала на Игната, но обожающий сладкое парень этого не замечал, все его внимание было сосредоточено на пухленьких аппетитных эклерчиках.
Ему Дарина вручила пирожное в последнюю очередь. И, смущенно глядя на парня, попросила не кусать, а бережно разломить пирожное. Но пока девушка произносила эту фразу, Игнат жадно вгрызся в эклер, откусив чуть ли не треть.
Вернее, попытался откусить, послышался хруст, затем — вопль, потом Игнат закашлялся, захрипел и схватился руками за горло, синея на глазах — пластиковый осколок попал в дыхательные пути.
К счастью, мама Дарины была врачом скорой помощи, поэтому прием Геймлиха перепуганной затейнице оказался знаком, и отца своего будущего ребенка она спасла. А спасенный сюрприза не оценил, обозвал Дарину тупой идиоткой, заставившей его есть обосс… испачканную мочой пластмассу, и пара тогда разругалась, как все думали, окончательно.
А через месяц те же все гуляли на веселой студенческой свадьбе.
Так, Алина, нашла что вспомнить! Все это было в другой жизни, та Алина Некрасова умерла, нет ее. И друзей ее нет. И семьи тоже, не нужна она им оказалась. Даже маме — вон как легко забыла, променяв на невнятного мужичка.
А ей сейчас мама так нужна…
Потому что она не знает, как быть дальше, что делать? Она даже не знает, рада или нет. Какая из нее мать, это же все из другой, взрослой жизни, к которой она не готова, она только учится быть взрослой, едва начала привыкать к новому имени и новой жизни, к своей самостоятельности.
К тому, что в этой жизни теперь есть Димка…
Но есть ли он? Вернее, будет ли он? Останется ли в ее жизни навсегда?
Небольшой кусок пластика с двумя подмигивающими полосками впервые с той сумасшедшей новогодней ночи заставил Алину задуматься о будущем. Будущем их с Димитрисом отношений.
Ну а если серьезно, то будущего у них как раз и нет. Семья Кралидисов не разрешит своему наследному принцу жениться на безродной девчонке, сироте из России. Но вдруг случится чудо, и они с Димкой получат родительское благословение — сама Алина не сможет начать семейную жизнь с вранья. И должна будет рассказать и о борделе, и о подделке документов, по которым она, между прочим, вообще проститутка Вероника Скворцова!
Само собой, после такой правды Димка и смотреть в ее сторону не захочет, и с работы она вылетит, и придется снова просит помощи у Ифанидисов. Они, конечно, очень милые, но и меру надо знать! Сколько можно сидеть у них на шее?
В общем, лучшим вариантом будет никому ничего не говорить и избавиться от беременности. Не думать о том, что сейчас в животе у нее зажглась крохотная жизнь, нет, это всего лишь новообразование, которое надо удалить, и как можно скорее!
Алина, зажав в ладони тест, медленно сползла по стенке на пол ванной и горько расплакалась, причитая сквозь всхлипы:
— Не могу! Не могу! Не могу!!!
Дверь ванной распахнулась, вбежал встревоженный Димитрис, упал перед плачущей девушкой на колени, обнял: