— Пошлячка!
— Дурочка с переулочка!
— Вертихвостка!
— На себя посмотри!
— Тунеядка!
— Крыса ученая!
И они, как всегда, начинали ссориться, упрекая друг друга именно в том, что отсутствовало в самих.
Глава 2ГОЛОС С АКЦЕНТОМ
Юлька ворвалась в квартиру раздраженная и злая.
— Опять ты все на моем столе разбросала! Убирай немедленно, мне статью писать надо!
— А чем тебе моя косметичка мешает?
— Ничем! Сейчас я на нее машинку поставлю!
— Идиотка! Это же «Орифлейм»! Тебе хвост горчицей намазали?
— Я тебя предупреждала по-хорошему? Мне это осточертело!
— Что?
— Меня опять Миша караулил! Ты снова мужику жить не даешь? Опять звала переспать?
— А я не обязана отчитываться, с кем мне спать! Захотела — позвала, захотела — прогнала! Тебе-то что?
— Полгода пожили спокойно и опять?
— Да тебе какое дело?!
— Мне его жалко! И противно! У него иллюзия, что это я с ним кувыркаюсь.
— Но мне же это не мешает!
— Я тебя предупредила. Еще раз такое повторится — ищи себе другое пристанище.
— Выгоняешь? — подбоченилась Ольга. — Да я сама уйду! Осточертела твоя вонючая коммуна!
— Вали кулем! Уже подобрала кандидатуру? В коридоре затрезвонил телефон, и Юлька раздраженно бросила:
— Подойди! Тебя небось! И скажи Мише, чтоб не звонил больше!
— А это я сама буду решать!
Плавной походкой фотомодели Оленька не спеша выплыла в коридор и взяла трубку.
— Але, — томно протянула она. — Синичкину? Это я… — Она вдруг запнулась. — Квентин? Сорри… уайт э момэнт, плиз… — И, прикрыв трубку рукой, заглянула в комнату. — Там приятный голос с английским акцентом. Синичкину хочет. И кого бы это? Тебя или меня?
Юлька подскочила, как на пружине. Голос с акцентам… Квентин!
Она вылетела пулей в коридор и вырвала у сестры трубку.
— Да… я слушаю… — покосилась на Ольгу и перешла на английский. — Оф коз… Ай эм вери глэд…
— Тоже мне! — фыркнула та. — Можно подумать, я не понимаю…
— Вэн? — коротко бросала Юлька, выразительно поглядывая на Ольгу. — Вэа? Ол-райт!
Она раскраснелась, щеки горели, глаза блестели. Заметалась по комнате, лихорадочно выбирая, что надеть.
— Ого! — подняла бровки Оля. — Убегаешь? А говорила, статью писать…
— Это рабочая встреча, — буркнула Юлька.
— Ага… — протянула сестра — Очень убедительно… А что ты ищешь?
— Где мой белый свитер?
— Ты же его замочила вчера…
— Черт!
— Возьми мой, — великодушно предложила Оля и достала из ящика светло-серый толстый ажурный свитер.
— Шуба с дырками! — хмыкнула Юлька.
— Дура! Это штучная вещь! Между прочим, тыщу баксов стоит!
— И какой идиот столько заплатил?
— Нашелся один, — лаконично ответила Оленька. — Не хочешь, как хочешь.
— Ладно, давай. Все равно больше ничего нет.
Юлька мельком глянула в зеркало, затянула ремешком узкие джинсы и надела свитер.
Хм… А сестренка права… Интересная вещь. Из большеглазого подростка она сразу превратилась в изящную женщину. Толстая вязка подчеркивала хрупкость легкой фигурки, а ажурный рисунок, словно кружево, позволял разглядеть все линии тела.
И поневоле мелькнула мысль, что для сегодняшнего вечера это как нельзя кстати…
Юлька неслась по улице, а прохожие оглядывались вслед, потому что их взгляды притягивали огромные распахнутые глаза, которые, казалось, светились изнутри каким-то восторженным сиянием.
Она действительно была рада, даже сама от себя не ожидала такого порыва.
Казалось бы, что связывало ее с этим американцем? Всего несколько встреч. Беглый полуроман… Мало ли таких было в ее жизни! Юлька всегда была натурой увлекающейся, ее интересовали новые люди. А журналистская практика постоянно подбрасывала свеженькие знакомства. К тому же многие пытались приударить за симпатичной юной журналисткой.
Правда, в отличие от неразборчивой Оленьки, Юлька «теряла голову от ума», как со смешком говорила о себе. Никогда еще она не влюблялась в глуповатых красавцев. А острый на язычок эрудит обычно имел шансы остановить на себе ее заинтересованный взгляд…
Вот только с Квентином все не вписывается в привычные рамки. Они вообще говорят на разных языках. Юлька страдает от того, что слишком правильный «инглиш» не позволяет передать оригинальную игру слов, а Квентин умеет объясняться в пределах «бытового-делового».
Чем же тогда он ее «зацепил»? Чем показался интересен? Ведь с ним не углубишься в интеллектуальные дебри, как с Денисом, яростно обсуждая особенности российского менталитета…
Юлька полагала, что с отъездом Квентина новые дела сумеют отвлечь ее от мыслей о нем. С невиданным энтузиазмом почти месяц она хваталась за все предложения, пробила в информационной программе съемки своего сюжета, договорилась о цикле из российской глубинки, каждую неделю готовила для молодежной газеты обзорную статью по культуре или искусству… Но стоило прозвучать в телефонной трубке знакомому голосу со смешным акцентом, как она уже летит на всех парусах.
А сердце подпрыгивает в груди в такт торопливым шагам Он не забыл ее! Он помнит! Он приехал!
Конечно, глупо думать, что Венечка летел с другого полушария только для того, чтоб увидеть Юльку. У него дела, это они вновь привели его в Москву. И все же… Он сразу позвонил! Он хочет ее видеть!
Серьезный деловой американец… Ну совершенно не в ее вкусе… и дела его не совсем понятны Юльке: какие-то поставки оборудования, технические вычисления… Темный лес для ее гуманитарного ума…
Может, есть смысл в том, что противоположности притягиваются? И именно этим он и будоражит ее воображение?
Она подлетела ко входу в «Метрополь» даже раньше назначенного времени. Во как! Сказать кому — не поверят. Юлька же вечно повсюду опаздывает.
Две высокие девицы в кожаных плащах скептически окинули ее взглядом. Юлька промчалась мимо, толкнула тяжелую дверь и попыталась прошмыгнуть мимо швейцара, махнув редакционным удостоверением. Но тот растопырил руки и загородил проход.
— Вы к кому, девушка?
— У меня здесь деловая встреча.
Так он и поверил! Дорогой модный свитер, глазки блестят…
Много вас тут таких бегает…
— Вход в отель строго по гостевым карточкам.
Юлька не стала спорить и вышла обратно на улицу.
— Гуд ивнинг, май дэа, — раздалось рядом. — А ю элоун?
Юлька быстро вскинула голову, но радостная улыбка моментально сползла с губ. Густой голос с английским прононсом принадлежал совсем не Квентину, а полноватому пожилому дядечке в молодежном джинсовом прикиде не по возрасту.
— Ай эм бизи, — отрезалa она.
Но дядечка не отступал, он обошел ее со всех сторон, слоено выставленный в витрине манекен, и коротко бросил:
— Хау мач?
И тут рядом с ними словно из-под земли вырос милиционер. Да не простой, а в голубой стильной форме с эмблемами, рацией на ремешке и короткой дубинкой у пояса.
— Что вы тут делаете, девушка? Предъявите документы.
Дядечка моментально ретировался, а Юлька вздохнула и полезла в карман за удостоверением.
— Я жду человека, — попыталась объяснить она.
— Выберите для этого другое место.
— Почему? Или у нас запрещено стоять на улице? Есть такой закон?
Служитель закона вместо ответа взял ее под локоток и потащил за собой.
— Что вы делаете? — возмутилась Юлька. — Отпустите немедленно!
— Отпустите… — наконец-то послышался долгожданный голос. — Джулия! Ай эм сорри!
Тяжелые двери распахнулись, и прямо к ним двинулась высокая плотная фигура в длинном светлом плаще. Юлька только заметки краем глаза до блеска начищенные туфли, темно-серую брючину с наглаженной стрелкой, застегнутый на все пуговицы пиджак под распахнутым плащом, тугой галстук, поддерживаюший высокий белоснежный воротник… Только после этого ее взгляд уперся в сильный подбородок, безукоризненную «американскую улыбку», прямой нос… наконец встретился с сияющим взглядом прозрачно-голубых глаз…
А впрочем, это ей показалось, что все происходило так долго, а на самом деле она вскрикнула:
— Квентин!
И в ту же секунду оказалась у него в объятиях. Он быстро поцеловал ее в щеку, обнял за плечи и дальше уже сам разбирался и с милиционером, и со швейцаром, оформлял пропуск, вызывал лифт…
Юлька уютно устроилась у него под мышкой, прижалась щекой к мягкой шерсти его пиджака и больше ничего не хотела ни видеть, ни слышать вокруг себя.
Они так прошли по длинной ковровой дорожке коридора, так же открыли номер, вошли, чудом протиснувшись в дверь. И только тогда он отстранил ее, взял лицо в свои широкие ладони и сказал довольно чисто, почти без акцента, видно долго репетировал:
— Здравствуй, моя дорогая…
— Сколько лет, сколько зим, — не удержалась даже в такой трогательный момент Юлька.
— Сколько лет… сколько зим… — старательно повторил Квентин.
Она поднялась на цыпочки и потянулась к нему губами, шепнула:
— Не бери в голову… Язык мой — враг мой.
Квентин опять озадаченно уставился на ее полуоткрытый рот, видимо пытаясь понять, что же случилось с ее языком… Но интуиция вовремя подсказала ему, что из этих лингвистических дебрей можно выбраться только одним способом — поцеловать насмешливые губы.
Глава 3КАКАЯ ЛЕГКОМЫСЛЕННОСТЬ!
Когда она успела так по нему соскучиться?
Ведь знакомы без году неделя и не виделись всего месяц. Прошлый раз они даже не были близки. Просто взгляды улаживания, все то, что называют легко и необязывающе: флирт.
Запомнился только последний поцелуи. Та искра, которая зажглась в ней напоследок, но, вопреки марксистской теории так и не переросла в пламя… Просто не успела…
Конечно, хотелось, чтобы он тоже хоть ненадолго запомнил свою русскую пассию. А в обещания вернуться Юлька не особо верила. Человек предполагает, а Бог располагает.