Энакин не смог сдержать улыбку:
— Я знал, что вы прислушаетесь к голосу разума, учитель. — Он отобрал четверых спецназовцев. — Вы пойдете со мной.
— Есть, сэр! — хором отчеканили они.
Оби-Ван, Коди и остаток седьмого подразделения направились к шахтам турболифтов. Не пройдя и пяти метров, Оби-Ван остановился и резко обернулся:
— Энакин, я знаю: Ганрей кое-что задолжал нам, но сейчас не время сводить личные счеты. Он нужен нам живым!
4
«Простите, но сейчас как раз самое время свести личные счеты», — решительно сказал себе Энакин, наблюдая за тем, как Оби-Ван, Коди и четверо солдат исчезают в кабине турболифта. Это необходимо, потому что тринадцать лет назад Нут Ганрей послужил причиной множественных бед планеты Набу.
Необходимо, потому что три года назад Ганрей нанял Дженго Фетта, чтобы убить Падме: сперва к ней на корабль подложили бомбу, затем в сенаторские апартаменты Падме на Корусанте оборотень подбросил пару коухунов.
Женщина, которую Энакин любил больше всего на свете. Его жена. Самая большая и самая светлая из его тайн. И даже Оби-Ван не знал, как много она для него значит.
В конце концов, не стоит забывать и о том, что произошло на Джеонозисе: показной суд, приговор, казнь, которая должна была состояться на арене…
Даже если забыть обо всем этом — чего явно хотел Оби-Ван, — сведе́ния личных счетов все равно не избежать — хотя бы по той причине, что Ганрей присоединился к Дуку и сепаратистам и война, которую они развязали, превратила в руины тысячи миров.
Единственным выходом Энакину виделась смерть главарей сепаратистов. Такой выход существовал всегда, вопреки возражениям некоторых членов Совета джедаев, которые еще верили в мирную развязку. Вопреки попыткам Сената связать руки Верховному канцлеру Палпатину, чтобы эти продажные политиканы продолжали получать доходы, набивая карманы своих шелковых мантий взятками от безнравственных корпораций, которые поддерживали военную машину. Продолжение конфликта им было необходимо, чтобы продавать обеим сторонам оружие и корабли.
И это приводило Энакина в бешенство.
Да, именно это ощутил Йода, когда Квай-Гон Джинн и Оби-Ван освободили мальчика из рабства на Татуине и привезли в Храм джедаев, — море гнева. Но Йоде не удалось понять одного: этот гнев давал Энакину энергию. В мирные времена он был способен обуздать ярость, но сейчас надеялся, что ярость подстегнет его и преобразит в человека, которым ему надлежало быть.
Необходимо отсечь змее голову.
Дважды он мог лично убить Дуку, не удержи его Оби-Ван. Энакин не рискнул пойти против бывшего наставника. При всем своем мастерстве он по-прежнему полагался на советы Кеноби.
Иногда.
Когда Энакин в сопровождении четверых солдат вошел в пещеру, кончик его сапога зацепил какой-то предмет на полу. На ходу подхватив предмет при помощи Силы, Энакин узнал в нем дыхательный аппарат Оби-Вана. Должно быть, учитель выронил его из подсумка на поясе во время последней краткой стычки с боевыми дроидами. Впрочем, неважно: на нижних уровнях форта у Оби-Вана не должно возникнуть необходимости в этом приборе.
Открыв один из кармашков на поясе, Энакин сунул дыхательный аппарат внутрь.
Он подозвал солдат — те приблизились и встали у него за спиной.
И они двинулись вверх — по норам, пандусам и шахтам, которыми пользовались только дроиды. Через рабочие и погрузочные зоны, через инкубаторы, наполненные визжащими личинками. Вверх — на сверкающие средние уровни цитадели. Через помещения, большие, как ангары для космических кораблей, и от пола до потолка набитые… рухлядью. Бесконечные груды хлама, ритуальных даров, спонтанных покупок. Тысячи недолговечных механизмов, никогда не использовавшихся, но слишком ценных, чтобы их выбросить, подарить, отдать или уничтожить. Здесь было больше техники, чем, вероятно, существовало на иных планетах: собранной, рассортированной, сложенной, втиснутой в каждую нишу и каждый уголок.
Энакину оставалось лишь в изумлении покачать головой. В Мос-Эспа на Татуине они с матерью жили скромно и никогда не стремились к роскоши.
Ухмылка прожила недолго.
Гнев и отчаяние заставили его вновь стиснуть зубы.
Вверх — пока они не достигли полукруглого выступа, где располагались ангары цитадели, из которых открывался вид на окружающее ее озеро и гряду поросших лесом гор.
Энакин остановил отряд. Один из спецназовцев поднял руку ладонью наружу, затем хлопнул по виску шлема, показывая, что принимает сообщение. Солдат выслушал, затем передал Энакину условными знаками: «Свита Ганрея поблизости».
— Они прощупывают маршруты для побега, сбрасывая щит и запуская челноки-приманки, — тихо сообщил спецназовец. — Нескольким приманкам удалось уйти от огня турболазеров, миновать кордон и достичь кораблей-баз на орбите.
Мускулы на лице Энакина напряглись.
— Тогда мы должны действовать быстро.
Никто не спорил, когда Энакин обозначил основную задачу. Спецназовцы без вопросов воспринимали тот факт, что личная броня и системы визуализации примитивны по сравнению с могуществом Силы. Они осторожно двинулись сквозь путаницу изысканных коридоров, покинутых в спешке и усыпанных пожитками, потерянными во время бегства.
Когда они приблизились к пересечению коридоров, Энакин подал знак остановиться.
Мгновение он прислушивался: доносившиеся из-за угла звуки напоминали тяжелую поступь боевых супердроидов. Спецназовец слева от Энакина понимающе кивнул, затем протянул за угол голокамеру толщиной в палец и включил голопроектор в своей бронеперчатке. В воздухе сформировалось подрагивающее изображение: Нут Ганрей и его свита из избранных советников. Они спешили вниз по коридору под охраной рослых боевых дроидов: их высокие головные уборы покачивались, богатые мантии развевались на бегу.
Энакин жестом установил тишину и уже приготовился ступить в перпендикулярный коридор, когда с другой стороны вестибюля появился поцарапанный серебристый протокольный дроид и всплеснул руками в радостном удивлении.
— Добро пожаловать, господа! — громко провозгласил он. — Словами не могу выразить, какая радость — встретить во дворце гостей! Я ТС-16, к вашим услугам. Почти все хозяева покинули дворец — говорят, на нас кто-то напал, — но я уверен, что мы сможем предоставить вам все условия для комфортабельного проживания и наместник Ганрей будет чрезвычайно рад…
Зажав рукой маленький прямоугольный динамик ТС-16, спецназовец оттолкнул его в сторону, но было уже поздно. Энакин прыгнул за угол и краем глаза успел увидеть, как неймодианцы бросаются бежать, а красноглазый плосконосый Ганрей кидает нервный взгляд через плечо.
Что до боевых супердроидов, то они сделали разворот на сто восемьдесят градусов и на вытянутых ногах зашагали по направлению к Энакину. Увидев джедая, они подняли правые руки и зафиксировали оружие в позиции для стрельбы.
И коридор наполнился бластерным огнем.
5
Квай-Гон Джинн не верил в эффективность ловли на приманку, пришло на ум Оби-Вану, пока они с бойцами спецназа ехали в турболифте на самый нижний уровень крепости. Ловля на приманку предполагает предварительное планирование, а у Квай-Гона не хватало на это терпения. Он принимал события такими, какие они есть, — расправив плечи и смело вторгаясь в центр происходящего, полагаясь на световой меч и свои инстинкты. Должно быть, ему было непросто находиться на попечении у Дуку — превосходного составителя планов и отличного дуэлянта, наставника, предпочитавшего методичный подход в обучении.
А теперь и ситха.
Но в какой-то мере это было логично.
Жажда возвыситься и властвовать в таких людях преобладала.
Некоторое время назад те же самые разногласия стояли в центре конфликтов Оби-Вана с Энакином. Безусловно, Энакин обладал таким могуществом в Силе, какого не было ни у одного из джедаев, когда-либо заседавших в Совете. Но, как раз за разом внушал ему Оби-Ван, сущность джедая не в том, что ты в совершенстве владеешь Силой, а в том, что ты в совершенстве владеешь собой. Когда-нибудь к Энакину придет понимание, и тогда он станет по-настоящему непобедим. Интуиция Квай-Гона позволила Кеноби понять это еще более десяти лет назад, и Оби-Ван чувствовал, что обязан своему бывшему учителю — обязан помочь Энакину исполнить свое предназначение.
Его вера в Энакина была столь велика, что он стал самым стойким его защитником перед теми членами Совета, которые испытывали тревогу из-за геройства молодого человека и неудобство от его доверительных, почти родственных отношений с Верховным канцлером Палпатином. Если Оби-Ван был, как иногда говорил Энакин, для него отцом, которого тот был лишен в детстве, то Палпатин был его мудрым дядюшкой, советчиком и наставником во всем, что не касалось Храма.
Оби-Ван понимал, что Энакин завидует его назначению в Совет. Да и как ему было не завидовать — ему, человеку, которого чуть ли не причисляли к лику святых, называя «Избранным»; человеку, которого поддерживал своими похвалами Палпатин и который был движим желанием показать бывшему учителю, что из него еще может получиться идеальный рыцарь-джедай.
В большинстве случаев смелые действия Энакина позволяли им одерживать победы в безнадежных, казалось бы, ситуациях. Но так же часто от самой грани их отводила предусмотрительность Оби-Вана. Была ли эта дальновидность чем-то врожденным, или она проистекала из того, что Оби-Вана влекла Единая Сила — возможность заглянуть дальше, — он сказать не мог. Но было ясно другое: он научился доверять интуиции Энакина.
Иногда.
Иначе он не смог бы играть роль приманки.
— Следующая остановка наша, генерал, — сказал стоявший позади него Коди.
Повернувшись, Оби-Ван увидел, как Коди вставляет новую обойму в свою DC-15, и услышал знакомое жужжание механизма перезарядки. Он рефлекторно положил большой палец на кнопку активации светового меча.
— Как вы хотите уладить это, сэр?