– Если это так, — отозвался вдруг Бэббл, — то нам не остается ничего другого, как упаковаться и драпать отсюда. Немедленно.
– А каким образом? — ухмыльнувшись, произнес Игнас Тагг. Все дело в яликах, подумал Сет Морли. У нас нет никаких других транспортных средств, кроме мертвых, израсходовавших все свое топливо яликов, но даже если нам и удалось бы заправиться топливом — ну скажем, перекачав остатки топлива из каждого, чтобы наполнить топливный бак хотя бы одного из них, — на борту ялика отсутствует навигационное оборудование, с помощью которого можно было бы проложить требуемый нам курс. В памяти навигационного устройства каждого ялика имеются только две координаты — планеты Дельмак–О и исходной точки отправления — и совершенно отсутствуют координаты «Интерпланет–Веста», вследствие чего эти устройства не имеют никакой для нас ценности. Может быть, мелькнуло у него в голове, именно поэтому нам предписывалось прибывать сюда только на яликах?
Мы все являемся объектом какого–то эксперимента, в отчаянье подумал он. Вот, вот — над нами кто–то экспериментирует. Не исключено, что на пленке в лентопротяжке спутника никогда и не было никаких инструкций. Может быть, все было подстроено с самого начала именно таким образом.
– Попробуйте связаться с кем–нибудь из дежурных релейной сети, — предложил Толлчиф. — Может быть, вам это удастся сделать прямо сейчас.
– А почему бы и нет? — согласился Белснор. Он снова включил аппаратуру, нахлобучил на голову наушники, стал лихорадочно вращать рукоятки управления, включать одни цепи, выключать другие. Все остальные ждали в абсолютной тишине и внимательно следили за его манипуляциями. Как если бы, подумал Морли, от этого зависели наши жизни. И вполне возможно, что так оно и есть на самом деле.
– Ну что? — не выдержала в конце концов Бетти Джо Берм.
– Ничего, — ответил Белснор. — Попробую–ка видеоканал. — Засветился небольшой телеэкран. По нему побежали ровные строки, то и дело перекрывавшиеся рябью статических помех. — Это как раз та частота, на которой работает релейная сеть. Мы должны были поймать изображение.
– Но не ловим, — мрачно заметил Бэббл.
– Да, не ловим, — Белснор продолжал вращать рукоятки — Сейчас совсем не так, как в прежние добрые времена, — тяжело вздохнув произнес он, — когда можно было крутить конденсаторы переменной емкости приемных контуров, пока не поймаешь нужный сигнал. Сейчас все гораздо сложнее. — Он неожиданным движением выключил силовое питание. Экран погас, а в громкоговорителях смолкли атмосферные разряды.
– В чем дело? — спросила Мэри Морли.
– Нам так и не удалось выйти в эфир, — пояснил Белснор.
– Что? — почти одновременно воскликнули в изумлении все находившиеся в комнате.
– Мы ничего не передаем. Я не могу выйти на их сеть, а если мы не находимся в эфире, то как они могут подцепить наш сигнал? — Он откинулся назад и весь аж задрожал от возмущения. — Это заговор, гнусный заговор.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — резко спросил у него Уэйд Фрэйзер. — Вы считаете, что это сделано умышленно?
– Не я собирал этот передатчик, — сказал Глеи Белснор. — Не я монтировал эту приемную аппаратуру. В течение последнего месяца, с того самого первого дня, что я здесь, я непрерывно производил пробные выходы в эфир. Я поймал несколько передач со станций этого звездного скопления и мы сами производили передачу. Казалось, что все функционирует вполне нормально. И вот тебе на. — Он глянул вниз, лицо его внезапно оживилось. — О, — вдруг произнес он и кивнул. — Да, я понял, что произошло.
– Нечто плохое? — спросил Бен Толлчиф.
– Когда спутник принял мою команду активировать лентопротяжный механизм и перейти в режим передачи, — сказал Белснор, — он переправил этот сигнал назад. Передал команду этой аппаратуре, — он показал на стоявшую перед ним приемо–передающую стойку. — Эта команда заблокировала абсолютно все. Она свела на нет все мои настройки. Мы теперь ничего не принимаем и ничего не передаем, независимо от того, какие команды я задаю той груде металлолома. Мы отрезаны от эфира, и, по всей вероятности, требуется еще один сигнал со спутника, чтобы это все снова начало нормально функционировать. — Он покачал головой. — Что нам остается делать, как не восхищаться этим? Мы передали свой первичный запрос на спутник, он в ответ переслал свой сигнал блокировки. Это как в шахматах — на каждый ход есть свой ответ. Причем я сам привел в действие весь этот адский механизм. Как крыса в клетке, пытающаяся отыскать тот рычаг, после нажатия на который ей в клетку падает сыр и наткнувшаяся на другой рычаг, прикосновение к которому сопровождается ударом электрического тока. — В его голосе звучала горечь поражения.
– Разберите передатчик и приемник, — предложил Сет Морли. — Отыщите блокировку и соберите все заново, убрав ее.
– В этой аппаратуре, наверное, — даже, черт возьми, несомненно, — имеется компонент, который может ее полностью вывести из строя. Он либо уже уничтожил жизненно важные элементы, либо сделает это, как только я попытаюсь устранить блокировку. У меня нет запасных деталей. Если будут уничтожены там и здесь определенные цепи, у меня нет никакой возможности их восстановить.
– А луч автопилота, — спросил Морли, следуя которому я сюда добирался? Вы можете переслать нужное сообщение с его помощью?
– Лучи автопилота работают только первые восемьдесят или девяноста тысяч миль, после чего их действие прекращается. Разве не на этом удалении вы поймали свой сигнал, с помощью которого совершили здесь посадку?
– Да, примерно, — признался Морли.
– Мы полностью изолированы, — сказал Белснор. — И сделано это фактически в течение всего лишь нескольких минут.
– Что мы должны сделать, — сказала Мэгги Уолш, — так это подготовить общее прошение–молитву. Мы можем, вероятно, передать его с помощью эманации своих собственных желез, если нам удастся ее сделать достаточно короткой.
– Я могу помочь приготовить такое прошение, если это выход из положения, — сказала Беттти Джо Берм. — Поскольку я опытный лингвист.
– Это самое крайнее средство, — заметил Белснор.
– Нет, не самое крайнее средство, возразила Мэгги Уолш, а весьма эффективный, неоднократно апробированный метод получения помощи. Мистер Толлчиф, например, попал сюда благодаря именно такому прошению.
– Но оно прошло по радиорелейной сети, — заметил Белснор. — У нас же нет возможности выйти на эту сеть.
– У вас нет веры в прошение? — ехидно произнес Уэйд Фрэйзер.
– Да, у меня нет веры в молитву–прошение, — ответил Белснор, — если оно не подкреплено соответствующими электронными средствами. Спектовский прямо указывал на это: если нужно, чтобы прошение возымело должный эффект, оно должно быть передано с помощью электронных устройств через сеть планет «Обителей Богов», чтобы достичь всех Манифестаций Божества.
– Я предлагаю, — сказал Морли, — передать наше общее прошение насколько можно дальше от поверхности этой планеты с помощью луча автопилота. Если мы сможем спроецировать его на восемьдесят или девяноста тысяч миль отсюда, то Божеству будет легче его уловить, поскольку сила притяжения его к поверхности планеты обратно пропорциональна эмоциональной силе прошения, а это означает, что если нам удастся передать прошение на как можно большее расстояние от планетарной массы, то значительно повысится математическая вероятность того, что прошение достигнет какой–либо из Манифестаций. Сам Спектовский упоминает это, я просто не помню, где. В конце, как мне кажется, одного из приложений к «Библии».
– Законы Терры запрещают сомневаться в эффективности прошений. Это нарушение гражданского кодекса как метрополии, так и всех колоний «Интерпланет–Веста», — злорадно заметил Уэйд Фрэйзер.
– И вы не погнушаетесь составить соответствующий донос, — в тон ему произнес Игнас Тагг.
– Никто не собирается ставить под сомнение действенность молитв, — глядя на Фрэйзера с нескрываемой враждебностью, произнес Бен Толлчиф. — Мы просто не можем прийти к согласию в отношении выбора наиболее эффективного способа передачи их. — Он поднялся со своего места. — Что–то пить захотелось, — сказал он. — Прощайте. — Он вышел из комнаты, причем походка его была не очень–то твердой.
– Неплохая мысль, — сказала Сюзи Смарт, обращаясь к Сету Морли. — Я тоже не прочь выйти. — Она поднялась, с машинальной улыбкой на лице, лишенной какого–либо чувства. — Ведь это в самом деле ужасно, разве не так? Не могу поверить, что генерал Тритон мог сделать такое умышленно. Это, скорее всего, какая–то ошибка. Неисправность электроники, о которой ничего не известно администрации. Вы с этим не согласны?
– Генерал Тритон, судя по тому, что я о нем слышал, — сказал Морли — человек безупречной репутации.
На самом деле он никогда не слышал вообще о генерале Тритоне, но ему казалось, что неплохо именно в таком духе высказаться, чтобы приободрить Сюзи. Они все сейчас нуждаются в словах ободрения, и если это поможет укрепить их веру в то, что генерал Тритон — человек, безусловно, достойный уважения, то пусть так оно и будет, — ему, во всяком случае, так этого хотелось. Вера в гражданскую власть, так же как и в непогрешимость религии — естественная потребность цивилизованного человека, без этого вряд ли можно было бы жить.
– Так к какому же аспекту Божества нам следовало бы обратиться с прошением? — спросил д–р Бэббл у Мэгги Уолш.
– Если вы хотите, чтобы время откатилось назад, ну скажем, к тому моменту, который предшествовал времени получения назначения на эту планету каждым из нас, — объяснила Мэгги, тогда это должен быть Наставник. Если же вы хотите, чтобы Божество стало на нашу сторону и ситуация изменилась для всех нас к лучшему, тогда следует обращаться к Заступнику. Если же мы, каждый по–одиночке, желает получить помощь в отыскании выхода из…
– Надо обратиться ко всем троим, — с дрожью в голосе произнес Берт Кослер. — Пусть Божество само решает, к какой из его ипостасей оно прибегнет, чтобы оказать нам помощь.