– Как нашли тело? – спросил Ванзаров, пока они шли по двору больницы за доктором и санитарами.
– Случайно. Двое фабричных возвращались из трактира, товарищ споткнулся, повалился вниз, другой полез его вытаскивать. Вместо приятеля вытащил тело женщины. В темноте перепутал. Заорал во все горло, поблизости городовой оказался. Происшествие имело положительный смысл: от страха фабричные так протрезвели, что долго пить не смогут…
– Место, где ее нашли, осмотрели? – Ванзаров не заметил милой шутки.
– Никак нет, – неохотно признался Спринчан. – Мой помощник выезжал.
Что означало: пристав счел дело столь обыденным, что поленился покидать теплый участок, чтобы составить протокол.
– Как описал ваш помощник место обнаружения?
Направление разговора все менее нравилось штабс-капитану: и чего сыскной прицепился? Что ему надо?
– Собственно, тело было поднято наверх, находилось на дороге там, где фабричный выронил, когда разглядел, что вместо дружка вытащил из снега, – ответил пристав.
– Снег, где лежало тело, осмотрели?
– Темно было, – оправдался Спринчан за своего помощника.
Хотя в чем оправдываться? Если каждого пьяницу, что в сугробе замерзает, так обхаживать, службу нести некогда. Участок – рабочая окраина, народ пьет и гибнет, что тут поделать. Тоска жизни.
– Что отметил ваш помощник?
Простой вопрос прозвучал как обвинение прокурора. Приставу окончательно разонравился хваленый сыщик. Исключительно неприятный тип.
– Ничего особенного… Разве только лицо ее было наглухо замотано платком.
– То есть голова была обмотана платком? – будто не разобрав, спросил Ванзаров.
– Никак нет, именно лицо замотано наглухо.
– Как, по-вашему, женщина могла идти ночью с завязанным лицом?
Мысль была столь простой, что пристав удивился, как проглядел. Читал протокол и упустил. Вроде бы мелочь. Однако…
– Пьяная была, замоталась как попало, шла наобум, пока не свалилась…
Ванзаров не стал загонять штабс-капитана в угол.
Доктор Миллер гостеприимно распахнул дверь морга для полицейских. Санитар Ергушин отпер мертвецкую. Август Адамович был любезен и включил электрическую лампочку, что висела над прозекторским столом в простом жестяном рефлекторе. Он указал на тело, помещенное на среднюю полку деревянного стеллажа.
– Извольте, ваша подопечная, господа…
Ванзаров подошел к стеллажу и стал рассматривать. Спринчан не понимал, что он там собирается обнаружить, но держался рядом. Тело видел впервые. Ничего особенного, обычная жительница их участка…
– Кто снял платок с лица? – спросил Ванзаров, голову не повернув. Концами платка была подвязана челюсть замерзшей.
Пристав точно не знал.
– Помощник распорядился, – ответил он, чтобы не уронить честь участка. – Как же иначе? Надо было лицо осмотреть.
Спринчан хотел добавить, что у них заведено проверять найденных по спискам пропавших и беглых, но тут Ванзаров распорядился перенести тело на стол. Доктор Миллер спорить не стал, пусть полицейские развлекаются, кивнул санитарам. Ергушин с Печенкиным перетащили холодное тело под свет двадцатисвечовой лампочки.
Ванзаров откинул край старенькой тужурки. Открылась простая блузка из серой бумазейной ткани. В электрическом свете виднелось бурое пятно, пропитавшее материю на левом боку. Ванзаров указал пальцем на верхний изгиб пятна.
– Видите?
Штабс-капитан заметил тонкий разрез на ткани. И счел за лучшее промолчать.
– Обратите внимание на воротник блузки.
– Обычный кружевной воротничок, – ответил пристав. – Дешевый.
– Чистый, накрахмаленный, оторван у левого плеча. О чем это говорит?
– Порвала, наверное…
Ванзаров наградил таким взглядом, что Спринчан ощутил себя болваном. Чувство не из приятных.
– Доктор, прошу разрезать блузку.
– Вскрытие изволите делать, господин полицейский? – спросил Август Адамович, будто такое случалось регулярно у них в мертвецкой.
– Только внешний осмотр.
Миллер кивнул Ергушину, санитар достал ножницы, что хранились с другими инструментами в железном ящике. Доктор одним движением распорол блузку посередине, предоставив полицейскому полную свободу действий. Ванзаров откинул левую половину. Раскрылся холмик женской груди. И тут Спринчан увидел у нее под ребром тонкую почерневшую полоску с засохшей кровью.
– Что скажете, пристав?
Что тут сказать: проморгали. Однако происшествие не сильно меняется: пьяная не сама замерзла, зарезали ее ударом ножа. Придется дело открывать.
– Проглядел помощник, молодой, не такой опытный, как вы, господин Ванзаров.
– По ширине разреза нож определить можете?
Да что же такое, совсем замучил. Пристава бросило в жар.
– Что-то узкое, – попытался он угадать.
– Это финка… Скорее всего… Доктор, прошу перевернуть тело.
Наблюдая за ловкостью сыщика, Миллер забыл про иронию. Санитары переложили тело на живот и стянули старенький полушубок. Ванзаров указал приставу на разодранные локти.
– Как полагаете, при падении разодрала? – спросил он.
За неимением мыслей Спринчан полностью согласился. Он ощущал себя как нерадивый ученик перед учителем, который спрашивает заданный урок. А он не выучил.
– Доктор, будьте добры осмотреть затылок жертвы.
Миллер послушно наклонился.
– Я правильно понимаю, что вот эти следы содранной кожи жертва получила после смерти? – продолжил Ванзаров.
Август Адамович согласился: крови нет, несчастную ударили головой мертвой.
– Пристав, увидели все, что желали? Для протокола достаточно?
Спринчан желал бы совсем не видеть, но вынужден был опять согласиться. Просто нечем возразить. Ванзаров поблагодарил доктора и вывел штабс-капитана из больницы. На набережной Фонтанки гулял ветер, но приставу было жарко.
– Павел Иванович, что можете сказать о жертве?
Пристав глубоко вдохнул морозный воздух.
– Что сказать, из простых, наверно, на фабрике работает… Может, замужем… Может, дети… С горя пьет… На нож напоролась, ограбить хотели… Погибла за копейки…
Ванзаров согласно кивнул.
– Благодарю. Где именно ее нашли?
– На углу Лиговской улицы и канала.
– Кажется, это место глухое, домов близко нет?
– Да, там пустыри. А что такое?
– Позволю небольшие уточнения к вашим выводам, – сказал Ванзаров, глядя на лед реки. – Эта женщина хорошо образованна, следит за собой, но живет в бедности, еле сводит концы с концами, заложила обручальное кольцо. Сама ведет домашнее хозяйство, она замужем, но детей нет… На нож не напоролась, это мастерский удар прямо в сердце… Перед этим ей угрожали, она не сопротивлялась. Очень сильно испугалась. Следы заметны у нее на юбке… Ее схватили за воротник, который оторвался в руке убийцы: что-то требовали, она не согласилась. Тогда ее прирезали. Убили не на улице, а в помещении. Привезли на пролетке. Убийца сбежал. Извозчик обнаружил мертвое тело, не захотел связываться с полицией, сбросил с обрыва в снег.
Пристав сохранил самообладание. Насколько смог.
– Откуда узнали? – только спросил он.
– Все факты на теле. Кончики пальцев у нее в мелких заживших порезах, как у кухарки. При этом волосы ухожены, она сама сделала себе прическу. Кожа хорошая, без следов регулярного употребления алкоголя. Она бедна, вы правы, судя по ботиночкам, юбке и блузке: одежда старая, много раз стиранная, заношенная, но опрятная, воротничок накрахмален. Женщина следит за собой. На пальце след от обручального кольца, которое многие годы не снимала, но вынужденно отдала в заклад. Значит, семья в трудной ситуации. Отсутствие детей видно по груди: она никогда не кормила младенца.
– Как определили, что ее зарезали в помещении?
– На блузке широкое пятно крови. На морозе этого бы не произошло. При этом удар ножом был нанесен по блузке. На улице нож порезал бы полушубок.
Штабс-капитану оставалось только согласиться.
– Но как определили, что убийца привез ее на пролетке? Зачем?
– Зачем? – повторил Ванзаров, раздумывая. – Чтобы увезти как можно дальше от места преступления… Остальное понятно.
– Простите, но не мне.
– Надо найти простые ответы на вопросы: почему ее лицо было замотано платком? Почему на затылке остались следы, будто ее уже мертвой били головой обо что-то твердое? Почему подраны локти на полушубке?
– У меня нет ответов, – признался Спринчан.
– Логичный вывод: извозчик обнаружил, что пассажирка мертва, дернул ее за ноги, она ударилась затылком и локтями о край пролетки и подножку. Извозчик из суеверия замотал ей лицо платком, как саваном, и сбросил в снег… Если бы она приехала на санях, следов на затылке и полушубке бы не осталось. Тут нужна высота пролетки. Чтобы найти убийцу, ищите извозчика, который вез парочку вчера поздно вечером… Когда сворачивал на Обводный, кто-то из постовых мог заметить…
Задача из разряда невыполнимых: сколько пролеток пробегает мимо городовых? Кто ее мог заметить? Разве только извозчика поискать…
– Хотя постойте… Не совсем точно, – сказал Ванзаров, глядя в глаза пристава так, что тому захотелось зажмуриться. – Ну конечно… Не было никакой парочки. Она ехала одна уже мертвая. Убийца запихнул ее в пролетку, якобы дама устала, приказал отвезти. Извозчик повез… Дальнейшее известно.
Пристав убедился: слухи о Ванзарове – совсем не полицейские побасенки.
– Как вы это делаете? – не скрывая уважения, спросил он.
– Всего лишь логика поступков людей, – ответил Ванзаров, чтобы не выдать психологику. – Извозчика с одинокой дамой городовому запомнить проще.
– Опрошу лично.
– Благодарю. Вызовите фотографа из полицейского резерва, пусть сделает снимок лица. Фотографию пришлите мне.
– Так точно, не сомневайтесь.
– Ближайшие дни следите за сообщениями о пропавших. Если будет женщина, похожая по описанию и возрасту, сразу вызывайте родственников. Крайне необходимо установить ее личность. Тогда убийцу установите.
Спринчан колебался, но все-таки решился: