— Хороша телка, хоть и старовата. Жаль, не успели попользоваться.
А в голове Вагифа неотступно билось: «Ведь мы влипнем! Все это когда-нибудь кончится». Они втащили труп женщины на заднее сиденье. Быстро собрали и сунули в машину разбросанные вокруг вещи и остатки обеда. Ханенок поднял блестящий никелированный пистолет «лепаж» и выщелкнул магазин. Он любил оружие, но в бригаде существовал железный закон — немедленно избавляться от «мокрых» стволов.
— Бельгийский, калибр 7,65, - Ханенок повертел пистолет в руке и бросил его на труп женщины. — Ловко этот полковник пушкой орудует. Только и я мимо не стреляю.
— Я… я! Головка от х…я! — передразнил Вагиф. — Если бы ты отрубил полковника как следует, он бы не очухался, и не было бы никакого шума. Мирон нам теперь все мозги проест.
— Издержки производства. Нечего нам было на бабу кидаться.
Вину за неудачу и весь шум, который поднимется, Мирон, конечно, повесит на Вагифа. Сгоряча может и морду набить. А скорее всего, накажет деньгами. Заставит сдать в бригадную кассу пару тысяч баксов, и никуда не денешься. Вот ведь дурость накатила! Но кто мог знать, что лох окажется полковником, да еще с пушкой?
Ханенок пробил ломиком бензобак и поджег «Ауди». В огонь бросил и свой порванный, испачканный в крови батник. Пистолет ТТ разобрали на части и выбросили в речку, метрах в пятистах от места нападения. Потом свернули в степь и проселочными глухими дорогами погнали в сторону города.
Невезучего Баклана закопали в кустах на склоне оврага. Тщательно заровняли место, набросали сверху сухих веток и травы. В город вернулись поздно вечером. Чувствуя свою вину за проваленное дело, Вагиф по дороге снова перевел разговор на то, что Ханенок оплошал и слабо ударил полковника. Предложил, когда будут докладывать Мирону, не говорить про их возню с женщиной и слабый удар Ханенка. Мол, только подъехали, мужик выхватил из кармана пушку и давай садить, пока его не пришили.
— Так, Виталя?
В бригаде редко кто называл Ханенка по имени. Жуткая, преувеличенная молва о количестве людей, убитых им, невольно заставляла остальных держаться поодаль. Руками Ханенка Мирон убрал одного из своих. Это было прошлой осенью, когда бригада только начинала промысел на дорогах. Парень много пил и болтал лишнее. Мирон его предупредил, но тот снова напился. Через несколько дней человек исчез. Остальные в бригаде поняли, что в живых его нет. А где он закопан, знают только Мирон и Ханенок.
— Расскажем как было, — помолчав, отозвался Ханенок. — Чего теперь изворачиваться…
Мирон, выслушав Вагифа, усмехнулся. Но вопреки ожиданиям, ругать не стал.
— Ясно. Лопухнулись. Ты, Вагиф, шагай домой и неделю на улицу не высовывайся. Пока следы от ногтей не зарастут. У баб они ядовитые, особенно, если их насиловать пытаются… «Москвич» где?
— В гараже, на поселке.
— Внутри кровь есть?
— Вообще-то была. На чехлах и на полу. Мы все помыли, а чехлы сожгли еще там, в степи.
— Ты, Ханенок, возьми Ерему и завтра с утра пораньше отгоните «Москвич» к отстойникам химзавода. Сожгите его на свалке. Проследите, чтобы сгорело все, особенно шины.
— Ясно, — кивнул Ханенок.
— Ясно… Чего вам ясно? Вместо «Москвича» другую машину придется покупать. Вот ты, Вагиф, и купишь. На свои деньги. А иномарку придется новую искать. Клиент ждет. Не хватало, чтобы он меня болтуном считал. Этим делом с тобой, Виталька, займемся. Все, по домам!
Когда Мирон возвращался к себе, подумал, что Вагиф начинает ерундить. Ладно, сделал ошибку, но ведь дело доводил до конца Ханенок! Он и полковника, и жену пришил. А Вагиф остался в стороне, боится лишний раз руки запачкать, надеется, что будет грести деньги чужими руками. Черта с два!
Убийство полковника Крайнова и его жены произошло в трехстах километрах от того места, где находился Земцов и его команда. Получив сообщение, он с досадой подумал, что, как минимум, неделю им придется катить вхолостую, без всяких шансов на успех. Не идиоты же эти лихие ребята, чтобы лезть на дорогу сразу же после убийства двух человек, наделавшего столько шума. Это понимали и Савин, и Будникова. Но полковника могли убить совсем другие люди. Почему обязательно «пятерка»?
Как бы то ни было, а группа Земцова продолжала двигаться по трассе. На очередной заправке, помеченной на карте Земцова, они остановились залить солярки. Здесь тоже останавливалась одна из жертв «пятерки», КамАЗ с прицепом, набитый молдавским коньяком, марочными винами и сигаретами. Водитель и экспедитор пробыли на заправке часа полтора. Перекусили у киоска горячими сосисками, а пока водитель занимался ремонтом, экспедитор распил с каким-то шофером бутылку вина. Вечером молдавский КамАЗ догнала светлая «восьмерка». Трое в масках, угрожая автоматом, тормознули грузовик и, посадив за руль своего водителя, погнали КамАЗ в степь.
С молдаванами обошлись на удивление вежливо. Оставили триста рублей на дорогу, разрешили взять вещи, продукты и высадили на глухом проселке, посоветовав до утра сидеть на месте. Экспедитор и водитель, оба перепуганные насмерть, не чаявшие выбраться живыми, так и поступили. В результате сообщение о нападении поступило в милицию спустя сутки. КамАЗ с товаром на сорок пять тысяч долларов исчез бесследно.
Это была маленькая частная заправка. На своей карте Земцов отметил ее под названием «Кубачи». Так называлось село, расположенное в километре отсюда. Кроме заправки, на площадке стояли вагончик-ларек и врытая в землю автолавка, которая, видимо, служила складом. В тени придорожных тополей сидели на деревянных ящиках и чурбаках несколько старух. Продавали арбузы, помидоры, яблоки.
Людей, работавших здесь, в свое время проверяли, но эта проверка, как всегда, ничего не дала. Хозяин заправки, худой светловолосый мужик, лет сорока, особого интереса к КамАЗу Земцова не проявил. Правда, вышел поглазеть на Ольгу, которая по случаю жаркой погоды вышагивала возле заправки в короткой юбке и белой майке.
В киоске взяли горячих сосисок, холодной минералки (то же самое месяц назад покупали молдаване). Жевали, не торопясь. Старухи, сидевшие под тополями, дружно разглядывали троицу и, наверное, обсуждали Ольгу. «Шалава, натянула юбку под задницу и мотается с мужиками. Небось с обоими спит!»
Поддерживая о себе нужное мнение, Ольга вытягивала загорелые длинные ноги, а потом попросила Костю принести ей баночку джина с тоником, так как минералка несладкая и к тому же без градусов. Савин покосился на Земцова. Тот промолчал. Тогда Костя сходил и принес две запотевшие голубые жестянки. Одну — для Ольги, вторую — для шефа. Будникова сказала «спасибо» и ловко открыла баночку. Костя тут же прижался под столиком к ней коленом. Ольга ногу не отодвинула. Земцов отвернулся и тоже вскрыл свою жестянку.
— С похмелья хорошая штука, — поделился опытом Костя. — Люблю иногда тоника хлебнуть.
— Тебе еще рано с похмелья страдать, — желчно отозвался Николай.
— Так это редко бывает. Когда день рождения или свадьба у кого…
— Он у нас хороший парень, — сказала Ольга. — Повезло жене! Мне бы лет десять назад такого.
Костя резвился, еще сильнее прижимаясь к Ольге. Рассказал несколько смешных и не совсем приличных анекдотов. Будникова смеялась, откидывая голову назад. Губная помада от банки с тоником размазалась, а грудь, обтянутая тонкой майкой, наполовину вылезла наружу. Это почему-то раздражало Земцова, хотя с точки зрения конспирации все выглядело, как и должно быть. Подчиненные вполне профессионально разыгрывали роли простого парня-водилы и дорожной путаны.
— А вот загадка, — не унимался Костя. — Денег нет, а туда же! Кто это, Николай?
Земцов пожал плечами.
— Муж! Денег нет, а туда же.
— Ха-ха-ха, — мотала головой порозовевшая от тоника Ольга.
Понаблюдав за весельем, подошел хозяин заправки, которому, наверное, было скучно. В руке он держал бутылку пива. Самым примечательным у него были уши. Большие и оттопыренные, покрытые веснушками. На фоне их веснушчатое и не успевшее загореть лицо казалось мелким и лопуховатым. Впрочем, лопухом он не был, раз сумел построить и содержать в приличном состоянии автозаправку. Фамилию ушастого Земцов помнил из материалов дела: Ишков. А зовут, кажется, Борис.
Ишков для начала светского разговора предложил купить недорогого дизельного масла. Николай спросил цену и, согласившись, что она невысокая, обещал подумать. Ольга, которая по-прежнему сидела колено в колено с Костей, беззастенчиво осмотрела хозяина заправки и спросила, как его зовут.
— Павел, — заулыбался тот.
— Корчагин, что ли?
— Нет. Ишков. У нас тут полсела Ишковых. Похоже, про своего знаменитого тезку-комсомольца он не слыхал. Одетый в светлые джинсы и модную рубаху черно-белой раскраски, Ишков, наверное, имел в Кубачах успех у женщин. Хоть маленький, а хозяин. Значит, и деньжата водятся, и работу может дать, с которой в селе сейчас туго. А имя Земцов перепутал. Борисом зовут хозяина другой заправки. Возле поселка Баутино.
— А меня — Ольга. Твоя заправка?
— Моя.
— И тачка тоже? — она кивнула в сторону «жигуленка», стоящего возле заправки.
— А чья ж еще!
— Богатенький Буратино.
— Не жалуюсь.
— Детей много?
— При чем тут дети? Я — человек свободный, — похвастался Паша. Минут десять он тужился поддержать оживленный разговор, чтобы привлечь к себе внимание Ольги. Та ему, видать, понравилась. Но, несмотря на все усилия, богатый Буратино так и не смог перелезть за пределы двух тем: автомашины и своей автозаправки. Сообщил, что имел раньше «Москвич», а недавно купил «жигуль»-«девятку». Машина — новье! По весне, если все будет нормально, купит «Волгу». Ольга зевнула и вытянула во всю длину голые ноги. Паша сглотнул и, чтобы не раздражать Земцова и Костю, чьей собственностью являлась длинноногая красавица, стал жаловаться, что жизнь тут, на пятачке, скучная. Поэтому он и подошел.
— Пивка не хотите холодного?
Земцов отказался. Им с напарником надо заняться машиной. Электрооборудование барахлит. Ольга согласилась принять в подарок еще баночку джина с тоником. Павел принес джин и собрался было продолжить интересный разговор о машинах и о своей заправке, но в этот момент подъехали сразу три контейнеровоза, и он побежал к ним, пообещав заглянуть попозже.