тепенно. На этот раз это заденет ее за живое. Когда дело касается семьи, никто не остается равнодушным…
От волнения Яэль не заметила, что высунулась из укрытия. Томас потянул ее назад и взглядом приказал сидеть тихо.
— Да, я немедленно их уничтожу. Жду вашего человека. До свидания.
Люброссо повесил трубку и, глубоко вздохнув, сел в вольтеровское кресло. Минуты текли одна за другой, старик не шевелился. Яэль хотела только одного: наброситься на него. Ее душила ярость.
Из всей семьи у нее остался только отец. Пока он в Индии, они до него не доберутся: слишком большая страна, а отец не из тех, кто часто звонит родным, чтобы поделиться новостями. Они его не найдут. Три недели или даже месяц можно жить спокойно.
Она соберет доказательства, и тогда Люброссо заплатит за все.
Труп Лангина! Вот что может стать доказательством!
Но Яэль не была в этом уверена на сто процентов. Даже если Люброссо обвинят в убийстве Лангина, нет никаких гарантий, что полиция сможет найти его сообщников. Яэль ничего не понимала в телефонной связи. Может ли полиция проследить, куда звонил Люброссо, если звонок был сделан со стационарного телефона? А если номер в «красном списке»?
Все это было очень рискованно, а ведь речь шла о ее жизни и, возможно, о жизни ее отца. При мысли об этом ярость Яэль возросла.
Люброссо неподвижно сидел в кресле. Томас потянул Яэль за рукав: пора было уходить. Она отчаянно замотала головой. Томас настаивал, но она одними губами произнесла: «Нет!» Томас закатил глаза.
Яэль не знала, сколько времени прошло, но Люброссо наконец встал, подошел к письменному столу и выдвинул ящик. Яэль подползла ближе, чтобы лучше видеть, и задела ногу Лангина. От него исходило странное тепло. Мертвец смотрел на нее пристально, даже похотливо, на губах у него появилась пена, щека отвисла. Запах плохо переваренной пищи ударил Яэль в нос. Мне это кажется. Он только что умер и еще не мог начать разлагаться.
Подобравшись ближе, Яэль теперь увидела, что письменный стол Люброссо покрыт резьбой, по всему периметру плясали маленькие чертики. Люброссо взял несколько листков и подошел к мраморной консоли, на которой стояла чаша для святой воды. Он бросил в нее листки, огляделся и вылил в чашу все содержимое графина, стоявшего на столе, щелкнул зажигалкой. Пламя вспыхнуло с тихим гудением, бросая на лицо Люброссо синие отсветы. Старик постоял, глядя в огонь, потом быстро ушел в дом.
Яэль молнией бросилась на веранду. Томас и глазом не успел моргнуть, а она уже осторожно пробиралась среди нагромождений мебели, среди сваленных кучами странных предметов, мимо висевших на стенах прутьев лозоходцев, которые слегка раскачивались, потревоженные сквозняком.
Листки в чаше догорали, большая их часть превратилась в пепел. Яэль выхватила уцелевшие бумаги из огня, взметнулся вихрь искр. Томас подавал ей отчаянные знаки.
— Уходи! Уходи оттуда! — шептал он.
Не обращая на него внимания, Яэль принялась искать телефон Люброссо. Она хотела узнать, куда он звонил. Вдруг на экране остался последний набранный номер или можно будет нажать кнопку повтора?.. Роясь в хламе, Яэль подняла какую-то книгу и увидела под ней бакелитовый аппарат 1950-х годов с диском для набора номера.
Увидев, что Яэль не собирается уходить, Томас тоже проскользнул на веранду. Он хотел увести Яэль, но тут его внимание привлекла шкатулка, откуда Люброссо достал смертоносный перстень. Томас поднял крышку.
Перстень лежал на зеленой ткани и тускло отливал золотом. На ощупь он оказался тяжелым и холодным. Внимательно осмотрев его, Томас не заметил ничего особенного, хотя перстень выглядел старинным. Он осторожно положил кольцо на место, и тут его взгляд упал на рюмку Лангина. Томас понюхал ее: никакого подозрительного запаха, но на дне он заметил красный осадок.
— Яд, — прошептал он. — Старик просто устроил спектакль!
Он позвал Яэль.
— Пойдем! Вот-вот явится тот, кто должен убрать труп. Пора уносить ноги!
Яэль сунула уцелевшие бумаги за пазуху и пошла за ним к выходу, но напоследок обернулась, чтобы бросить последний взгляд на веранду. И увидела Люброссо. Старик только что вошел и еще не заметил непрошеных гостей. Яэль вытолкнула Томаса в сад, и они бросились наутек.
Садясь в машину, Томас поморщился от боли. Они оба запыхались и вспотели.
Томас спросил:
— Ну как, удалось хоть что-то спасти?
Яэль вытащила обгоревшие листки:
— Да, но немного.
— Ну что, поедем в полицию?
— Не знаю. Я решу, когда мы узнаем, что там написано. — Она посмотрела в глаза Томасу, и он понял, что ее нервы на пределе. — Люброссо говорил о моей семье. Если в дело вмешается полиция, есть риск, что они упустят Люброссо. Преступник останется на свободе, а я так и не узнаю, во что меня втянули.
Яэль включила в салоне свет. Томас выглянул из машины, чтобы убедиться, что за ними никто не следит, но площадь перед церковью была пуста. Стояла полная тишина. Яэль рассматривала рассыпавшиеся в руках страницы и качала головой. На глазах у нее выступили слезы.
— Увы… Все сгорело.
Уцелела только часть одного листка. Его середина была сильно закопчена, но в тусклом свете лампочки Яэль удалось различить какие-то линии и завитки. Через некоторое время она разобрала одно слово:
«…вскипает вно…»
Потом:
«…дьявол…»
И наконец:
«…где Ад…»
Все равно непонятно. Яэль откинулась назад. Она так надеялась что-то узнать!..
— Дай-ка сюда, — попросил Томас.
Быстро осмотрев обгоревший листок, он согласился, что повода для оптимизма у них нет, но сказал:
— Не исключено, что мы все-таки сможем что-то разобрать.
— Как? Нам опять поможет твой друг-криминалист?
— Нет, свериться с картотекой — это одно, а нам нужна лаборатория.
— И где же мы ее возьмем?
— Придется заехать в салон красоты.
Яэль и Томас вернулись в гостиницу во втором часу ночи. Из окна их номера был виден сияющий огнями Париж.
Время шло. Гасла подсветка дворцов и памятников, здания одно за другим исчезали во тьме. Наступило раннее утро. В это время все в городе спят. Полуночники уже легли, вчерашний день безвозвратно ушел; первые ранние пташки спускаются в метро, ветер свободно гуляет по улицам, и его пока не заглушает шум машин.
В лобовом стекле черного джипа отражалась неоновая вывеска «Отель». В джипе сидели и терпеливо ждали двое.
Люк размял шею. Сегодняшнее бесконечное ожидание напомнило ему засады, в которых приходилось сидеть, когда он работал в отделе по борьбе с наркотиками. Уже три года, как он ушел из полиции, и ни разу не пожалел об этом.
Адреналина на новой работе было ничуть не меньше. Да что там, гораздо больше! Просто изменились цели, вот и все. А самое главное, появился простор для действий. И возможность жить на широкую ногу. Деньги, которые он теперь получал, нельзя было и сравнить с зарплатой полицейского. Столько плюсов! И всего два условия: не задавать лишних вопросов и терпеть таких сомнительных личностей, как Дмитрий.
Дмитрий дремал на соседнем сиденье. Он был украинцем, во Франции жил уже пять лет, не отличался разговорчивостью, не задавал вообще никаких вопросов и был очень «эффективным». Ходили слухи, что он уже не раз принимал участие в «зачистках».
Когда возникала проблема и все другие способы ее решения были исчерпаны, оставалась «зачистка». Говорили, что Дмитрий сам вызывался участвовать в подобных мероприятиях. Ему это нравилось. Он умел наводить ужас.
Дмитрий был наемником, его взяли по рекомендации. Как и большинство из них, подумал Люк. Почти все — бывшие военные, не новички в своем деле. Как, например, Мишель…
В стекло постучали. Дмитрий вздрогнул и выругался по-русски.
— На выход, — сказал Мишель, открывая дверь. — Объект обнаружен. Я только что получил подтверждение. Номер оплачен кредитной картой на имя Яэль Маллан. Ошибка исключена. За стойкой портье ключа нет, значит, она уже в номере.
Убедившись, что поблизости никого нет, Люк проверил оружие.
Они шли к гостинице. Профессионалы: убийственное сочетание силы, стальных нервов и опыта, который научил их никогда не полагаться на волю случая.
У Люка были особые причины участвовать в сегодняшнем деле: в катакомбах он обнаружил труп своего напарника. Яэль Маллан оказалась гораздо сильнее, чем они предполагали. Страх сделал ее опасной.
Люк действовал согласно единственному закону, который он уважал: око за око, зуб за зуб. Жизнь Яэль за жизнь его напарника. Та же участь ожидает парня, который с ней вместе. Тем хуже для него. Тогда, в метро, они его предупредили.
Свидетелей оставлять нельзя.
Они вошли в холл. Люк и Мишель вызвали лифт, Дмитрий подошел к стойке портье. Ночной дежурный вышел из маленькой комнатки:
— Добрый вечер! Чем могу…
Он увидел дуло пистолета и яркую вспышку. Легкий хлопок выстрела из пистолета с глушителем он уже не услышал. Его мозги разлетелись, заляпав ячейки для писем.
Дмитрий перепрыгнул через стойку и принялся рыться на столе. Нашел электронную карту-ключ, которая открывала дверь любого номер в отеле, перебросил ее своим напарникам. Те скрылись в кабине лифта. Дмитрий обыскал карманы убитого и забрал деньги, которые Мишель только что заплатил за информацию о постояльцах.
Люк прошел по коридору, вставил пропуск в замок, загорелась зеленая лампочка. Он плавно повернул ручку, и трое, озираясь, вошли в темную комнату. У каждого был девятимиллиметровый «зиг-зауэр» с глушителем.
Два человека мирно спали в своих постелях. Мишель первым открыл огонь. Грохот пуль, попадавших в мебель, производил больше шума, чем сами выстрелы. Спящих размазало по стенам, они даже не успели закричать.
Блог Камеля Назира.
Пятый отрывок
Теории о заговоре американского правительства против собственного народа многим кажутся бредом человека, одержимого манией преследования. Такое отношение к фактам свидетельствует о том, как быстро мы забываем, чему нас учит История.