И с каждым прошедшим гудком её сердце билось всё сильнее и чаще…
— Доброе утро, Ксения.
Она выдохнула.
— Игорь Андреевич…
— Да? — голос был тёплым и полным лукавства.
— Я…
— Да, моя дорогая?
— Спасибо, — всё же почти прошептала Ксюша, глядя, как бабочка изящно опускается на спинку её стула. — Большое вам спасибо. Это… так красиво.
— Я рад, что тебе понравилось, — засмеялся Игорь Андреевич. — Это было немного рискованно, но я решил рискнуть.
— Рискованно? Почему?
— Я знаю одну женщину, которая не очень любит бабочек, даже боится их. Но мне подумалось, что ты не из таких.
— Да, — Ксюша улыбнулась, — я вообще не боюсь насекомых. Ни пауков, ни тараканов, а бабочки кажутся мне восхитительно прекрасными. Спасибо… и в том числе за то, что вновь называете меня на «ты».
— Это мой промах, — усмехнулся Игорь Андреевич.
— Почему? — она удивилась.
— Я ведь писал тебе. Либо оба, либо никто. А ты ещё не готова, верно?
— Верно…
— Так что я немного поторопился. Простишь меня, Ксения? — спросил он с улыбкой в голосе, и Ксюша тихо засмеялась.
— Конечно, Игорь Андреевич.
— Хорошего тебе дня, моя девочка.
Сердце вновь зашлось, и дыхание перехватило, и жарко стало так, будто в груди камин затопили… А всё из-за этого его «моя», сказанного негромко, но очень чувственно.
— И вам, Игорь Андреевич…
Как же хорошо, что завтра она его увидит.
И как же глупо вообще думать об этом. И радоваться тоже глупо, потому что она ему нужна лишь в качестве любовницы — и больше никак. Да всё глупо… Но почему-то не получается внушить это колотящемуся от радости сердцу, и счастливо улыбающимся губам, и восторженно блестящим глазам.
Дура, ей-богу.
Ксюша всю пятницу так пролетала. Благо, Виктора на работе не было, и никто не косился на неё с подозрением, только с пониманием. Ну, счастлив человек. Эка невидаль!
Но вечером настроение ей испортили. Точнее, испортил. Виталик.
Ксюша, возвращаясь домой, наткнулась на него возле собственного подъезда. Букет цветов, костюмчик… всё как положено.
Настроение сразу же упало, как подбитый врагами самолёт. Захотелось развернуться и утопать обратно к метро.
— Привет, — Виталик улыбнулся, протягивая Ксюше букет. Розы. Розовые, но от этого не слишком легче. — Это тебе.
— Не надо, — она нахмурилась, делая шаг назад. — Ничего не надо.
— Ты хотя бы можешь объяснить мне, почему? — он откинул букет на скамейку и подошёл ближе. — Всё время отказываешь, и я не понимаю, что не так. Я разве страшный? Я не умею себя вести? У тебя ведь нет никого, Ксюш.
— Кто сказал, что нет? — огрызнулась она. — Есть. Я просто не рассказывала.
— Да не ври. Стася бы знала. И по тебе видно, что ты…
— Я как-то не замечала, чтобы у Стаси был язык без костей, — перебила Виталика Ксюша. — И если не знаешь ты — не значит, что не знает она. Перестань уже, в конце концов, год от года одно и то же!
— Потому что каждый год вижу тебя — и понимаю: пропал! Только ты… зачем так упрямиться?! — почти заорал Виталик, хватая Ксюшу за руки и рывком прижимая к себе. — Как будто я какой-то монстр!
— При чём здесь… Не хочу я! Так сложно это понять?!
— Ну хватит! — прошипел он, наклонился и впился ей в губы с агрессивным поцелуем.
Стало гадко и больно. Ксюша извернулась, хорошенько ударив Виталика ногой по коленке, потом с силой вырвалась из его хватки и побежала к подъезду.
— Отвяжись! — рявкнула, на мгновение обернувшись. Виталик тоже что-то проорал, но Ксюша уже не слышала, скрывшись за дверью.
Сволочь. Всё настроение испортил…
Но дома по комнате кружилась прекрасная бабочка, и Инна Васильевна рассказала Ксюше смешной анекдот, а потом накормила вполне себе вкусным ужином. И сыр с плесенью ещё остался…
В общем, настроение потихоньку выправлялось, и она всё-таки не заплакала, хотя поначалу очень хотелось. Мерзкий вкус на губах просто преследовал Ксюшу.
Но она всё равно улыбнулась, увидев на экране телефона краткое смс-сообщение от Игоря Андреевича.
«Я заеду за тобой завтра в пять часов вечера. Позвоню минут за десять».
Вздохнула. Стоило бы ответить просто «да» или «хорошо», но… Так хотелось с ним поговорить.
«Ладно. Как прошёл ваш день, Игорь Андреевич?»
Телефон молчал несколько минут, словно с недоумением относился к её смелости.
«Весьма тухло, Ксения. Ты сейчас дома?»
«Да».
Вот! Она тоже немного умеет им манипулировать. Хотела ведь, чтобы позвонил — и он позвонил!
— Алло.
— Не мешаю я тебе, моя девочка?
И вновь от этого «моя» и тёплого голоса с лёгким оттенком лукавства внизу живота что-то с предвкушением сжалось.
— Нет, Игорь Андреевич.
— А что ты сейчас делала? До того, как я нарушил твой покой своим звонком.
— Ну, не такой уж это и был покой. Мы с Инной Васильевной не так давно поужинали. Ваш сыр почти закончился…
— Это намёк?
— Ох… Нет. — Она засмеялась, поняв, как сглупила. — Не нужно мне больше ничего дарить, Игорь Андреевич. Вы и так уже столько всего подарили…? я вам ничего не подарила.
— Ничего. У тебя еще будет возможность мне что-нибудь… подарить, — протянул он, и Ксюша даже немного смутилась, поэтому быстро спросила:
— Может, котёнка? Тем более, Настя хочет.
— Настя обойдётся.
— А почему вы против? Вы не любите кошек?
— Ну отчего же? Очень люблю. Просто Настя хочет не кошку, а игрушку, и в итоге она будет с этой игрушкой играть, а мне достанутся все игрушкины проблемы вроде чистки туалета и регулярного посещения ветеринара. Мне сейчас не до этого, Ксения. Вот когда Настя поймёт, что вместе с кошкой получит еще и кучу обязанностей по ухаживанию за ней — тогда будет ей кошка. Хоть три.
— Как вы строги к дочери, — улыбнулась Ксюша.
— Я не строг, а справедлив. Настя пока слишком безответственна, а с моим рабочим графиком она эту кошку либо угробит, либо переложит на чьи-либо плечи.
У Ксюши замерло сердце.
— А вы опять уезжаете, да?
— Да, моя девочка, — голос был полон сожаления. — В воскресенье. Я в среду вернусь.
— А вы летать не боитесь? У меня есть друг, который боится.
— Ксения, — Игорь Андреевич рассмеялся, — если бы я боялся летать, я бы уже, пожалуй, поседел целиком, а не только на висках. Слишком часто приходится это делать. У тебя, кстати, странный голос. Слишком грустный.
Почувствовал…
— Всё нормально.
— Так говорят, когда не нормально. Расскажешь мне, что случилось?
— Да ерунда. Просто не все такие, как вы. Некоторые сразу лезут… с поцелуями.
Игорь Андреевич молчал несколько секунд, а потом сказал, да так, что у Ксюши всё тело мурашками покрылось. Но отнюдь не от возбуждения.
— Ксения, если тебе будет кто-нибудь надоедать, просто скажи мне. Я разберусь.
— Разберётесь? — переспросила она с недоумением. — Каким образом?
— Это уже моё дело. Не волнуйся, — он явно усмехнулся, и жёст?о, самоуверенно, — обойдёмся без членовредительства. Просто объясним всё… популярно. Нужно?
— Нет, — ответила она быстро, испугавшись за целостность и сохранность Виталика. — Я его отшила, всё в порядке.
На самом деле Ксюша вовсе не была в этом уверена, но она была уверена в другом — Виталик со временем отступит. Всегда отступал.
— Хорошо, — голос Игоря Андреевича смягчился. — Тогда до завтра, Ксения. Кстати, ты помнишь мою просьбу?
— Про бомбочку? — она улыбнулась. — Помню. И воду дали…
— Прекрасно, — протянул он довольно. — Я уже предвкушаю. Хорошего тебе вечера, моя девочка. И доброй ночи.
— И вам, Игорь Андреевич.
Ксюша положила трубку, и какое-то время ещё стояла на месте, с улыбкой глядя на экран мобильного телефона.
Она тоже предвкушала завтрашний день.
Думаю, если бы не Игорь Андреевич, я бы уступила Виталику. За столько лет он меня просто достал, и наверное, было бы проще пару раз с ним встретиться и посмотреть, что будет, чем методично отшивать.
Но теперь я не видела в этом никакого смысла. Кроме того, это просто нечестно — зная, что не сможешь ответить взаимностью, встречаться с другим мужчиной, обнадёживать его. Поэтому Виталик, увы, остался за бортом.
Но не факт, что он не будет пытаться и дальше меня «завоевать». Говорить о нём Игорю Андреевичу я, конечно, не стану, сама разберусь. Виталик всё же друг Сашки Лебедева и не самый плохой человек на свете, он не будет делать гадости.
Забавно… Пишу здесь о Виталике, а сама думаю о том, что будет завтра. И от всех этих мыслей внутри всё сжимается и дрожит.
Хочу, чтобы он меня поцеловал.
Господи… какая же я дура!!!
Поговорив с Ксенией, Игорь какое-то время задумчиво сидел на постели и смотрел на собственное отражение в огромном зеркале напротив.
«Не все такие, как вы. Некоторые сразу лезут с поцелуями».
Внутри него ворочалось что-то мерзкое, неприятное. Будто бы он слизня проглотил и теперь никак не может переварить.
Игорь нахмурился. Нет, он уже не юный мальчик, и давно не ощущал ничего подобного, но всё же прекрасно помнил, что это такое.
Ревность.
Ксению кто-то поцеловал — или пытался поцеловать — и Игорю это не понравилось. Впрочем, ей тоже, судя по её голосу.
Можно, конечно, попросить Романа организовать охрану… Просто чтобы вели от дома до работы и от работы до дома. Но Игорь нутром чуял — не нужно этого делать. Когда-нибудь Ксения непременно узнает об охране и обязательно разозлится. Для его девочки это будет означать недоверие и посягательство на личную жизнь. Такие вещи нужно делать только с её ведома и одобрения.
Значит, нужно постараться уговорить Ксению. А то мало ли этих… любителей лезть с поцелуями.
Внутри вновь заворочался склизкий, противный слизняк, и Игорь усмехнулся. Забавно… Ксения формально ещё нe его женщина, а он уже ревнует.
Хотя он всегда был страшным собственником.