Деятели культуры собрали детишкам в подарок книжки и мультфильмы, преподнесли видеодвойку, устроили праздничный концерт…
У Юльки просто сердце сжалось, когда она увидела полный зал принаряженных ради такого случая малявок. Совсем крошки — не больше трех лет… И видно, что не привыкли они носить эти платьица с оборочками и чопорные галстуки-бабочки… А глазенки жадно смотрят по сторонам… заглядывают взрослым в лица с таким просительным выражением…
Какая-то крошка проковыляла к актрисе, надевающей на руку куклу Красной Шапочки для спектакля, уцепилась за юбку и утвердительно пролепетала:
— Мама…
Актриса вспыхнула до слез, видно, что дыхание перехватило…
— Что ты, деточка… Ты ошиблась… Твоя мама скоро придет…
И к Юльке тоже подходили детишки. Только мамой не называли, видно, не была она по их понятиям похожа на маму, скорее на старшую сестру. Она раздавала им конфеты, которых привезла с собой полный кулек, и тоже чуть не ревела…
Какие-то кукушки нарожали и бросили своих кровиночек… И даже не подозревают, как их ждут… как мечтают об их появлении…
Живут себе спокойно, не вспоминают… Как будто так и надо…
Вот что значит неправильно принятое решение…
Да лучше не дать ему появиться на свет, чем обрекать на такую судьбу!
Мама Карла репортажем осталась недовольна.
— Ну что вы, Синичкина, какие-то розовые сопли распустили… Да, это больная проблема нашего общества. Так надо говорить о ней жестче, суровее. Зря я Гришу Васильева не послала…
— Но вы бы видели их, Вероника Андреевна… — возразила Юлька.
— Да я за свою жизнь чего только не видела! — хмыкнула мама Карла.
Она набила свою ароматную сигаретку трубочным табаком и приготовилась прочесть Юльке длинную лекцию о журналистике, перемежая ее личными воспоминаниями…
Юлька не стала дожидаться, пока она закурит. И сдалась без боя, лишь бы поскорее смыться из кабинета.
— Да-да, вы правы… Я не справилась с заданием… Мне очень жаль…
Вероника Андреевна чиркнула зажигалкой, затянулась… а Синичкиной уже и след простыл…
Ну что за молодежь пошла! В ее время рыдали, переживали, если материал не шел в номер… За каждую строчку дрались… А теперь… Все им трын-трава.
Они теперь все на телевидение рвутся… И эта… «заездила»… Подумаешь, новый цикл! Эти проекты как грибы после дождя возникают, и так же короток их век.
А газета — это вечное…
Ишь, привыкли, что вечером разносчики уже продают в метро завтрашний номер! Раньше из типографии дежурный выносил, а автор хватал экземплярчик и чувствовал себя на седьмом небе. Как же, все только утром узнают, а он сейчас…
Знала бы она, что Юльку совершенно не радует ни новый телевизионный цикл, ни собственные успехи и неудачи…
Юлия Синичкина решала другой, воистину гамлетовский вопрос: быть или не быть?
Только решала не за себя, а за другого человека… Или еще не человека?
Проще было думать, что это всего-навсего бесчувственный, бесформенный кусочек. Просто разросшееся образование клеток… «Опухоль», как сказала Лида…
И Юлия Синичкина всерьез задумывалась о своей карьере. Ведь, родив ребенка, она собственноручно поставит на ней жирный крест. Какие репортажи, когда дома орущее создание? Какие командировки? Она просто выпадет из жизни, из привычного круга…
А этот круг жесток: пока ты на виду, тебя знают, помнят и любят… Тебе предлагают новые темы, тебя зовут, рекомендуют, с тобой считаются… А стоит выпасть на год-полтора из общей тусовки — и все.
«Кто такая Юлия Синичкина? А что она делала? А… так это было давно… И с тех пор ничего нового? М-да…»
Новые придут на смену, потеснят плечами. Молодые, напористые… И им будут отдавать предпочтение, а не молодой маме с малышом, у которой тысяча условий: без ночных смен… без дальних поездок… ох, малыш заболел… ох, не успела…
Да даже материально она не потянет… И сейчас едва перебивается, все, что получает за репортажи, разлетается в момент…
А вдвоем на одно пособие? Просто нереально…
А Юльке надо рассчитывать только на себя Хватит тешить себя надеждой, что Квентин по-прежнему ее любит и стремится к ней…
Ясно уже все. Тю-тю Квентин… Испарился как дым Растаял как мираж… Пора избавляться от иллюзий.
— Долго же ты думала! — с порога напустилась на нее врачиха. — Что, оставить решила?
— Нет, — потупившись, пробормотала Юлька.
Ей было стыдно за свое малодушие. Но ведь она честно все взвесила… И все же… как будто преступление совершает…
— Значит, аборт?
— Д-да… — кивнула Юлька.
— А чего же тогда тянула? Срок хочешь пропустить? За «криминалку» никто не возьмется! Я из-за тебя под суд не пойду!
Юлька испугалась.
— А разве поздно?
Врачиха словно специально мотала нервы. Что-то долго считала по календарику, листала карту, читала свои прошлые записи…
И только изрядно помурыжив Юльку, милостиво изрекла наконец:
— Ну… если успеешь анализы сдать… И если в абортарии небольшая очередь…
— Я успею… Я договорюсь… — зачастила Юлька — Давайте направление.
Но врачиха все тянула. Она, видно, и выбрала эту работу, чтобы удовлетворять свое неуемное, гнусненькое любопытство…
— А разве твой мальчик против?
У нее это прозвучало так ехидно…
— Он не знает.
— Да? И почему же ты ему не сказала?
— Это только мое дело.
— Он что, женат?
Во взгляде врачихи промелькнула плохо скрытая враждебность. Наверное, она на всех девушек смотрит, как на потенциальных соперниц, способных увести из-под носа чужого мужа… В частности, ее законного… Ее щит благополучия и благопристойности…
— Я не знаю, — честно ответила Юлька.
Ей уже было все равно, что о ней думают. Ведь она на самом деле ничего не знает о своем любимом…
— Маша, выпиши ей направление, — царственно велела она замухрышке-медсестре, которая тихо сидела в уголочке как мышка.
Она подняла на Юльку глаза, и только в ее взгляде Юлька увидела сочувствие…
Но «мышка» Маша быстро склонилась над бумажками, видно, боялась свою мегеру…
— Имей в виду, следующий аборт можно делать только через полгода, — сказала Юльке врачиха, как будто полагала, что Юлька теперь к ней каждый месяц будет бегать…
Юлька и это молча проглотила.
— Ты на платный пойдешь или как все?
— А какая разница?
— Платный с наркозом.
— А бесплатный? — ужаснулась Юлька.
— Ничего, потерпишь, — ухмыльнулась врачиха.
— А… с наркозом… дорого?
— Миллион.
С ума сойти! Где же она возьмет такие деньги?!
— Как все, — скрепя сердце решила Юлька.
В конце концов ведь все терпят…
Несколько дней она носилась как белка в колесе. Вскакивала ни свет ни заря, спешила в поликлинику, сидела в длинной очереди на анализы. Потом бежала забирать результаты, ехала в районный роддом становиться на очередь…
А там девчонка-регистраторша вела запись только полчаса.
И три дня подряд захлопывала окошко прямо перед Юлькиным носом:
— Мест больше нет!
… Она и в этот раз уже готовилась прекратить запись, но Юлька, отчаявшись, прорвалась к окошку и нахально сунула в него голову.
— Девушка, миленькая, я корреспондент ОРТ, — прибегла она к последнему безотказному средству. — Мне через неделю в командировку улетать. Можно как-то… поскорее?
Регистраторша посмотрела на нее…
— Ой, кажется, я вас видела… В «Вестях «…
— Это Российский канал, — поправила Юлька.
— Тогда в новостях… в молодежных! — просияла девушка. — Да, точно! Сейчас я посмотрю…
Она перелистала толстенный кондуит.
«Неужели это все на аборты?!» — ужаснулась Юлька.
— Есть одно место на двадцатое июля… У вас какой срок? Юлька протянула ей направление.
— Ой! Вам это поздно! — едва взглянув, воскликнула регистраторша. — Вам надо на этой неделе…
— Да… я уезжаю…
— И мы делаем только до десяти недель… Это в платной, с наркозом, можно до четырнадцати… — Она подумала. — Знаете что, пойдите в платную. Там очереди нет, все так культурно…
— Девушка, — взмолилась Юлька. — Ну откуда у бедной журналистки такие деньги?
— А разве вам мало платят? — искренне удивилась та. — Все говорят, что на телевидении тысячи получают… долларов…
Юлька не знала, смеяться ей или плакать. Наверное, смеяться…
— Ха-ха! — сказала она… и заплакала.
Регистраторша растерялась. Еще раз перелистала журнал и сказала неуверенно:
— Здесь на пятое одна сердечница записана. Ее еще кардиолог должен смотреть. Так ей отказать могут, у нас ведь нет реанимации. Знаете что… Я вас карандашиком поверх впишу, а вы приходите к восьми с халатом и тапками. Вот здесь сбоку список висит. Может, получится?
— А если нет?
Девушка пожала плечами.
— А что же вы так затянули?
— Некогда было… работа… — пробормотала Юлька.
— Я понимаю… Но честно… Это все, что я могу.
Ну вот, она-то решила… Да только опять все как-то неопределенно…
Возьмут ее или нет? Быть или не быть…
Теперь уже не от нее зависит… Теперь судьба решает: орел или решка… Неужели думает, злодейка, что Юльке мало досталось?
До последнего мурыжит… держит в подвешенном состоянии…
А этот, внутри, сидит себе и ухмыляется: «Что, съела? Избавиться от меня решила? Не так-то просто! Вот возьму и устрою так, что ничего у тебя не выйдет… Вот попляшешь тогда… Мамочка…»
И Юлька совершенно серьезно, как взрослому человеку, сказала обосновавшемуся в ее животе бесформенному комочку:
— Ну сам подумай. Отцу ты не нужен. Нет у тебя отца… А я одна не сумею… Зачем тебе такая жизнь? И мне она зачем? Уж лучше сразу…
Глава 12КРУГ ПОСЛЕДНИЙ
Юлька с вечера приготовила вещи. Подаренный Лидой халат, тапочки, чистые носки, новую ночнушку. Положила пакет сока. Говорят, что после операции очень хочется пить…
Что еще? Зубную щетку, мыло… роман Довлатова, который она за суматохой никак не могла дочитать… Теперь будет время…